Зеркало

— Куда она сбежала? — спросил он.

— Откуда я знаю, — я пожал плечами, — Растворилась в воздухе. Просто… растворилась. Ты не видел разве?

— Растворилась, — задумчиво повторил он.

Палач сел на край стола с инструментами и почесал лицо под маской.

— Как и где вы познакомились?

Ну наконец. Вопросы, на которые я могу ответить.

— Вчера. В баре на улице Ленина.

Зашел туда по дороге из больницы. Ты, наверное, заметил уже, что я не волнуюсь из-за того, что могу не пережить эту ночь. Сегодня я сдохну или через пару месяцев — какая в общем-то разница. А через пару месяцев я помру гарантировано. Тут можно не сомневаться, я обошел достаточно много врачей и у всех один и тот же прогноз.

— А что за диагноз? — спросил Палач, поправляя маску.

— Не переживай, — хмыкнул я, — Ничего заразного. Говорят это генетическое. Достаточно редкое — но не настолько, чтобы меня взяли в какую-нибудь лабораторию для испытания экспериментальных лекарств.

И вот иду я, расстроенный, вчера от доктора. Размышляю о том, хочу ли я, чтобы меня кремировали или похоронили на болоте в ста километрах от города. И тут мне попадается этот бар на Ленина. Там еще вывеска похожа на рекламу из газеты бесплатных объявлений. Обычно такие у самых лучших шаурмячных — вот я и повелся.

Выпивка там была конечно так себе, еще и дорогая. Но за стойкой ко мне подсела наша с тобой подружка.

— И часто к тебе красотки подсаживаются? — усмехнулся Палач, перебирая инструменты на столике.

— Не особо, — ответил я, — Вот я и расслабился.

Разговор наш с ней начался как обычно в таких случаях…

— Ты знаешь, как обычно начинаются такие разговоры? — спросил Палач.

— В фильмах видел.

— Понимаю, — кивнул он.

Обменялись мы с ней комплиментами, поговорили о всякой чепухе. А потом, ни с того ни с сего она и спрашивает меня: «Хочешь лекарство от своей болезни?».

Я насторожился, конечно, но она заявила, что сама работает в той клинике, в которую я ходил. Мол заметила меня в приёмной и решила познакомиться. Между делом рассказала, что у нее есть один друг, занимающийся экспериментальными исследованиями, связанными с болезнями, подобными моей. И что она может меня с ним познакомить — за скромную плату, конечно.

— Она говорила про Источник? — нетерпеливо спросил здоровяк.

— Я тебе сто раз уже сказал, — воскликнул я, — Она не говорила ни про источник, ни про ключи, ни про всю эту херь, которую ты выпытываешь. Я просто познакомился с девушкой в баре и просто пошел к ней. Отлично провели ночь, а утром припёрлись твои дружки. Что это за источник вообще? Ты объясни, может я слышал, но просто не понял… Вы минеральной водой торгуете что ли?

Палач на замер, посмотрел на меня и почти пропел с придыханием:

— Источник — это начало всего.

— Понятно, — кивнул я.

Но мне ничего понятно не было.

— Слушай, — усмехнулся Палач, — Тебе самому-то странным не показалось, что такая как она вдруг заинтересовалась умирающим задохликом

Я задумался, глядя на тусклую лампу под потолком.

— Показалось, — ответил я, — Мне показалось, что вчера мне впервые в жизни повезло.

Палач помолчал минуту, а потом хлопнул себя по коленям, встал и взял с подноса здоровенные плоскогубцы.

— Ну, довольно о грустном. Напрягись как следует, дружок, и постарайся вспомнить, не говорила ли она всё же что-нибудь об Источнике?

Потом была боль. Много боли. Я медленно сгорал в её огне, пока не погрузился во тьму забытья. Холодная и бесстрастная, она окутала меня, приласкала. Не помня себя я плыл в этой тьме минуты, а быть может часы или дни, наслаждаясь каждой секундой небытья. Я подумал, что если смерть выглядит именно так, то она меня, пожалуй, совсем не страшит.

А потом вспыхнул свет. Крошечная, ослепительно яркая точка зажглась впереди и начала расти. Она расползалась всё шире и шире, превратившись сначала в круг размером с блюдце, но быстро выросла до размеров подноса, затем стола и продолжила расти. Свет стал нестерпимо ярким, я почувствовал дыхание потустороннего огня — точно такое же, что я чувствовал, когда погружал руку в тот портал. Это и был портал, посетила меня первая отчетливая и осознанная мысль.

Свет чуть померк и в портале появилось лицо. Нет, это было сложно назвать лицом. Странное, сияющее, нечеловеческое. Существо по ту сторону портала обратило на меня три пары своих глаз с вертикальными зрачками.

— Росток, — сказало существо, обращаясь к кому-то невидимому по другую сторону, — Но очень слабый. Нет корней, нет листьев; грязная, разбавленная кровь. Скорее всего не выживет. Странно вообще, что пророс.

Портал начал расширяться и расти, заполняя собой всё пространство вокруг. Обжигающий свет залил меня точно патока и я начал тонуть в нём.

Меня привёл в чувства собственный кашель. Кровавые сгустки забили горло и не давали вздохнуть. Кашлял несколько минут, а в конце меня вырвало.

Я лежал на каменном полу в тесной камере. Той самой, в которую нас с Лизой бросили перед тем, как отвести в пыточную.

В голове ни единой мысли. Не знаю, сколько я пролежал вот так, в темноте, глядя на полоску света под самым потолком и пытаясь понять, день сейчас или ночь.

У меня болело абсолютно всё. Попытался ощупать себя, но тут же дернулся от нового взрыва боли. Казалось, что с меня содрали кожу.

Что самое странное, отрезанная рука не болела. Я потрогал место среза чуть выше локтя. Ничего. Срез шершавый, но ровный.

Говорят, лишившиеся конечности люди продолжают её чувствовать. Но у меня такого не было. Дальше правого локтя ощущалась лишь пустота.

А потом зазвонил телефон.

Вернее зажужжал, вибрируя на каменном полу. Я повернул голову. Откуда он тут взялся? Когда нас схватили, у меня отобрали все вещи.

Экран светился, словно прожектор. После забытья в темноте я почти не мог на него смотреть. Прищурившись, я поднял его с пола. И покрутил в руке. Телефон точно не мой — слишком дорогой, в девчачьем гламурном чехле с веселыми брелками на цепочке.

Глаза привыкли к яркому экрану и я наконец смог на него посмотреть.

Одно новое сообщение в мессенджере.

«Привет, это Лиза»

Какого хрена происходит. Сжав зубы, чтобы не завыть от боли, я перекатился на живот и положил телефон на пол перед лицом.

— Какого хрена, Лиза? — напечатал я.

«Извини, что так получилось с твоей рукой»

«Но у нас снова мало времени»

Да что ж такое?

— Объясни, что происходит? Чего они от меня хотят? Кто ты вообще такая?