Зеркало для невидимки

Да на него смотреть больно! Вот оно как теперь деньги-то достаются. Один раз знаешь что было? Пришли какие-то азербайджанцы. А он же армянин, понимаешь? Ну, начался номер. Они ему что-то и крикни с места, ну насчет Илонки-то… А он… Мы думали — зарежут друг друга! Палыч его Христом Богом потом просил в руках себя держать, не доводить дело до ментов. А то номер закроют. И совсем тогда сборов не будет.

— Слушай, а я вот что спросить хотела, пока не забыла. — Катя решила круто поменять тему. — А чего это Разгуляев с леопардами так настойчиво добивался? Ну они рычат, бросаются, а он их все равно заставляет.

— Так не в Валькиных правилах уходить с манежа, как тут у нас говорят, под стук собственных копыт.

Он же мужик. Уважает себя, публику, цирк. А потом, на манеже — он хозяин. Ну, картошка готова, садись.

Я сейчас наших кликну.

«Кликала» она подобно пионерскому визгливому горну:

— Ромка! Ро-ом-ан! Где тебя носит? А Гошка где?

Эй, садитесь жрать, пожалуйста.

Романом, оказывается, звали того самого жонглера-невидимку, что переговаривался с Катей в темноте. И тут он тоже вынырнул из темноты.

— Эх, хорош уже, готов, — засмеялась Ирина. — Где набраться-то успел, Ромка?

— Д-девчонки, я пас… Чего ты кричишь, бутончик ты мой, — «невидимка» был пьян-распьян. Но тем не менее попытался приобнять Ирину. — Д-девчонки, я есть не буду, мы там сейчас с ребятами.., рыбу идем ловить. Во! — В руке у него действительно была удочка.

— Это кто же такой? — полюбопытствовала Катя, когда пьянчужку унесло.

— А, коверный наш. Ромка Дыховичный.

— Коверный?

— Ну, клоун. Смейся, паяц, — «комбинезон» пропел это шутовским контральто. — Только сам Ромочка не поймет, какой он — белый или рыжий.

— Я видела, он жонглировал такими штуками.

— Да, он как гуттаперчивый мальчик у нас. Эквилибристом был, канатоходцем, акробатом. Но там трезвая голова нужна. Ну и стал комиком. На репризы выходит. Дырки им между номерами затыкают.

— Слушай, Ира, я вот еще что хочу спросить… Заместитель вашего администратора Севастьянов Аркадий, я сегодня в хронике прочла, убитым найден тут, неподалеку. А ты не скажешь…

Стоп. Вот это уже интересно. Катя замолкла. «Комбинезон» смотрел на нее выжидательно и остро, как сорока на стекляшку. На мальчишеских скулах даже желвачки играли.

— А ты что, корреспондентка, вынюхивать, что ли, приехала сюда?

— Я в газете утром прочла. У администратора вашего поинтересовалась — он только отмахнулся. Словно и не вашего сотрудника убили, а муху прихлопнули. — Катя пожала плечами. — Мне-то, конечно, плевать, но согласитесь, неужели не интересно узнать, как убили, за что, кто?

— Он мало у нас работал, залетная птица. — Ответ был ледяным.

— Что за человек был?

— Падаль.

— Такой разэтакий?

— Дерьмо. — Ирина снова вышла на порог бытовки. — Гошка, два раза, что ли, повторять?! — Потом обернулась к Кате:

— Будто не знаешь, что одних людей бог из глины сделал, а других из дерьма?

— Поясни, пожалуйста.

— Порядки у нас начал устанавливать. То не так, это… А когда мимо клеток проходил, аж с лица слинял. Нервы-с.

— Ну, мне кажется, с такими зверюгами любой струсит.

— Я не трушу. Каждый день вон с ними.

Катя решила не нажимать на девчонку после такой ее реакции на заместителя администратора. И, вспомнив о вычитанном в сводке ЧП, хотела было поменять тему и заодно насытить любопытство. — отчего это лев бросился на человека, но…

— Ира, я вот он, тут. Сейчас только отнесу и вернусь. — На пороге показался тот, уже знакомый Кате, паренек. Он крепко прижимал к груди туфли-лодочки — белые, на изящной шпильке.

— Я больше подогревать не буду, — устало сказала Ира.

— Да я крем искал! У ребят только темный, а тут бесцветный нужен. — Паренек бросил на Катю быстрый любопытный взгляд — так глядят волчата. — Приветик.

— Вот, познакомься, корреспондентка, Игорек.

А проще — Гоша Дыховичный.

— Ото, целая династия! Роман твой брат?

Вместо Игоря ответила Ирина:

— Родственник. Гоша, он кто тебе — дядька, что ли, троюродный? — Она зацепила сковородку прихваткой, отнесла на столик, достала из холодильника тарелку с помидорами и коробочку сметаны.

— Нет, братан двоюродный. — Парень все стоял на пороге, словно никак не желал расставаться с этими чудными лодочками-туфлями.

— Ну ты что, чистильщик, в самом деле? — Ирина зло прищурилась. — Нанялся, что ли? Носишься с этой дрянью, как…

— Нет, она меня просто попросила!

— А ты и рад в служанки записаться.

— Ничего я не служанка.

— Ладно, ишь ты, орет еще. — Ирина потрепала его по затылку. — Успеешь, отработаешь. Садись. А то мы тут с корреспонденткой картошку чистили-чистили.

— Ты правда из газеты? — спросил он Катю.

— Правда, Игорь.

— А что писать будешь, про кого?

— Про все, про цирк.

— А про меня?

— И про тебя. Ты что, тоже на манеже выступаешь?

Он нагнулся, бережно поставил туфли у порога.

Катя прикинула — маленькие, размер тридцать пятый. Перешагнул через них и, вытерев руки о футболку, сел к столу.

— А вот приходи на представление посмотреть, как я на подсадке буду работать, — сказал он, цепляя вилкой картошку поподжаристей.

Катя хотела было спросить: а сколько лет-то тебе, артист? Но удержалась Вспомнила, как саму когда-то (ох, и давно это было) злили подобные бестактные вопросы взрослых.

«Я все узнаю про каждого из вас, — подумала она. — Я сюда еще вернусь».

Глава 10 ПАРТИЯ В БИЛЬЯРД

Никакого ожидания у моря погоды не вышло Этот день впоследствии сравнивался Колосовым с партией в бильярд, когда после первого удара пирамида разбилась и шары откатились по зеленому сукну в такие позиции, с которых их хрен достанешь.

— Никита, зайди. Срочно, — лаконично и многообещающе приветствовал начальника отдела убийств его коллега Аркадий Покровский, возглавлявший отдел по преступным сообществам и авторитетам, едва лишь утром они столкнулись в коридоре. Покровский дежурил сутки И это его «срочно» могло означать лишь одно: что-то случилось в его дежурство.