Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.
Шрифт:
— То есть вы согласились сдать город. Вы согласились предать нас.
— Предать кого? В этом деле не было бы проигравших! Купцы смогли бы потихоньку уйти в сторону! Горожанам под тиранией гурков жилось бы не хуже, чем под нашей! Союз не потерял бы ничего, кроме крупицы своей гордыни, а чего она стоит по сравнению с жизнями тысяч людей? — Эйдер наклонилась к нему через стол, ее голос внезапно охрип, глаза широко раскрылись и заблестели от слез. — А что будет теперь? Скажите мне. Резня! Бойня! Даже если вы удержите город, какова будет цена? А вы не сможете его удержать. Император дал клятву, и он не потерпит, чтобы ему помешали. Жизни всех до единого жителей Дагоски, мужчин, женщин и детей, станут
Левый глаз Глокты задергался, и он прижал к нему ладонь, пристально разглядывая вторым глазом женщину, сидевшую напротив. По ее бледной щеке сбежала слеза и капнула на стол.
«Зачем я делаю это?»
Он пожал плечами.
— Что там у нас еще?
Секутор, наклонившись, подвинул через стол листок с текстом признания.
— Подписывай! — рявкнул он.
— Подписывай, — прошипела Витари. — Подписывай, сука!
Рука Карлоты дан Эйдер дрожала, когда она брала перо. Оно стукнуло о край чернильницы, брызнуло черными каплями на поверхность стола, скребнуло по бумаге. Глокта не ощутил никакого торжества.
«Как и всегда. Но у нас есть еще одна тема для обсуждения».
— Где мне искать гуркского агента? — Голос Глокты был резок, словно удар хлыста.
— Я не знаю. Я и раньше этого не знала. Но кем бы он ни был, теперь он придет за вами, как пришел за Давустом. Может быть, сегодня ночью…
— Почему они так долго ждали?
— Я сказала им, что вы не представляете угрозы. Я сказала, что, если не будет вас, Сульт просто пошлет другого… Я сказала, что сама справлюсь с вами.
«И я не сомневаюсь, что так бы и вышло, если бы не внезапная щедрость господ Валинта и Балка».
Глокта наклонился вперед.
— Кто агент гурков?
Нижняя губа Эйдер тряслась так сильно, что зубы почти стучали друг о друга.
— Я не знаю, — прошептала она.
Витари треснула ладонью по столу.
— Кто он? Кто? Говори, сука! Кто?
— Я не знаю!
— Лжешь!
Цепь практика, звякнув, взметнулась над головой Эйдер и туго затянулась у нее на шее. Бывшую королеву купцов — ноги молотят по воздуху, руки хватаются за перехватившую горло цепь — перетащили через спинку стула и бросили на пол лицом вниз.
— Лжешь!
Переносицу Витари перерезали гневные морщинки, рыжие брови сошлись от усилия, глаза сузились до яростных щелок. Ее сапог уткнулся в затылок Эйдер, спина выгнулась дугой, цепь врезалась в побелевшие стиснутые кулаки. Секутор с легкой улыбкой глядел сверху на эту жестокую сцену, что-то насвистывая, хотя свист был почти не слышен за хрипом и сипением задыхавшейся Эйдер.
Глокта облизнул беззубые десны, наблюдая, как она бьется на полу камеры.
«Она должна умереть. Других вариантов нет. Его преосвященство требует сурового наказания. И примера для остальных. И никакой пощады».
У Глокты затрепетало веко, лицо исказилось гримасой. В комнате было нечем дышать, жарко, как в печке. Глокта взмок от пота, ему ужасно хотелось пить. Он едва мог вздохнуть. Он чувствовал себя так, словно душили его самого.
