Землю грызет мертвец

На середине склона пара пуль отскочила с визгом от бронежилета Вайля, но стрельба прекратилась, когда я выхватила «Скорбь» и ответила на огонь. К тому же наши стрелки прикрытия отлично справлялись со своей задачей, и ребята из банды сборщика решили, наверное, какое-то время не высовываться.

Мы рвали колесами землю, настигая Йеля, отыгрывая потерянное у подножия холма.

— Еще чуть-чуть — и будет поздно, — сказал Вайль.

Йель почти коснулся двери. Она начала открываться. Из щели брызнул неземной свет, похожий на щит, закрывающий сборщика — черный, острый как бритва.

Я прицелилась в Йеля. стараясь держать руку ровно — это было как балансировать стеклянным шариком на кегельном шаре, — и спустила курок. Пуля дзенькнула, попав Йелю в висок — сборщик пошатнулся, упал на колени. Даже не пытаясь подняться, он пополз к двери и ринулся к ней, когда подполз поближе. Дверь открылась еще сильнее, и он схватился за край, потянул ее на себя, чтобы быстрее открыть.

Вайль направил мотоцикл на него, переехал на уровне бедер, и сборщик заорал так, что из трубы церкви вылетели летучие мыши. Мы оба скатились на землю, я попыталась встать, но что-то так ударило меня в спину, что мне показалось, будто легкое вылетело из груди. Я рухнула лицом вниз, тут же поняв, что меня подстрелили. Бронежилет сделал свое дело, но боль все равно была адская.

— Ах ты сука!

Я подняла глаза. Это Коул сказал? Ну, слава те Господи! Он нашел расщелину, идущую вверх по западному гребню холма — отсюда я ее видела, хотя с нашей точки выгрузки она не была видна. Коул по ней далеко продвинулся, хотя остался ярдов на пятьдесят ниже нас. Сверкнула вспышка из его дула — раздался крик умирающего. Коул пришел со своим стволом.

— Жасмин, помоги, пожалуйста! — позвал меня Вайль.

Еще раз грохнул выстрел Коула — и снова крик дал мне знать, что пора двигаться. Я подобралась к Вайлю. Он как раз был занят перетягиванием каната. Чьи-то костлявые когтистые пальцы цвета обожженной солнцем кожи вцепились в запястья Йеля и тянули его в расширявшуюся щель. И сам Йель прокопал уже две канавы сапогами, пытаясь вырваться из хватки Вайля.

Вайль обхватил его за пояс, но тиски эти состояли в основном изо льда, и сборщик выскальзывал. Вайлю приходилось то и дело закрепляться заново, и каждый раз Йель выигрывал еще долю дюйма. Я не успела прицелиться, как сообщник Йеля потянул сильнее — и голова сборщика скрылась за дверью.

— Его надо вытащить, — сказал Вайль. — Хватайся!

Я схватила за ноги и дернула, отчего их владелец издал вопль, сообщивший мне, что мотоцикл все-таки его помял. Отлично. Я продолжала тянуть, и с помощью Вайля мы вытащили голову Йеля под выстрел. Но стоило мне отпустить руки, чтобы прицелиться, Вайль не удержал хватку.

— Да черт побери, затрахала эта фигня! — заорала я, хватаясь за икры выше ковбойских сапог, которыми я когда-то восхищалась и к которым тянулась. — Я на этом задании получила пулю, нож и ожог! Вымоталась так, что меня атомной бомбой не разбудишь, и только сейчас до меня дошло, что надо будет убивать и убивать шестерок Самоса, чтобы до него самого добраться. Ну и злая же я, блин!

С этими словами я дернула так, что сама повалилась на спину.

Я с трудом поднялась на колени, и тут Вайль сказал:

— Вижу третий глаз!

— Ну и черта ли мне с ним делать? — огрызнулась я. — Стоит мне его отпустить, он тут же вползет туда!

— Да пусть его хоть кто-нибудь пристрелит! — рявкнул Вайль.

Мой ответ утонул в грохоте выстрела Коула. Ноги, за которые я держала, обмякли — я повернулась посмотреть.

Пуля Коула попала точно в цель. Сборщик умер на месте, только скрюченные пальцы продолжали цепляться за край двери. Из развороченного третьего глаза выпорхнула сиреневая душа и улетела кометой в ночь.

Мы с Вайлем отодвинулись, я навела «Скорбь» туда, где укрылась банда сборщика — но уцелевшие разбежались, как только Йеля не стало.

А когтистые лапы продолжали тянуть тело сборщика к себе, и как только его ноги переползли порог, дверь исчезла в ударе грома.

Глава 37

У дверей фургона нас встретили Кассандра и Бергман.

— Ты снова стал прежним! — заметил Бергман, когда Вайль снял шлем.

Вайль устало кивнул:

— Наверное, мне просто нужно было немножко тишины после боя.

— Еще и полотенце было бы нелишнее, — добавила я.

Хотя Вайль считал, что усвоил приличную долю брони, все равно он был мокрый, хоть отжимай. А поскольку домой нас отвезла я, то выглядела я так, будто целая футбольная команда пыталась облить меня тонизирующей газировкой и наполовину преуспела. На заднюю половину.

Мы поблагодарили Джерико и его ребят, попрощались, обещали завтра вернуть мотоцикл вычищенным и блестящим. Ребята из спецназа взялись проследить за чисткой, поскольку мы вроде как спасли фестиваль от катастрофы. Коул, необычно тихий и созерцательный, остался с ними.

Будто прочитав мои мысли — а может, так оно и было? — Кассандра спросила:

— А где Коул?

— Скоро вернется, — ответила я. — Сейчас он вместе с Джерико.

— И?

— Мне за него неспокойно. Он сегодня убил пару человек и сборщика. И был не совсем в своей тарелке, когда мы уезжали.

— Да ничего с ним не случится, — раздраженно бросил Вайль, и мне показалось, что в его голосе прозвучала… да, ревность. Следующие его слова подтвердили подозрение. — Почему ты никогда обо мне не беспокоишься? Меня последние превращения просто измотали.

— Чувак, ты-то бессмертный. И не бывает, чтобы у тебя времени не хватало поспать.

Я и сама была выжата как лимон, поэтому места для сочувствия у меня в повестке дня не осталось. Особенно к вампиру, который и втянул Коула в наши дела.

Меня аж до боли в костях тянуло завалиться в фургон и поскорее спать, но с мотоцикла Джерико я сошла неохотно. Да, я влюбилась в мотоцикл, принадлежащий другому. И ощущала это как грех.

К сожалению, путь мне перекрыла Кассандра, и только тогда я заметила виноватые взгляды, которыми они обменивались с Бергманом. Начал он:

— Мы тут подумали, ну, понимаешь, пока ты на нас по новой не напустилась… в общем, мы хотим извиниться.

— Да, — поддержала его Кассандра. — Это была наша вина.

— Естественно, — согласилась я, хотя совершенно не успевала за ходом их мыслей.

— Я должна была тебе сказать, что зачарованные предметы могут подавлять естественную Чувствительность — скажем, возможность видеть слабые места в щите сборщика. Я знала, но не сказала ничего, потому что боялась, как бы Бергман не стал язвить насчет магии. И вот из-за этого моего упущения… ты могла погибнуть.