Зеркало вод

— Полагаю, что существует или существовал тогда. Данных нет, — Грег развел руками.

Комната плыла, лицо Грега меняло форму, то вытягиваясь, то сжимаясь. Виски сдавило и отпустило, начало действовать обезболивающее.

— Хм. Не знаю, что меня доконает быстрее, паразит или вещества, которыми Альберт пытается эту тварь успокоить, — пробормотал Роберт.

— Не будь неблагодарным, доктор делает все возможное, — возразил Грегори.

— Где хранилась информация, кто имел доступ? Рассказывай. У меня не так много времени.

Грегори переменился в лице.

— Не то хотел сказать, — быстро добавил Роберт. — Устал, скоро вырублюсь.

— Знали твой отец и я. Содружество обращалось за консультацией.

— Кристоф?

— Я сбросил ему данные. Судя по реакции, не знал.

Роберт болезненно поморщился. Внутри сдавило, с каждым вдохом в легкие впивалась тупая игла. Отец, Айрин, старые демоны, прошлое не уходило. Он не хотел его ворошить, не хотел разочаровываться в родных и близких.

— Роберт?

Наверное, он начал отключаться. Слова Грега доносились как будто издалека. Усилием воли заставил себя сосредоточиться:

— Что собираешься делать?

— Отправлюсь на поиски, — улыбнулся Грегори. — Если в лаборатории подтвердят мою догадку, необходим механизм, нейтрализующий поводок, и способ вывода из организма. Потрясу Содружество, не объясняя причин, рычаги есть.

Роберт кивнул, едва не добавив, что постарается не сдохнуть до приезда Грега, но спохватился и промолчал. Ухода главы безопасности он не заметил, провалился в сон.

2

Айрин мерила шагами комнату. Она останавливалась, накручивала темную прядь на палец, закусывала губу и начинала новый круг. «Нервничает», — отстраненно подумал Роберт, наблюдая за женой сквозь прикрытые ресницы. Айрин почувствовала его взгляд и вздрогнула. Подошла, села на кровать.

— Проснулся? — легонько провела по его щеке ладонью.

Роберт схватил ее руку, будто старался удержать, сжал тонкие пальцы.

— Почему не сказала? — прошептал еле слышно.

Айрин смотрела удивленно. Тонкие брови взлетели вверх. Ее лицо, молочно-белая кожа, иссиня-черные волосы, глаза — прозрачная зелень воды. Он заглянул и увидел бездну. Вспомнились: тихий перезвон монеток, посадочная площадка на вершине горы, снег — мелкий, колючий. И птицы, белая вышивка по кромке рубахи, статуя, вырубленная в скале, крупные перья, разметанные по светлой плитке, знак на дымчатом камне. Летящая птица — ведь и его символ, его печать тоже. Но глаза у Айрин не черные. Тем не менее, есть общее с приютившим его народом, Роберт только сейчас заметил сходство. Коллективный разум — что знает один, известно и всем остальным. Они ведь тоже делили сознание на двоих. Единственная женщина, которая на это отважилась.

— И не скажешь, — вздохнул Роберт.

— Я вернусь. Скоро, — Айрин улыбнулась.

— Не вернешься, — он возразил. — Мне нужны ответы, но ты молчишь, потому что живешь в моей голове, и это единственное, что у меня осталось. А я хочу тебя удержать и не могу.

— Глупый, — Айрин высвободила руку.

— Ага. Ты уже говорила, но я соскучился. Если бы только знала, насколько. И буду скучать.

— Не успеешь, вернусь быстрее, — не согласилась Айрин.

— Где мне искать, что делать? Хотя бы намекни. И… почему? — он снова взял ее за руку, торопливо заглянул в глаза. Зеленые, изменчивые, как море.

Айрин нахмурилась, тонкая морщинка легла на переносице.

— У тебя снова проблемы?

— Обычное дело, я привык, не волнуйся. Разберусь, впрочем, как и всегда, — Роберт усмехнулся. — А не получится, встретимся. Ты же встретишь меня там, правда?

— Не говори так, — Айрин поцеловала его нежно, едва коснувшись губами. — Даже не представляешь, что можно сделать, дабы сохранить то, что тебе дорого, или кого.

— Вот ты и сказала, — проговорил Роберт, выпуская ее руку.

3

В комнате стоял полумрак. Ночь, мать его не дождалась. Хорошо, поговорить все равно придется, но как же тяжело смотреть ей в глаза. Грудь давило, воздух вырывался из легких с прерывистым свистом. Роберт почувствовал, как система впрыснула препарат — замутило, мысли начали путаться, и снова захотелось спать. А голова нужна ясная, есть над чем поразмыслить.

— Роберт? Не спишь? — раздался шепот.

«Не ушла, да разве могла она уйти», — с грустью подумал Роберт.

— Не сплю.

Мать включила свет, придвинула к кровати просторное кресло, вполне достаточное, чтобы свернуться клубком. Наверное, дремала в нем, прислушиваясь к дыханию сына.

— Прости, снова вляпался, — сказал Роберт.

Мать еле заметно поморщилась, в семье не одобряли разговорных выражений.

— У тебя удивительная способность попадать в неприятности. Но мы вытащим тебя и на этот раз, вот увидишь.

— Мам, расскажи про отца, — попросил Роберт.

Анна вздрогнула, в глазах мелькнула тревога.

«Считала данные системы», — догадался Роберт. Мать разбиралась в медицине, пояснения Альберта ей не нужны.

— Что хочешь узнать?

— Всего понемногу. Какой он был, как вы жили?

Мать улыбнулась, нежно, но не грустно. Время прошло, она отпустила. Остались воспоминания и непослушный сын, с которым всегда непросто.

— Я - источник твоей головной боли, — пробормотал Роберт.

Анна не ответила, все еще обдумывая вопрос. Наконец заговорила:

— Винсент был вспыльчивым и таким же, как ты, упрямым. Решения принимал молниеносно и никогда не менял, за что его не любили. Со стороны это выглядело спонтанным и не всегда понятным, его считали самодуром, но на самом деле Винс мгновенно просчитывал все ходы и возможности, был гениальным стратегом.

— Вы делили сознание?

— Да, хотя получалось не всегда гладко. Он не давил, не подавлял, это все ерунда, что говорят. Я намного младше, всегда ощущала неравенство. Но, — Анна снова улыбнулась, — мне так его не хватает.

— Отец применял необычные методы воспитания, — заметил Роберт. — Я его обожал, хорошо помню. Но эксперименты, инициация, одна, вторая. Вы что-то затерли. Не спорь, я знаю. Могу вспомнить, но не вижу смысла. Зачем это все?

— Инициацию Винсент провел без меня, я бы не согласилась, — сказала Анна. — Хотя он оказался прав, тебе это помогло.

— Отец погиб от руки какого-то психа, нелепый несчастный случай. Айрин разбилась о скалы…

— Проводишь параллели, ищешь закономерности? Не думаю, что они есть, — возразила мать. — Я же смотрела записи.