«И ведь ирония в том, что она права. Моя победа так или иначе обернется поражением для всех в Дагоске. Уже сейчас первые плоды моих трудов в мучениях издыхают на ничейной земле перед городскими воротами. Резня началась. Гурки, дагосканцы, солдаты Союза — трупы будут громоздиться кучами до тех пор, пока мы все не окажемся погребены под ними, и все это моя работа. Было бы гораздо лучше для всех, если бы ее план увенчался успехом. Было бы лучше для всех, если бы я
умер в императорских темницах. И для гильдии торговцев пряностями, и для народа Дагоски, и для гурков, и для Костера дан Вюрмса, и для Карлоты дан Эйдер. Даже для меня самого».Судорожные рывки Эйдер ослабели.
«Еще одна картина, которую я спрячу в темный уголок мозга. Еще одно воспоминание, которое будет изводить меня, когда я останусь наедине с собой. Она должна умереть, правильно это или нет. Она должна умереть».
Ее следующий вздох был задушенным хрипом. Потом — еле слышное сипение.
«Уже все. Почти все…»
— Стоп! — крикнул Глокта.
«Что?»
Секутор вскинул голову.
— Что?
Витари, казалось, не слышала; она по-прежнему туго натягивала цепь.
— Остановись, я сказал!
— Почему? — прошипела она.
«И действительно, почему?»
— Я отдаю приказы, мать вашу, — рявкнул он, — а не гребаные объяснения!
Презрительно фыркнув, Витари отпустила цепь и убрала сапог с головы Эйдер. Та не двигалась. Ее дыхание было слабым, как едва слышный шелест.
«Однако она дышит. Архилектору потребуется объяснение, хорошее объяснение. Чем же я это объясню, хотелось бы знать?»
— Отнесите ее обратно в камеру, — проговорил он, опираясь на трость и утомленно вставая со стула. — Возможно, для нее еще найдется применение.
Глокта стоял возле окна и хмуро глядел в ночь, наблюдая, как Божий гнев изливается на Дагоску. Три огромные катапульты, установленные в ряд далеко за городскими стенами вне пределов досягаемости стрел, трудились уже с полудня. Требовалось не меньше часа на то, чтобы зарядить и подготовить к выстрелу каждую из них. Он наблюдал за этой процедурой в подзорную трубу.
Сначала выверяли дистанцию и устанавливали прицел. С десяток облаченных в белое бородатых инженеров спорили, вглядывались в подзорные трубы, поднимали вверх раскачивающиеся отвесы, возились с компасами, картами, счетными досками и уточняли положение громадных стержней, удерживавших катапульту на месте.
После того как все инженеры приходили к согласию, метательную колодку катапульты отводили назад в боевое положение. Упряжка из двадцати лошадей, покрытых пеной, под ударами кнутов тащила гигантский противовес — чугунную глыбу с высеченым на ней нахмуренным гуркским лицом.
Затем огромный снаряд — бочонок не меньше шага в поперечнике — с мучительными предосторожностями опускали в паз колодки при помощи системы блоков и бригады сердитых, орущих, размахивающих руками работяг. Затем люди поспешно разбегались в стороны, и к машине медленно подступал раб с длинным шестом, на конце которого пылал пучок соломы. Раб подносил его к бочонку. Вверх взвивались языки пламени, и в тот же момент где-то отпускали рычаг, мощный противовес падал, колодка длиной с сосновый ствол рассекала воздух, и пылающий снаряд взлетал к облакам. Уже несколько часов снаряды взмывали ввысь и с ревом падали, а солнце тем временем медленно опускалось за западный горизонт, небо темнело и холмы на материке превращались в далекие черные силуэты.
Глокта наблюдал, как ослепительно-яркий на фоне темного неба снаряд взмыл в воздух, шипя и словно выжигая в глазах свой след. Казалось, он на целую вечность завис над городом почти на уровне Цитадели, а затем с треском обрушился с неба, точно метеор, оставляя за собой дорожку оранжевого огня. Снаряд упал посреди Нижнего города. Жидкий огонь плеснул вверх и в стороны, жадно прыгнул на жалкие трущобы. Через несколько мгновений взрывная волна достигла окна Глокты, заставив его вздрогнуть.
«Взрывчатый порошок. Когда адепт-химик показывал мне его, кто мог предположить, что из этого получится столь ужасное оружие?»