Zettel

Именно таким образом была создана коллекция заметок, имеющая название Zettel («листки бумаги») [7] , публикация которой перед вами. Чтобы яснее представлять себе структуру записей и то, как с ними работал Витгенштейн (их рукописные и машинописные источники), покажем, как устроены первые тридцать заметок (воспроизведение подобной информации по всем 717 заметкам заняло бы здесь слишком много места) [8] .

В таблице ниже шесть колонок. Первая содержит нумерацию, соответствующую нумерации заметок в оригинальной версии Zettel. В каких-то вырезках рукописный текст дополняет печатный, другие содержат только текст, написанный от руки. Варианту систематизации заметок, предложенному Питером Гичем, фон Вригт присвоил номер 233. Таким образом, в Zettel вошли материалы TS 233 с некоторым количеством изъятий (решения о которых произвольно принимались редакторами). Во второй колонке указаны номера машинописных документов, из которых Витгенштейн вырезал заметки. В третьей колонке приведена нумерация разделов, в которые были включены вырезанные высказывания. В четвертой и пятой колонках указаны номера рукописей и страницы, на которых данные заметки появились впервые. В шестую колонку внесена информация о годах появления машинописных документов. Следует отметить, что ссылки на MS 142, как и на записи 440–446, являются неточными. Согласно фон Вригту, эта рукопись была утрачена. Витгенштейн записывал различные формулировки схожих заметок. В список в основном включены последние версии высказываний, по содержанию наиболее близкие к тем, которые в итоге были опубликованы.

7

О русских эквивалентах немецкого слова Zettel см. в нашей сноске на с. 30 настоящего издания.

8

Все тексты Витгенштейна, опубликованные распорядителями наследия и находящиеся до настоящего времени в научном обороте, выглядят примерно таким же образом, с тем лишь отличием, что коллекцию выписок и фрагментов Zettel формировал сам Витгенштейн, а «Философские исследования», «О достоверности», «Культуру и ценность», «Философскую грамматику», «Заметки о цвете», «Заметки о философии психологии» и т. д. – посторонние люди, нигде при этом не эксплицируя принципы, на основании которых осуществлялась публикация, не фиксируя, из каких манускриптов и машинописей набираются фрагменты, на какой стадии обработки и правки они находились на момент смерти автора и т. п. Все подобные компиляции, с некоторыми оговорками, дают, конечно, представление о философии Витгенштейна, но неминуемо затеняют и маскируют всю картину в целом, опуская что-то важное для самого автора (и исследователей), кажущееся при этом несущественным или ненадлежащим его публикаторам. Начало подлинно научной, текстологически выверенной работе с наследием положил пятитомник “Ludwig Wittgenstein: Wiener Ausgabe” (систематическое издание машинописной части архива, к сожалению, незаконченное), а также современные издания под редакцией Брайана Макгиннеса и некоторых других специалистов.

Существуют следующие конвенции в отношении оформления ссылок на Zettel и на документы Витгенштейна:

1. «H» указывает на то, что единственный источник, в котором встречается данное высказывание, – это вырезки с рукописным текстом Витгенштейна.

2. Строчные буквы после чисел обозначают номера абзацев. Так, «26а», например, относится к первому абзацу. «26b» отсылает ко второму абзацу соответствующего высказывания в Zettel, и т. д. Абзацы разделов в рукописях обозначены аналогичным образом. Цифра после буквы указывает на предложение. «26c,d I» отсылает к третьему абзацу и первому предложению четвертого абзаца заметки под номером 26.

3. Номера страниц MS 137 обозначаются буквами «а» и «b», поскольку в этой рукописи пронумерована только каждая вторая страница [9] .

При работе над дизайном настоящей публикации мы старались максимально бережно сохранить форму, которую придавал своим заметкам Людвиг Витгенштейн. Машинопись обычно не позволяла следовать его эстетическим установкам, но все рукописные материалы неизменно сохраняли его визуальные предпочтения, связанные с тем, как должен выглядеть созданный им текст (в том числе опубликованный в книге). «Страницы рукописи всегда щедро заполнены и экономно использованы. В глаза бросается структура заметок, каждая из которых хотя и не имеет отступа, но предваряется пустой строкой. Абзацы внутри связанных между собой заметок обозначаются отступами. Даты указаны нерегулярно, редко полностью и всегда находятся на пустой строчке перед заметкой. Страницы рукописи создают впечатление тщательно разработанного графического образа. Точность и красота страниц соответствуют их содержанию: “Писать правильным стилем значит точно установить вагон на рельсы”, Л.В., 1940.

9

Подробнее об этом см.: Andr'e Maury, “Sources of the Remarks in Wittgenstein’s Zettel”, Philosophical Investigations, 1981, vol. 4, no. 1. P. 57–74.

