Зеркальный лабиринт

Самуил Яковлевич, конечно, встретил своего бывшего командира, но всем своим видом показал, что данное мероприятие совсем не входило в его планы. Тем не менее он мужественно разместил всех по палатам. Правда, при этом вздыхал, качал головой и отдавал распоряжения меддронам скрыться в техпомещении.

В своей палате Адмирал решил разместиться с комфортом. Клетку с Прапором он поставил рядом с окном-монитором и сразу же запустил ему старый фильм с индийскими актёрами, потом показал сопровождающим, куда поставить любимое кресло. После всего этого заварил ароматного чая и, укрывшись стареньким антикварным пледом, устроился поудобнее и задумался.

Думы были разные. В основном о том, что за события происходят вокруг него в последние дни. И кому он мешает одним фактом своего пребывания в отставке на заштатной орбитальной станции. Он же «пенсионер» и влиять на решения, к примеру, Генерального Штаба не может от слова вообще. Или может? Тогда чем? Единственное предположение — события давних лет на планете Зэду. Кто же играет против него???

— На Марсе она встретилась с нашими людьми из Разведки. — докладывал де Огюстье ближе к вечеру, — Что затевают — пока не понятно.

— Продолжайте наблюдения. — ответил Малинин, а сам подумал — неужели и к ней гости приходили? Но что им было нужно?

Комбинация вырисовывалась очень интересная: и Ржавая-Анка, и он, Малинин, и Джинн — все были на Зэду. А цепочка следов от непрошенных гостей ведёт на Марс. Но у кого там может быть интерес к этой планете и всему, что с ней связано? Нужно дождаться результатов допросов задержанных «гостей» с Марса. Ну и что там Фридрих накопает в результате обработки файла. Данных не хватает. А «гадание на кофейной гуще», как незабвенный Комбриг выражается, военным, пусть и бывшим, не пристало.

Так что Малинин снова вызвал де Огюстье. И потребовал отчета по ситуации на Марсе.

— Пока спокойно. Наблюдаем. Фиксируем контакты. Их мало, но проверить надо. — ответил Алексей. — Группу я там усилил. Мало ли. И то, что Ржавая туда полезла, явно не спроста. Видимо кто-то её потревожил. Но ни к нам, ни в Бригаду она за помощью не обращалась. Видимо решила сама всё разузнать. Сейчас проверяем её связи за последние полгода-год.

— Молодец. — в устах старого Адмирала похвала была орденом для Алексея.

— Рад стараться! — тотчас откликнулся де Огюстье выпятив грудь колесом.

— Переигрываешь. — тут же осадил его Малинин. — Что твой умник? Отчёт приготовил? Я ему там задание небольшое давал.

— К вечеру обещал. Говорит, что объём вроде и небольшой, но придётся повозится, перекрёстные ссылки ищет подтверждающие исторические факты. Я текста сам не успел глянуть, «гостей» встречали. Но глаза у Фридриха горят. Видимо раскопал что-то интересное. Хотя учёные порой над пыльной будёновкой хороводы водят, а это всего лишь уставная форма одной из сторон эпохи Великой Смуты, ни больше, ни меньше.

— Да. Есть такое. Водятся за ними такие грешки. Но это их тема. Как там Комбриг говорил когда-то — «Это наша корова и мы её доим!!!»

И они весело рассмеялись.

— Но к делу. — строго проговорил Малинин. — Алексей! Попробуй выяснить связи Особого Отдела с Марсом. Кто? Где? Когда? И, самое главное, зачем. Сможешь? И каким боком там Юзовцев. Тоже интересно.

— Попробую. Но там явно не местная инициатива. Как бы не вспугнуть раньше времени всё это кубло. — задумался майор.

— Ты спец. Думай. Задача поставлена. На немедленном результате не настаиваю. Но! — он поднял палец вверх. — Не упусти!

— Так точно! Честь имею! — вскинул руку к виску Пушкин, он же майор Алексей де Огюстье. И отключился.

