Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Коска с хриплым рычанием бросился на Ганмарка, яростно замахнулся. Тот присел, уходя от удара, сделал выпад снизу, и меч его вошел Коске в живот. Клинок старого наемника лязгнул по подбородку «Воителя», выскользнул из державшей его руки и грохнулся наземь. Следом посыпались мраморные осколки.

Генерал выдернул меч. Коска упал на колени, скорчился и застонал.

— Ну, вот и все.

Ганмарк повернулся к ней. За спиной его высилось величайшее творение Бонатине, по ноге которого струилась мраморная крошка — из трещины, которую оставил там несколько ранее меч Монцы.

— Вы дали мне возможность немного попрактиковаться, я вам тоже кое-что дам. Вы женщина, или были женщиной, наделенной необыкновенной решительностью.

Коска пополз куда-то, оставляя на камнях за собой дорожку из кровавых пятен.

— Но, глядя только вперед, вы были слепы ко всему остальному вокруг себя. К сущности великой войны, которую сами же и вели. К сущности людей рядом с вами. — Ганмарк снова вытащил платок, промокнул пот со лба, тщательно протер от крови свое оружие. — Если герцог Орсо, властитель Талина, является не более чем мечом в руке Валинта и Балка, то вы были всего лишь безжалостным острием этого меча. — Он постучал пальцем по блестящему кончику клинка. — Разящим, убивающим, но… не думающим, для чего это делается. — Что-то тихо скрипнуло, и огромный меч «Воителя» слабо покачнулся в высоте. — Никогда. Впрочем, теперь это уже не важно. Для вас война кончилась. — Ганмарк с печальной улыбкой на устах двинулся вперед, остановился в шаге от нее. — Хотите сказать что-нибудь важное напоследок?

— Оглянись, — процедила Монца сквозь зубы, видя, что покачивается уже весь «Воитель».

— Держите меня за…

Последнее слово заглушил громкий треск. Нога статуи подломилась, и все тяжелое мраморное туловище неумолимо устремилось вперед.

Ганмарк не успел повернуться, как острие огромного меча Столикуса вонзилось ему в спину, повалило на колени и, выйдя из живота, с грохотом ударило в камень. Монце брызнули в лицо мелкие жалящие осколки и кровь. Взвилось облако белой пыли — статуя, упав, раскололась на куски. Подломилась и вторая нога, и на пьедестале остались лишь благородные ступни. Уцелевшая гордая голова величайшего воина истории упокоилась на его же бедрах и воззрилась сурово на генерала Орсо, насаженного на исполинский меч.

Ганмарк издал звук, с каким вода выливается из треснувшего чана, кашлянул на грудь своего мундира кровью. Затем голова его поникла, меч выпал из обмякшей руки.

Мгновенье царила тишина.

— Вот это, — прохрипел Коска, — я и называю счастливой случайностью.

Четверо мертвы, осталось трое. Монца заметила, что кто-то крадется по колоннаде, дотянулась до меча и подняла его в третий раз, морщась от боли. Не зная, какой из рук теперь лучше действовать. Но это оказалась Дэй, с арбалетом наготове. За ней шел Балагур, державший в одной руке нож, в другой тесак.

— Вы убили его? — спросила девушка.

Монца бросила взгляд на труп Ганмарка, нанизанный на гигантский бронзовый вертел.

— Столикус убил.

Коска дополз до вишневого деревца, сел, прислонившись спиной к стволу. Вид у него был такой, словно он наслаждался чудесным теплым деньком. Только вот окровавленные руки, прижатые к животу… Монца, прихрамывая, подошла к нему, воткнула Кальвец в землю и встала на колени.

— Дай взглянуть. — Принялась расстегивать пуговицы мундира, но не успела добраться до второй, как он перехватил ее руки, и раненую, и искалеченную, и спрятал их в своих.

— Много лет ждал, когда же ты начнешь меня раздевать, но сейчас, прости, откажусь. Мне конец.

— Тебе? Никогда.

Он крепче сжал ее руки.

— В самые кишки, Монца. Все кончено. — Посмотрел в сторону выхода из галерей, откуда доносилось приглушенное громыхание — солдаты Орсо с другой стороны пытались поднять решетку. — И у тебя вот-вот появятся новые проблемы. Четверо из семи… да, девочка. — Коска усмехнулся. — Вот уж не думал, что тебе удастся убить четверых из семи.

— Четыре из семи, — пробормотал у нее за спиной Балагур.

— Хотелось бы поскорей добавить к ним Орсо.

— Ну… — Коска поднял брови, — задача благородная, конечно, но боюсь, всех тебе убить не удастся.

В сад вышел Трясучка. Медленно двинулся к ним, даже не взглянув на труп Ганмарка, когда проходил мимо.

— Никого не осталось? — спросил.

— Здесь — нет. — Балагур кивнул в сторону выхода. — Но там еще подошли.

— Видел.

Северянин остановился неподалеку. Топор, помятый щит, бледное лицо, повязка через глаз — все было в темно-красных брызгах и потеках.

— Ты в порядке? — спросила Монца.

— Уж и не знаю.

— Не ранен, я спрашиваю?

Он прикоснулся к повязке.

— Не больше, чем до начала… видать, нынче я любим луной, как говорят жители холмов. — Посмотрел единственным глазом на ее окровавленное плечо, руку в крови. — А вы ранены.

— Урок фехтования оказался опасным.

— Может, перевязать?

Она кивнула в сторону выхода.

— Если мы успеем умереть от кровотечения, нам, считай, повезет.

— И что теперь делать?

Монца открыла рот, но ничего не сказала. Сражаться бесполезно, даже будь у нее на это силы. Дворец набит солдатами Орсо. Сдаваться тоже бесполезно, даже будь она готова это сделать. Хорошо, если убьют здесь, а не потащат в Фонтезармо. Бенна часто предостерегал ее против привычки не заглядывать далеко вперед. И, похоже, был прав…

— У меня есть мысль. — На лице Дэй неожиданно расцвела улыбка.

Девушка ткнула пальцем вверх, Монца, щурясь от солнца, посмотрела на крышу. И увидела притулившуюся на краю маленькую фигурку — черную на фоне светлого неба.

— С чудесным утром всех! — Вот уж не думала она, что будет когда-нибудь так рада услышать нытье Кастора Морвира. — Я надеялся увидеть знаменитую коллекцию герцога Виссерина, но, кажется, основательно заблудился. Может, кто-нибудь из вас, добрые люди, подскажет, где ее искать? Говорят, у герцога имеется величайшее творение Бонатине!

Монца указала окровавленным пальцем на мраморные обломки.

— Кое-что от него еще осталось!

Рядом с отравителем появилась Витари и проворно принялась спускать веревку.

— Мы спасены, — сказал Балагур таким тоном, каким обычно говорят: «Мы погибли».

Радоваться у Монцы уже не было сил. И уверенности в том, что она и впрямь рада, тоже не было.

— Дэй, Трясучка, идите первыми.

— Конечно. — Дэй, бросив арбалет, кинулась к веревке.

Северянин еще мгновение хмуро смотрел на Монцу, потом последовал за ней.

Балагур уставился на Коску.

— А с ним что?

Старый наемник, казалось, задремал.

— Будем поднимать. Берись.