В этом отношении собрания заметок представляют собой переход с одного ряда дорог к другому. Возможно, именно поэтому Витгенштейн уничтожил большую часть этих собраний, как только переход был осуществлен. Сохранилось лишь несколько сборников такого рода. Мы публикуем перевод самого известного из них, собрания, изданного распорядителями наследия Г. Э. М. Энском и Г. Х. фон Вригтом под названием Zettel, – фактически коробку с материалами, оставленными Витгенштейном после смерти, в которой, кроме отдельных листов, было много записок, соединенных канцелярскими скрепками и рассортированных в стопки по темам. Помимо исправлений, сделанных от руки на некоторых вырезках, часто также и на оборотной стороне, в коробке хранились и отдельные более длинные, ни к чему не присоединенные листы бумаги, исписанные вручную. Это собрание, возможно, появилось во время нового этапа работы, который Витгенштейн не закончил. Похоже, это единственная причина, по которой сборник отрывков сохранился. К несчастью, в ходе публикации в 1967 году систематизированное собрание отрывков Витгенштейна было уничтожено. Отдельные части и их связки были вставлены в книгу (TS 233) по указанию издателей и без примечаний об их изначальном порядке.

Вероятно, первоначальное собрание записок прямо связано с последними рукописями Витгенштейна. Ключом к последней и незаконченной работе Витгенштейна (все еще неопознанной) может являться TS 235, оглавление, состоящее из 163 тем» [10] .

TS 235 содержит 163 пронумерованных абзаца с различным количеством строк, некоторые абзацы или слова аккуратно зачеркнуты (например, номер 3). Характер этой машинописи действительно напоминает план готовящейся книги, во всяком случае, это похоже на список, на основании которого удобно сортировать отдельные заметки: по ключевым словам или тематике. Собрание Zettel в значительной степени пересекается с тематикой этого гипотетического оглавления из 163 позиций, и это позволяет думать, что та коллекция заметок, которую мы здесь публикуем, не случайна. Приведем для примера некоторые фрагменты TS 235: «1. ‘Язык’, ‘предложение’, ‘слово’, понятие повседневности. 2. Значение слова. Предмет, к которому относится слово. 4. Можно ли определять “язык” как устройство, служащее определенной цели. 5. Сравни ‘придумать язык’ с: ‘придумать игру’ и ‘придумать машину’. 6. Является ли языком перфорация бумажной ленты в пианоле? 7. Представление не является образом. Но образ может ему соответствовать. 8. Как учатся тому, чтобы представлять этот цвет? <…> 100. Философия оставляет всё как есть. 101. Шутка в игре. 102. “Это полностью меняет характер игры”. Суть понятия зависит от фактов опыта. 103. “От этого понятие утратило свою суть”. Переход количества в качество. 104. “Если ты узнал, что означает это слово, и ты его понимаешь – ты знаешь все способы его применения”».

10

Michael Nedo, Ludwig Wittgenstein Wiener Ausgabe: Einf"uhrung/Introduction. Wien: Springer-Verlag, 1993. S. 84.

О переводе некоторых терминов. Элис Эмброуз отмечала: «Если сравнивать с языком “Трактата”, в котором он использовал слова в необычном смысле, например “объекты” или “картины”, или вводил новые выражения, такие как “элементарное предложение” или “атомарный факт”, – язык его лекций не сложен. Он использовал язык повседневной речи. И не было ни намеков на мистицизм, ни отсылок к тому, о чем невозможно говорить. Озадачивало то, что он использовал яркие примеры, которые сами по себе были понятны, но смысл, в них закладываемый, ускользал. Это все равно что слышать притчу, но не иметь возможности увидеть ее мораль» [11] . Во времена «Логико-философского трактата» Витгенштейн действительно обращал пристальное внимание на придание некоторым лингвистическим единицам статуса строгих терминов с помощью многословных определений. Это влекло за собой необходимость столь же строго отслеживать и передачу этих терминов при переводе на другие языки.

11

Alice Ambrose, “Ludwig Wittgenstein: A Portrait”. P. 552.

Ср., например: «В данном афоризме в дополнение к уже применяемому в “Логико-философском трактате” термину Tatsache вводится также Sachverhalt. Смысл того и другого Витгенштейн пояснял в письме Расселу следующим образом: Sachverhalt – то, что соответствует элементарному предложению, если оно истинно. Tatsache – то, что соответствует предложению, логически производному от элементарных предложений, если таковое – результирующее – предложение истинно. Tatsache переводится как факт. С толкованием же термина Sachverhalt дело обстоит сложнее. В первом английском издании “Трактата” (под влиянием Рассела, со ссылкой на пояснения, данные ему Витгенштейном в письмах и устных беседах) Sachverhalt было переведено как “атомарный факт”. Эта версия была сохранена и в первом русском издании произведения. В дальнейшем подтвердилось, что такая трактовка термина соответствовала смыслу, который в него вкладывал автор, – кстати, не высказавший в связи с понятием “атомарный факт” при вычитке перевода никаких возражений. Но материалы, проясняющие смыслы базовых терминов ЛФТ, увидели свет довольно поздно; спорной до 1970-х годов представлялась и причастность Витгенштейна к созданию английской версии Трактата. Не удивительно, что специалисты, изучавшие произведение, долгое время не были уверены в корректности английского перевода Sachverhalt (тем более что само по себе это немецкое слово не указывает на нечто атомарное, элементарное), а некоторые были даже убеждены, что такой перевод усложнил и запутал дело. И все-таки многие аналитики неизменно приходили к выводу: Tatsache – комплексный факт, Sachverhalt – элементарный факт в составе факта.

