Зеркало души
Шрифт:
«Олег Степанович, Вы знаете – я бы не стал утверждать так уж категорично – в конце концов, чего в жизни только не бывает…» – с улыбкой покачал головой Алик и, взяв в руки папу, подмигнул, майору, на резко побледневшем лице, которого отразился панический ужас от только что сказанного медиком…
Спустя несколько секунд, почувствовав, как предательски подкашиваются его ноги, а всё вокруг начинает потихоньку плыть, Мазаев медленно нащупал позади себя скамейку, стоявшую в больничном коридоре, и осторожно присев, отодвинулся как можно дальше от проклятой палаты, слабым голосом пояснив вопросительно посмотревшему на него полковнику – «Саша, чего-то я устал больно.
Спустя пару минут наступившей тишины, быстро пролистав медицинскую карту больного, Легасов, наконец, с улыбкой произнёс – «В целом вроде бы всё в порядке, а с видениями – это ерунда – бывает и хуже. Олег Степанович прошу Вас, подготовить, документы для немедленной выписки Павла Кузовлева».
«Для выписки? В каком смысле выписки?» – едва не лишившись дара речи, нервно переспросил Синицин, после чего, отрицательно покачав головой, категорично заявил – «Это невозможно. Это просто невозможно – в его-то состоянии! Я не могу… Я просто не могу на это пойти…».
«Александр, свяжитесь с генералом Пеняевым и, при необходимости, задействуйте административный ресурс – всё, что угодно, но через полчаса Павел Кузовлев должен быть в состоянии выйти из госпиталя…» – спокойно произнёс консультант, мягко добавив – «Олег Степанович, думаю, мне вполне хватит этого времени, чтобы вывести Вашего пациента из состояния рецидива. Готовьте бумаги…».
Синицин, опешив от подобного обращения со стороны не по годам самоуверенного молодого человека, нервно взглянул на его невозмутимо выглядевших коллег, после чего в сопровождении полковника лечащий врач направился к руководству учреждения для выяснения резко осложнившихся межведомственных отношений.
«Майор, даже и не знаю, как наш бедный Павел может отреагировать на Ваше появление, поэтому, если не возражаете, пожалуй, с собой я Вас не возьму» – с улыбкой произнёс Легасов, подойдя к двери палаты и мельком взглянув на сидевшего у противоположной стены Мазаева, бледновато зелёный оттенок лица которого в данный момент говорил о чём угодно, но только не о его горячем желании увидеть Кузовлева. Сочтя неуверенный кивок головок в качестве знака согласия, Алик широко улыбнулся, напутственно добавив Сергею – «В этом случае, майор, Ваша боевая задача – контролировать периметр, не допуская прорыва в палату медицинского персонала, до полного окончания ускоренного курса реабилитации интересующего нас пациента».
Спустя мгновение консультант вошёл в одиночную палату Кузовлева, захлопнув за собой дверь. Открывшаяся его взору умиротворяющая картина могла поразить воображение любого посетителя, ожидавшего увидеть в больничной палате всё что угодно, но только не это.
Среднего роста юноша лет двадцати семи с взъерошенными рыжими волосами в белой больничной робе с закрытыми глазами сидел на полу, скрестив ноги и держа в руках небольшой серебряный крестик. Вокруг него в двухметровом круге, нарисованном мелом на больничном полу, в хаотическом порядке были расставлены зажжённые свечи, тускло озарявшие тёмное помещение, с наглухо задёрнутыми шторами на окнах напоминавшее больше подвал, нежели больничную палату. Чуть позади слева от него на прикроватной тумбочке стояла внушительного размера православная икона, возле которой скромно лежала небольшая чёрная книга, на века вперёд побившая все мыслимые и немыслимые рекорды изданий, с истрёпанной от времени обложкой…
Слегка ошарашенный как увиденным, так и витавшими в воздухе многочисленными
церковными благовониями, Легасов, мягко кашлянул, давая бедняге понять, что последнему настало самое время выйти из заветной нирваны…«Поставьте, пожалуйста, ужин на кровать…» – всё ещё не открывая глаз, спокойно попросил Кузовлев.
Консультант, не привыкший к подобному фамильярному обращению в свой адрес, неодобрительно покачал головой, после чего, улыбнувшись, тихо и плавно прошептал – «Муррр!».
Резко вскочив на ноги словно ужаленный, Павел с ужасом, всмотрелся в темноту палаты, после чего, едва не получив сердечный удар, медленно отшатнулся к противоположной стене, жалостливо пролепетав шепотом – «Господи, помилуй… Защити неразумного раба своего от напасти! Упаси от зла… изгони тьму!».
«Вот на счёт первых трёх не уверен, а вот с последним, пожалуй, смогу помочь и я…» – улыбнулся Алик и, нащупав в потёмках рукой выключатель, включил в палате свет.
Ослеплённый ярким светом многочисленных люминесцентных ламп Павел, прикрыл лицо рукой, после чего, медленно вглядевшись в мертвенно бледное лицо своего гостя, до боли сжал крестик в правой руке, перекрестившись, нерешительно прошептал – «За что, Господи… За что? Этого не может быть! Это нереально – это всё нереально! Это всего лишь моё воображение – просто иллюзия…».
Сделав два шага вперёд, Алик остановился, многозначно посмотрев вниз под ноги.
Кузовлев быстро перевёл взгляд на очерченный мелом на полу круг, в сантиметре, от границы которого остановились начищенные лакированные ботинки гостя, после чего выдохнув с заметным облегчением, с опаской посмотрел на консультанта в ожидании развития событий…
«Значит, иллюзия?» – с ироничной улыбкой переспросил Легасов, моментально сделав широкий шаг внутрь круга и приблизившись к бедному юноше на расстояние вытянутой руки…
«Аааа!» – во весь голос завопил бывший анархист, после чего резко раздался звонкий звук размашистой пощёчины…
Содрогнувшись всем телом от боли и моментально умолкнув Кузовлев, широко раскрыл глаза, вопросительно взглянув в неотрывно смотревшие на него зелёные глаза молодого человека…
«Это боль, Павел – обычная человеческая боль. И, в отличие от всех твоих иллюзий и кошмаров, она реальна… Реальна, как реален и тот, кто тебе её доставил…» – холодно и тихо произнёс Легасов, внимательно глядя на заметно побледневшего и растерянного юношу, лидера новоявленного молодёжного движения «За чистоту рук».
«Алик?!» – дрожащим голосом, словно боясь услышать ответ, переспросил Кузовлев.
«Собственной персоной…» – коротко кивнул головой консультант и, всё ещё пристально смотря в глаза бывшему анархисту, мягко поинтересовался – «Ждал кого-то другого?».
Павел, чуть выдохнув и расслабившись, всё ещё отчаянно пытаясь сориентироваться в происходящем, невнятно промямлил что-то себе под нос…
«Занятный талисман…» – понимающе улыбнулся Легасов, глядя на стиснутый в кулаке юноши серебряный крестик, с интересом уточнив – «Помогает?».
«Верую, верую, ибо нелепо…» – медленно, словно заклинание произнёс Павел, робко продолжив – «Во спасение души своей грешной молюсь еженощно…».
«И помогает?» – холодно повторил свой прежний вопрос Алик.
Кузовлев, стиснув зубы, отрицательно помотал головой…
«А знаешь почему?» – продолжил консультант и, видя огонёк живого интереса, вспыхнувший в глазах юноши, мягко добавил – «Потому, Павел, что путь спасения – он ведь у каждого свой…».
«Свой?» – озадаченно переспросил Кузовлев, с удивлением глядя на гостя.