Земное притяжение любви. Сборник

– Починим твой сарай, хотя давно надобно подогнать бульдозер и на слом, а участок отдать под строительство,– вздохнул он, стараясь побыстрее избавиться от просительницы. И, давая понять, что разговор окончен, заключил.

– Ступай, Игнатьевна, с Богом, откуда пришла, недосуг мне тебя ублажать. Жду начальство из района.

– Можэ мне к ним обратиться? – воспрянула духом женщина.

– Ни в коем разе! – воскликнул сельский голова. – Ты только себе навредишь. Не смей через мою голову прыгать!

С горькой обидой вышла Тамара Игнатьевна на улицу. А начальник вызвал секретаршу и устроил ей разнос:

– Марина, сколько тебе раз говорить, что у нас солидное учреждение, а не проходной двор. Пускаешь кого попало. У меня приемный день в последний четверг месяца.

– Геннадий Львович, так бабушку Тамару все знают и почитают. Она старенькая, жаль ее. На прошлой неделе три раза приходила, но не застала вас, – возразила девушка. – К тому же и мы когда-нибудь состаримся. Об этом не следует забывать.

– У меня и без того гора неотложных дел и я не мать Тереза, чтобы возиться с бабками, – недовольным тоном заявил он. – Зарубили себе, Марина, на носу или завяжи узелок на память, что здесь я командую парадом, а твоя функция – исполнять и блюсти порядок, режим работы.

Марина капризно поджала губы, сдерживая себя от реплики. И, недослушав начальника, вышла в приемную.

Тамара Игнатьевна остановилась возле крыльца, утерла краем платка слезы и побрела, горестно вздыхая. Второй раз остановилась, чтобы отдохнуть возле добротного в два этажа под малинового цвета металло-черепицей, особняка Геннадия Львовича.

Сквозь неплотно прикрытые ворота разглядела постройки во дворе: летнюю кухню, гараж, баню… « Материала и цемента у него, куркуля нет, – с обидой подумала она. – Не даром сказывают, а дыма без огня не бывает, что все казенные деньги на свой дворец потратил». Медленно, часто отдыхая, доплелась до своей хаты. Вошла в горницу и опустилась на скамейку. Сидела беспомощная и одинокая, глядя на пожелтевшие от времени фотографии мужа и братьев.

Потом вспомнила, как в молодости муж, увлеченный творениями Лермонтова, называл ее царицей Тамарой и чуть заметная улыбка тронула ее губы.

Вечером за маленьким окном зашумел ветер и вскоре по стеклу застучал дождь. Растекающиеся капли показались ей горькими вдовьими слезами. Она встала и принялась расставлять ведра, кастрюли, казанки под потолок с мокрыми разводьями на побелке. Капли, срываясь с низкого потолка, зазвучали в горнице печальной мелодией. Кошка Феня, лавируя между посудой, пробрались на сухое место поближе к печке.

ОБКАТКА

Пыльная, взрытая траками танков дорога вела на полигон. В знойном полуденном воздухе висела гулкая, напряженная тишина. Изредка со стороны стрельбища доносились короткие автоматные очереди, да вдали над зелеными ангарами военного аэродрома взмывали в небо серебристые истребители. Высоко в голубизне поднебесья два совсем игрушечных самолета, за которыми тянулся белый шлейф, чертили замысловатые фигуры.

Новобранец рядовой Георгий Шубин, сидя рядом с сослуживцами в кузове мощного автомобиля-вездехода «Урал», провожал проплывающие вдоль дороги поля и деревья грустным взглядом. Его угнетала непривычная жара южного края, а в голове вертелось непонятное слово «обкатка». После команды «подъем!», прозвучавшей в казарме учебного подразделения отдельной роты химической защиты, курсанты-новобранцы тщетно старались предугадать смысл этого странного слова. Кого и зачем и каким способом решили обкатывать?

Строгие сержанты прерывали всякие размышления и домыслы частыми командами. Небольшой плац, обсаженный по периметру стройными тополями с серебристой листвой, с утра гудел под тяжелыми кирзовыми, начищенными до блеска сапогами. Оттуда доносились отрывистые голоса: «Нале-во… Напра-во! Шагом марш! Кру-гом!»

И вот теперь солдаты, рассевшись по машинам, ехали на полигон. Осталась за поворотом окраина города со старыми одно и двухэтажными зданиями, хозпостройками, садами и палисадниками. Новички с тревогой и волнением ждали предстоящих испытаний. Сержант Логунов, в отделение которого был зачислен Шубин, отвечая на вопросы и любопытные взгляды своих подчиненных, сказал:

– Было время, и я тоже ломал голову над словом «обкатка». Увидите и испытаете. Это будет ваш первый экзамен на звание солдата, воина Отечества.

Город утонул в золотистом мареве. Смутно угадывались его очертания. Ухоженные поля и сады неожиданно расступились и теперь вокруг лежала пустынная, выжженная солнцем степь. За машинами, крытыми брезентами, тянулись клубы желто-серой пыли. Она проникала сквозь полог и оседала на лицах ребят, на пилотки и ещё не успевшие выгореть и просолиться потом новые гимнастерки.

Курсанты, расположившись вдоль бортов на откидных сиденьях, придерживали недавно после принятия присяги, врученные автоматы Калашникова со штык-ножами и подсумками с магазинами в комплекте. На ремнях висели подсумки с желтыми пластмассовыми магазинами, сбоку – противогазы. В том, что за ними нужен тщательный уход Георгий и его друзья убедились сразу же после первых занятий по огневой подготовке на стрельбище, когда пришло время разборки и чистки оружия.

На эту процедуру ушло не меньше трех часов. Шубин не роптал на свою судьбу. Привыкать к твердой воинской дисциплине – дело нелегкое, но ему пришлось по душе и он быстро подчинил свою волю распорядку в казарме, старательному изучению теории и практики военной специальности инструктора-дозиметриста.

Вот и полигон. Далеко к горизонту уходит сухая степь, не знающая плуга и культиватора степь с сухим и жестким разнотравьем, исполосованная траками и колесами танков, бронетранспортеров и вездеходов. Вдали за рыжевато-бурым глинистым бруствером были видны несколько макетов танков и БТРов и БРДМ. Чуть поодаль, возле небольшого чудом сохранившегося деревца замер настоящий танк.

Машины с курсантами остановились возле вышки наблюдательного пункта, вознесенного над плоской кровлей одноэтажного здания, обнесенного проволочным заграждением. Первое занятие проходило в учебном городке. Командир взвода, стройный светловолосый лейтенант, недавний выпускник военного училища с новенькими погонами и портупеей Вахтанов старательно рассказывал солдатам о зажигательных средствах, находящихся на вооружении потенциальных противников.

– Напалм – маслянистая, студенистая масса, – говорил он, демонстрируя вещества. – Его лучше всего тушить песком или плащ-накидкой, когда иных средств не окажется под рукой. Без доступа кислорода напалм гаснет. Двое солдат на примере подтвердили слова офицера.

Курсанты, поочередно гасили, полыхающее в липа жаром, неукротимое пламя. После усилий и смекалки его удавалось погасить.

– А теперь главное – обкатка танком, – строго произнес Вахтанов. Тем временем Сержант Логунов подвел свое отделение к траншее. В этот момент Георгию отчетливо вспомнился последний день перед призывом на службу, напутствия матери и отца, добрые пожелания друзей. От памятной картины прощания на перроне вокзала у него защемило сердце. В следующее мгновение он увидел Ксюшу с тугой косой и злато-карими зрачками печальных глаз. Они подружились еще в школе.