Зеркала

Тяжесть повисшей на колышке твари заставила Киру, застонавшую уже от отвращения: из распяленной пасти зазеркального, заперхавшего кровавым кашлем, словно брызнуло смрадом гнили! — опустить отяжелевший колышек, и тварь соскользнула с деревяшки. Кира, сообразив, что происходит, ужаснулась: нельзя отпускать тварь — уйдёт или снова прыгнет! Она отшатнулась было с пути нового прыжка зазеркального… Тот выл, зажимая корявыми пальцами кровоточащую рану на животе и с ненавистью глядя на девушку. И вдруг поднял глаза — и завопил… Тонко и так пронзительно, что у Киры слёзы сами хлынули от боли…

Крик прервался вместе с новым лязганьем.

Стрела вонзилась в тварь, пригвоздив её к полу.

Тим медленно встал рядом с Кирой, сильно отодвинул её за себя, ближе к ошеломлённому Игорю, который явно с трудом стоял на ногах, а потом отобрал у неё колышек и шагнул к зазеркальному. Тот корчился на короткой металлической стреле, не в силах кричать: его пригвоздили к полу, пробив горло. Корчился и следил за приближением Тима выпученными кровавыми глазами, полными ужаса.

— Получи, тварь…

Без замаха Тим ударил острием колышка по голове зазеркального. Маленькое, но действенное оружие пробило голову твари легко и чуть вязко, словно мужчина ударил по куску замороженного, но начавшего оттаивать масла. Зазеркальный коротко вякнул. Кире, по спине которой будто провели ледяными пальцами, показалось — она слышала влажный перелом костей… А потом… Плоть зазеркального быстро ссохлась, а потом потемнела ещё больше и начала ссыпаться хлопьями сажи… К горкам сажи подошёл котёнок и зашипел на неё.

Кира чувствовала себя так, словно только рыдала: всухую, но тряслась от плача… И воздуха — вдохнуть хорошенько — не хватало.

Когда вокруг короткой стрелы (болт? — ненужно вспомнила Кира) осталось лишь пятно пепла, а осиновый колышек неуверенно упал рядом, Тим обернулся к ней и Игорю.

— Ну чё, естествоиспытатель? Не жалеешь, что эту дрянь прибили? — хрипловато спросил он у Игоря. И рассмеялся, снова нагнувшись и выдёргивая стрелу из пола. — Теперь можешь спать в своё удовольствие. И жить — тоже. А мы с Кирой пойдём наслаждаться вечеринкой. Кира!..

Держа в одной руке арбалет (теперь девушка убедилась, что это именно арбалет), другой он собственнически обнял Киру за плечи, а она обняла его за пояс. Чтобы плотно-плотно. Чтобы ближе к теплу и к силе. Чтобы ближе к любимому мужчине.

… Дмитрий, стоически заполночь ожидавший звонка из коттеджа Тима, приехал сразу и забрал своего приятеля к себе.

Вечеринка закончилась ближе к утру, несмотря на испуг гостей, вызванный странными и кошмарными звуками со второго этажа. Выход Тима с арбалетом и с Кирой вызвал торжествующий крик всех тех, кто любит красивые выходы. А Тим, как призналась себе Кира, был в этот момент похож на пьяного викинга, только что задравшего какую-нибудь чудовищную зверюгу из своих, викинговских легенд.

Гостям Тим объяснил происхождение жутких звуков очень просто: пора менять сантехническое оборудование в коттедже, так как старое орёт невозможно. Гости смеялись с облегчением, и только Леонтий, шагая следом сбоку, испытующе поглядывал на младшего брата, кажется вознамерившись узнать всё до мелочи: что же там было, на втором этаже.

24

От эйфории, которая кружила голову с секунды осознания, что теперь она свободна — без оглядки! — Кира не сразу поняла, что Тим не просто идёт с нею в обнимку, а властно ведёт её через весь холл, легко прорезая праздничную толпу, к своему кабинету. Мало того — он закрывает её от глаз всех, словно бы интимно обнимая и даже любовно прижимая к себе. На пороге кабинета он оглянулся и кому-то тихо буркнул:

— Иди к Игорю. Вызови Дмитрия.

Но, едва за ними щёлкнул дверной замок, он мгновенно разжал объятия и суховато сказал:

— Сюда никто не войдёт без моего разрешения. Единственное место на первом этаже. Снимай платье.

— Что…

Девушка не договорила: странное ощущение заставило её взглянуть на себя — даже не возмутительный приказ снять платье, а нечто неожиданное… Зеленоватая волна мягко скользнула с её плеч, которые сразу будто погрузились в сжигающий их болезненный огонь. Пока она осознавала, что только чёрный цвет платья не дал рассмотреть гостям, что оно разорвано, а сама она вся в крови, Тим отошёл в угол кабинета и вынул из встроенного шкафа аптечку. Обернулся.

— Ну, что медлишь? Прилипнет — потом не сможешь снять без боли. Помочь?

— Уже… — Она испугалась собственного сипа и прокашлялась, а после того как попыталась отлепить край платья от плеча, жалобно сказала: — Уже засохло и прилипло. Что делать, Тим?

— А… Всё равно теперь его тебе не надеть! — решительно сказал он и сунулся в ящик стола, достал ножницы.

— С ума сошёл?! — чуть не заплакала она.

— Зеркало дать — посмотреть, что на тебе? Ты его починить не сможешь!

— Не надо зеркала!

— Дурёха, — проворчал он. — Чего сейчас-то бояться? На… Держи вот побрякушки свои и клади их на стол. А потом не двигай руками некоторое время…

Плечи продолжало жечь от боли, как будто Кира встала к самому пламени, но почему-то дышать стало легче — после ворчания Тима. А он по-хозяйски всё-таки быстро разрезал ей платье, тут же подсунув накинуть на плечи короткий мужской халат. Деловито промакивая кровь из порезов, которые начали было затягиваться, а теперь, потревоженные, снова засочились, он укоризненно сказал:

— Я ж тебе кричал. Почему ты стояла? Надо было хотя бы с его дороги удрать. И вообще… Зачем надо было вставать со стула? Котяра же при тебе был.

Кира выждала, пока он не обработает все порезы, потом закуталась в халат, крепко завязала пояс и велела:

— Так, а теперь ты ответишь на все мои вопросы, понял? Мне надоело! Ты постоянно командуешь. Постоянно требуешь от меня выполнения каких-то действий, а я ничего не понимаю. — Она выпалила это, внутренне сжавшись: а ну как сейчас рявкнет на неё, чтобы рот закрыла?

Но Тим кивнул на два кресла в углу кабинета, у окна, а сам собрал предметы, вынутые из аптечки, и понёс поставить её на место. Девушка взглянула на кресла, потом — на Тима. Кресел два. Может, он всё-таки ответит на её вопросы? И неуверенно пошла к окну, села, как примерная ученица — на краешек кресельного сиденья.

Тим вернулся с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Всё это поставил между креслами, потом снова сходил к столу и взял оттуда тарелку с бутербродами.

— Ф-фу, теперь всё. — Свалившись в кресло, он открыл бутылку и наполнил бокалы. — Держи. С чего начнём? Чур, я первый.