Однако понятие “атомарный факт” излишне сближало концепцию ЛФТ с логическим атомизмом Рассела и невольно придавало мыслям Витгенштейна не свойственный им привкус британского эмпиризма (с характерной для него идеей прямого чувственного знакомства с объектом и др.), что, по-видимому, немало способствовало логико-позитивистскому прочтению Трактата. В новом переводе труда на английский язык, который осуществили Д. Пэрс и Б. Макгиннес (первое изд. 1961), немецкому Sachverhalt соответствует английское state of affairs или state of things (состояние дел или положение вещей)» [12] .

12

Людвиг Витгенштейн, Философские работы / Составл., вступ. статья, примеч. М. С. Козловой. Пер. с нем. М. С. Козловой и Ю. А. Асеева. М.: Гнозис, 1994. Ч. I. С. 497.

На русский язык разные переводчики «Логико-философского трактата» и подготовительных материалов к нему переводят Sachverhalt по-разному. И. Добронравов и Д. Лахути [13] – как «атомарный факт», М. Козлова и Ю. Асеев [14] – как «со-бытие», В. Суровцев [15] – как «состояние дел», В. Руднев [16] – как «положение вещей», Л. Добросельский [17] – как «позиция».

13

Людвиг Витгенштейн, Логико-философский трактат / Пер. с нем. и сверено с авторизованным англ. переводом И. Добронравовым, Д. Лахути; общ. ред. и предисл. В. Ф. Асмуса. М.: Издательство иностранной литературы, 1958; Людвиг Витгенштейн, Логико-философский трактат / Пер. с нем. и сверено с авторизованным англ. переводом И. С. Добронравовым и Д. Г. Лахути. М.: Канон+, РООИ «Реабилитация», 2008.

14

Людвиг Витгенштейн, “Логико-философский трактат”, в Философские работы. Ч. I. С. 1–74.

15

Людвиг Витгенштейн, Дневники, 1914–1916 / Общ. ред. В. А. Суровцева. М.: Канон+, РООИ «Реабилитация», 2009.

16

Людвиг Витгенштейн, “Логико-философский трактат”, в Избранные работы / Пер. с нем. В. Руднева. М.: Территория будущего, 2005. С. 11–228.

17

Людвиг Витгенштейн, Логико-философский трактат / Пер. с нем. Л. Добросельского. М.: АСТ, 2010.

То, что говорила Элис Эмброуз о языке лекций Витгенштейна, относится и к языку его текстов. В более поздний период Витгенштейн использовал в своей философской работе исключительно слова обыденного языка в их обыденном употреблении. Собственно, придание им какой-либо специфической функции противоречило бы самой его поздней философии, которая показывала невозможность существования «приватного языка», основанного на следовании правилам, созданным для себя самого, потому что такой язык был бы непереводим и лишен критериев правильного употребления, соблюдение которых могли бы контролировать другие [18] . Столь отчетливая тяга к упрощению искусственной терминологической компоненты авторского словаря (при одновременном расширении лексического богатства) позволяет переводчикам сконцентрироваться не на создании неологизмов или чего-либо подобного, но на селекции и уточнении узуса обыденных слов собственного языка.

18

См. об этом: Карл-Отто Апель, Трансформация философии. М.: Логос, 2001. С. 96.

Тем не менее выборочно коснемся некоторых аспектов нашего перевода. При всей терминологической гибкости позднего Витгенштейна минимальные различения близких по значению слов (исходя из практики их употребления) могут быть полезны. Например, мы остановились на следующих соответствиях: Gebrauch – «употребление», Verwendung – «использование», Anwendung – «способ применения», Benutzung – «регулярное использование». При этом, обратившись к одному из существующих переводов «Философских исследований», мы снова увидим вариативность: «а между тем его значение заключено в его употреблении» – und anderseits liegt seine Bedeutung in seiner Verwendung (с. 161, § 197); «…существует регулярное их употребление» – …es einen st"andigen Gebrauch… gibt (с. 162, § 198). И в большинстве случаев так – «употребление». Но в § 199: «применения, институты» – Gebr"auche (установления, обычаи), Institutionen, или, например, на с. 181, в § 288: «будет видно из его применения этого слова» – wird er im Gebrauch des Wortes zeigen, и т. д.