Зеркала и лица Северный Ветер

Вулканы, бури, цунами! Чтобы не клокотало у них в душе, мир сейчас пребывал в умиротворенной дрёме.

На улице шёл снег. Летел пушистыми, крупными, чистыми хлопьями. Звуки звучали приглушенно, словно шёпотом.

В такие дни больше всего хочется забраться под одеяло, читать книгу или смотреть в окно, следить, как кружатся снежинки, падая с небес на землю. В такие дни совсем не хочется ни с кем сражаться. Хочется просто сесть и наблюдать за всеми с безопасного расстояния.

Ни о чем не думать. Ничего не чувствовать. Ни ненавидеть. Ни любить.

Раздался привычный хлопок и Большой Зал заполнился шумом крыльев - совы и филины ворвались в распахнувшиеся окна стремительным потоком, занося с собой с улицы холодное дыхание ветра. Птицы кружили под потолком, сбрасывая вниз письма, посылки и крупицы снега.

Серый конверт упал Лили прямо в руки.

Вскрыв его, она чуть не вскрикнула. Письмо от Петунии? Какая неожиданность!

Лили время от времени писала сестре, но та никогда не отвечала, демонстративно игнорируя совиную почту.

'Лили, у меня для тебя новость. Надеюсь, ты порадуешься за меня? Признаюсь, такой счастливой я не чувствовала себя давно. Может быть, никогда в жизни.

Помнишь Билли? Знаю, что помнишь. Знаю, он тебе не нравится.

Может быть Билли и не самый замечательный человек на свете, пусть он не волшебник, как твой драгоценный С. или П., но рядом с ним я чувствую себя как в сказке. Когда он обнимает меня, мне кажется, что за спиной растут крылья, и я лечу. В этот момент мир становится и непостижимо огромным, и совсем маленьким, хрупким, как хрустальный шар.

Я всегда считала, что любовь существует не для таких, как я. Я слишком обыкновенная. Не красавица, не волшебница.

Даже Билли - он заметил меня лишь потому, что ты моя сестра. Здорово, правда?

Я родилась первой, но всегда, во всём, для всех оставалась второй. После тебя.

Может быть дурно так писать, говорить, даже думать, но это тяжело - жить в чьей-то тени. Особенно когда в глубине душе считаешь себя ничуть не хуже.

Ты, Лили, всего лишь... красивая. Просто красивая. В этом нет твоей заслуги. Ты такой родилась. Тебе не приходилось работать, чем-то жертвовать, чего-то добиваться, стремиться, учиться, преодолевать трудности. Ты просто красивая и - всё.

Почему же этого оказывается достаточным, чтобы другие девушки в твоем присутствии становились для мальчиков незавидной бледной тенью?

Билли признался, что поначалу сошёлся со мной лишь потому, что хотел быть ближе к тебе.

Теперь он утверждает, что всё изменилось. Думаешь, можно ему верить?

Я готова ненавидеть его. Я и тебя порой ненавижу. Но вас обоих я и в половину не ненавижу так сильно, как ненавижу себя.

Вот такая история и вот такая любовь.

Знаю, ты ни в чём не виновата. Ты не хотела быть красивее меня, ярче меня, талантливее меня.

Прости меня, Лили.

Помни, тебе любить меня легче, чем мне - тебя. Ты никогда не страдала из-за меня. Я для тебя просто одна из многих, а ты... ты моя яркая звездочка.

Но чем ближе находишься к звездам, чем чаще смотришь на них, тем сильнее ощущаешь себя пылью и ничтожеством.

Наверное, моё письмо покажется тебе бессмысленным потоком сознания?

Боже, как много я всего настрочила и всё не то, что хотела!

Собственно, новость такова - мы помолвлены с Билли и этим летом я собираюсь выйти за него замуж.

Я выйду за него замуж, пусть даже с риском увидеть, как у него будут гореть глаза при каждом твоём появлении.

Ну и пусть! Пусть смотрит! Всё равно он будет мой!

Может быть, это и наивно, но даже половинка любимого человека рядом лучше, чем ничего.

Извини, если чем обидела

Петуния'.

Лили словно впала в ступор. Она так явственно ощущала страстную влюблённость и гнев сестры, чувствовала её боль.

Петуния думает, ей легко? Смешная она...

– Эй, Эванс!
– услышала Лили привычно бодрый голос.
– Брось таращиться в это явно печальное послание. Посмотри лучше на меня.

– Привет, Поттер, - Лили поспешила спрятать письмо сестры.
– С чего ты взял, что письмо печальное? Оно как раз радостное.

– Да? Ну, по выражению твоего лица этого и не скажешь.

Устроившись напротив, Джеймс потянулся к тарелке с овсянкой.

– Петуния собирается замуж, - со вздохом сообщила Лили.

– Не понял, это хорошо или плохо?

– Сама ещё не разобралась.

– Лучше расскажи, как вчера погуляли с Нарси, - поднял бровь Джеймс.
– Узнали что-то новенькое и интересное о наших друзьях?

– Новенькое -да. Интересное? Вряд ли.

– Я могу поинтересоваться...

– Не можешь. Я дала Нарциссе слово, что ничего не скажу.

– Напомнить о том, как ещё раньше ты дала слово мне рассказать обо всем и в подробностях? Только на этих условиях я согласился вчера сидеть тихо и не соваться в ваши девичьи дела, - рыкнул Джеймс.

Лили вздохнув, опустила голову:

– Есть вещи, которых лучше не знать.

– Какие это вещи?
– с нажимом вопросил Джеймс, явно настаивая на ответе.

– Я же сказала - это тайна!

Завтрак подошёл к концу и Лили воспользовалась возможностью улизнуть под этим незамысловатым предлогом.

На выходе она нос к носу столкнулась со сладкой парочкой голубков - Блэком и Розье.

Опаздывая на очередную пятиминутку старостата, Лили взяла довольно стремительный разгон и практически врезалась в белокурого слизеринца.

Тот от неожиданности придержал девушку за талию. Потом увидел, кого обнимает и с омерзением оттолкнул от себя.

– Смотри, куда прёшь, мугродье!

Лили раздражённо поджала губы и на всякий случай потянулась за палочкой, которую хранила, как их учил Грюм, за рукавом мантии.

– Что такое?
– с вызовом вскинула она подбородок.
– Шарахаешься от симпатичных девушек, как чёрт от ладана?

– Какое значение имеет твоё лицо, когда у тебя грязная кровь!
– высокомерно вскинул голову Розье.

– Так дело в крови?
– протянула Лили.
– Вот оно что? А я-то, глупая, было, подумала, что все девушки вызывают у тебя чувство гадливости? Во Франции, откуда, точно сопли, тянется чистокровный род Розье, говорят, в моде содомская любовь?