Земля

— Вот именно. А мы сидим сложа руки и ждем, когда же наконец утвердят поправки Андрея Николаевича. Как подумаешь об этом, зло берет.

— Не мешайте! Дайте же хоть слово вставить начальнику строительства, — раздался гнусавый, пронзительный голос Исидоре Сиордия, сидевшего у стены. Сиордия был прорабом Ланчхутского участка. Хронический насморк отравлял ему жизнь. Дышать носом он не мог, сердце его было переполнено ядом. Удачливым он завидовал, над бедолагами подтрунивал. Таким же был и его отец, взводный меньшевистской гвардии Татачия Сиордия. Исидоре и лицом и комплекцией весь в отца, да и характером он был ему под стать. Своими узкими глазками без ресниц он пристально уставился на Серову.

— Начальнику управления мы не помешаем, а вот нам помешали, да еще как, — отрезала Серова, даже не повернувшись к Сиордия, которого она не выносила.

Васильеву явно была по душе горячность Галины Аркадьевны, и, стремясь подзадорить ее, он с улыбкой бросил:

— Ну, это уж чересчур, Галина Аркадьевна.

— Это еще как сказать. Чужая беда, как известно, не болит.

— Ох и вспыльчивы же вы, Галина Аркадьевна! И давно вы в Грузии живете? — спросил Васильев. — Настоящая грузинка, и только.

— Три года — немалый срок. Известное дело: с кем поведешься, от того и наберешься, — вставил в разговор реплику Андро Гангия.

— Ну что ж, такую переимчивость остается только приветствовать, — отозвался Васильев и с виноватым видом повернулся к Карда: — Прошу прощения, Тариел Григорьевич, продолжайте, пожалуйста.

— Поправки к генеральному проекту, предложенные Андро Гангия, предусматривают свертывание работ на Ланчхутском участке, расположенном на левом берегу Риони, и переброску всей рабочей силы и техники на правобережные массивы. Вот в чем суть поправок Андро Гангия, — закончил свое выступление Тариел Карда. — Кто желает высказаться?

— Первое слово, как я понимаю, за противниками поправок, — сказал Васильев.

— Прошу вас, товарищ Васо. Это заместитель начальника строительства Ланчхутского участка, — пояснил Васильеву Карда.

Встал Васо Брегвадзе, пожилой, кряжистый мужчина. Он снял очки, подул на стекла, протер их платком и снова водрузил на переносицу.

— В-в-вот если бы эти поправки были сделаны в 1925 году, я, не раздумывая, первым поддержал бы их. — Брегвадзе, начиная говорить, всегда заикался. — Но теперь, в 1937 году, перекройка генерального плана и сокращение фронта работ с двухсот двадцати тысяч до пятидесяти тысяч гектаров предоставляется мне по меньшей мере... — Он заметно волновался, руки его поминутно упирались в стол, но унять волнение ему никак не удавалось. — Г-г-где, спрашивается, мы были до сих пор?!

— Вот именно, где мы были до сих пор?! — визгливо выкрикнул Исидоре Сиордия и в сердцах хлопнул ладошками о колени.

— До сих пор у нас не было Андро Гангия, Василий Григорьевич, — ответила Серова Брегвадзе, даже не взглянув на Сиордия. — Вам, наверное, знакома поговорка: лучше поздно, чем никогда...

— Д-д-давайте не апеллировать к поговоркам, Галина Аркадьевна, — прервал ее Васо Брегвадзе и с раздражением добавил: — И попрошу без лишних эмоций.

— Это почему же? — вмешался парторг Коча Коршия. — Такие эмоции делу не мешают.

— У меня предложение послушать начальника Ланчхутского участка Важу Джапаридзе! — охладил страсти Васильев.

Джапаридзе встал:

— Я разделяю точку зрения Брегвадзе относительно поправок Андро Гангия.

— Вам, наверное, хорошо известно, что эту точку зрения не разделяют ни на участках, ни в управлении строительства. Большинство за поправки, — сказал Васильев.

— Знаю, как не знать.

— И все-таки остаетесь при своем мнении?

— Как видите, — холодно отозвался Важа.

— И мы поддерживаем Джапаридзе! — вновь выкрикнул Сиордия, по обыкновению хлопнув себя по коленкам.

Важа хмуро поглядел на непрошеного защитника и повернулся к Брегвадзе:

— Вы уже закончили, товарищ Васо?

— Я к-к-категорически против поправок Гангия, — сказал Брегвадзе и сел на место. — Несмотря на то, что большинство не разделяет нашей точки зрения, я по-прежнему стою на своем.

— Но почему? — не сдержалась Серова.

— Поумерьте свой пыл, Галина Аркадьевна, — горячился Джапаридзе.

— Что бы это значило? — шепнул Сиордия на ухо своему соседу Гванджи Букия, изжелта-бледному, исхудавшему агроному, начальнику опытной станции. Гванджи не отозвался.

— Шестьдесят горных рек подмывают и заболачивают Ланчхутский участок. Малоземельные колхозы этого района ждут не дождутся осушения болот. Народ ждет земли как манны небесной... — взволнованно продолжал Важа.

— Вы заботитесь о малоземельных колхозах, ждущих новых посевных площадей, — вновь вмешалась в разговор Серова. — Но почему, спрашивается, вас не трогают чаяния жителей чаладидских селений? Ведь они вообще не имеют земли. Вся их жизнь проходит на болотах. Болезни, нужду и бедность терпят тысячи людей. Риони ежедневно грозит смыть их с лица земли.

— Прошу вас призвать к порядку товарища Серову, — обратился к Карда Джапаридзе.

Карда едва заметно улыбнулся: вот ведь как бывает — три часа назад они собирались играть свадьбу, а теперь и слова друг другу вымолвить не дают.

— Прошу вас успокоиться, Галина Аркадьевна, — вежливо попросил ее Карда.

— Давайте дослушаем Джапаридзе.

— Прошу прощения, Тариел Григорьевич, но действительно нет сил больше сдерживаться... — с виноватым видом попыталась оправдаться Серова.

— Товарищ Серова забывает о том, с каким трудом, какими обещаниями удалось нам привлечь на стройку крестьян. Как же теперь смотреть им в глаза, что им сказать? — Джапаридзе обращался к Васильеву.

— Что сказать? — вмешался в спор парторг стройки. — Переходите на Чаладидский участок, там вы получите землю, и притом в кратчайшие сроки, — вот что надо им сказать. Кстати, известно ли вам, товарищ Джапаридзе, что этот самый крестьянин, которого мы с таким трудом привлекли на стройку, уже давно внутренне перегорел и потерял всякую надежду получить землю? И не мудрено. У кого хочешь лопнет терпение от столь долгого ожидания.

Коча Коршия пришел на стройку вместе с Андро Гангия. Вскоре молодого инженера избрали парторгом стройки и предложили квартиру в Поти. Но Коча отказался от нее и остался жить в бараке на Чаладидском участке: пусть, мол, сначала получат квартиры старожили стройки, а я пока поживу и здесь.

Тариел Карда знал Кочу Коршия с детских лет. Знал с тех самых пор, как стал председателем Зугдидского ревкома. Главную заслугу Кочи Коршия Тариел видел в том, что тому удалось привлечь на стройку рабочую силу.