А Малинин опять задумался. На сей раз предметом его размышлений был контр-адмирал, а теперь уже и адмирал Второго Космофлота Юзовцев. И его сын, служивший некогда под его, Малинина командованием, под фамилией Старыгин. Почему же он взял себе другую фамилию? Чью? Обычно, в таких случаях берут фамилию кого-то из родственников. Например, девичью фамилию матери. Надо бы запросить его личное дело. И, кстати, что привело его в армию? Ведь, насколько Малинин помнил, Джинн довольно долгое время не проявлял интереса к службе, хотя происходит из семьи потомственных военных. Династия его прослеживается, как он сам говорил, с начала ХХ века. А сам он изучал философию в Петербургском Университете. Но был отчислен то ли со второго, то ли с третьего курса… И, вроде бы, без женщины тут не обошлось. Ну да. Девки за ним табунами бегали. Ещё бы! Двухметровый блондин с зелёными глазами, да ещё и военный. А выбрал в итоге эту, прости господи, Эвизу… У которой биография такая, что… Но, вот ведь — живут же! И даже детей прижили.

Нет, Старыгин, от разговора тебе не отвертеться. — подумал Адмирал, снова придвигая к себе коммуникатор.

Внешне Илоновка выглядела как любая марсианская колония. Тот же прозрачный купол, за которым переливался всеми оттенками ультрамарина голубой марсианский закат, те же лабиринты улиц, застроенные длинными домами-«человейниками», сверху малоэтажными и уходящими под грунт на много метров в глубину. Скоростной эскалатор вынес её с толпой прибывших пассажиров на поверхность в здание вокзала, стены которого густо покрывали фрески и мозаики, изображавшие мазанки с соломенными крышами, плетни, подсолнухи, среди которых обретались чубато-усатые мужчины в шароварах и вышитых рубахах и статные девицы в венках из цветов, клетчатых юбках и таких же вышитых рубашках. У Анны даже в глазах зарябило от увиденного. Над всем этим простирался лозунг, написанный на жёлто-синем полотнище: «Ласкаво просiмо!» и ниже: «Пом’ятай, чужинець! Здесь господарь — украiнець!».

Анна перевела глаза влево. Там на стене размещался целый иконостас из портретов каких-то людей преимущественно в военной форме, но разного покроя и фасона. Но у всех наличествовал один и тот же символ, либо в качестве шеврона на рукаве, либо в качестве кокарды на фуражке — трезубец, похожий на вилку. В самом верху размещался портрет какого-то лысоватого человечка с нервным лицом явно семитского типа.

О как. — отметила про себя она, направляясь к выходу. Разглядывать портреты было не с руки — толпа напирала, да и привлекать к себе лишнее внимание не хотелось. Толпа вынесла её на площадь перед станцией. Там на столбе голосил репродуктор, сделанный в старинном стиле — в виде колокольчика. Из репродуктора лилось на головы народа что-то про «червону калину». Прямо напротив выхода, через площадь, возвышалась какая-то металлическая конструкция, на которой был закреплён огромный плакат с очередным лозунгом: «Слава Украiне!». Лозунг обрамлял узор в стиле южнорусской народной вышивки. Анна перевела глаза вправо и наткнулась на другой лозунг, исполненный в той же манере: «Героям слава!».

А почему не «Слава героям!»? — подумала она машинально — так же логичнее. Пошарив глазами в поисках наземного транспорта, она обнаружила ещё десяток лозунгов, укреплённых либо на отдельных конструкциях, либо на крышах зданий. Там было что-то и про «славу нации», и про «смерть ворогам!» и много чего ещё. И ещё несколько портретов лысоватого человечка с нервным лицом и сжатыми гузкой губами и других, в старинной военной форме ХХ-начала ХХI века. И везде жёлто-синие флаги, флажки, флажочки…

Ну и ну! — подумала Анна, — Однако. Как интересно жить.

Напоследок Урс предупредил её, что по-русски в укроколониях лучше не разговаривать. Поэтому общаться Анна решила на общегалактическом, ибо клингонского не знала. Только вот и с общегалактическим вышел облом. Ибо все встреченные ею аборигены демонстративно (или на самом деле) его не понимали. С ней упорно разговаривали на мове.

Но разговор с Джинном не состоялся. Только Адмирал собрался набрать вызов, как на связь вышел учёный из команды де Огюстье. Перед этим Алексей переслал Малинину данные о людях, которые когда-либо посещали лабиринт на планете или как-то были связаны с этими событиями. А их было немало и работы предстояло много.