Ж… замечательных людей

— Привет, дед… Это я… Нормально… Чем занимаюсь? Ну, на интернете торгую.

Джош отставил трубку на полфута и принялся смотреть вдаль.

— Ты чего? — шепотом спросила я.

— А, дед читает лекцию о честном труде.

Через пять минут Джош вновь приник к телефону:

— Ну на фига мне базовое образование? Херня какая!

И снова отвел трубку.

Если бы не советская власть, из папы б вышел страстный проповедник. Он с таким жаром вовлекает всех в свою веру, что с ним неудобно спорить: начинаешь чувствовать себя предателем Родины в особо крупном размере.

Я понимаю, что папин патриотизм — это его стержень, но еще с подростковых времен у меня осталась бессердечная привычка спорить.

— Пап, да не поедет Джош никуда.

— Как это не поедет? Здесь его Родина! И он обязан ее любить.

Мы шумим целый час. Я спрашиваю папу, любит ли он Камчатку, на которой никогда не бывал, и отвалившиеся от СССР республики.

— Ведь так не бывает — до развала Союза «люблю», а после — «не люблю». Патриотизм не возникает по отмашке политиков, верно?

— Ты… — От возмущения папа не сразу находит слова. — Все у вас меряется хитрожопостью! Родина — это не территория!

— А что? Граждане? Убей меня, я не могу любить вашего соседа из пятой квартиры — он придурок. В России почти 900 тысяч уголовников и все — граждане. Хочешь сказать, что ты их любишь из чувства патриотизма?

— Ты, милая моя, провокатор!

— Нет, папа, я реалист. Мой бой-френд — наполовину англичанин, наполовину русский, мои друзья — американцы, китайцы, израильтяне, марокканцы, да кто угодно! Вот их я люблю. А любовь из чувства долга, это все равно что вражда из любопытства.

Маме надоедает слушать, как отец со мной перепирается, и она поднимает параллельную трубку.

— Родина — это культура!

— Мам, культура — понятие интернациональное. Великие произведения — они для всех доступны.

— Ну тогда хватит спорить: отцу ужинать пора. У него борщ остывает.

Мы расстаемся, каждый при своем. Адреналин бурлит, брови хмурятся. Мы с папой оба — за шесть тысяч миль друг от друга — думаем об одном.

Подсознательно чувствуешь, что Родина — это что-то важное, но что именно — объяснить не можешь. Не земля, не государство, не граждане, не культура…

Папа первый не выдерживает и перезванивает мне.

— Родина — это образ жизни! — кричит он в трубку. — Ты нас с матерью хоть на Северный полюс забрось — и там у нас будет Россия!

Я соглашаюсь. Да — образ жизни и ценности. У кого они схожи, те — твой народ.

Потом прихожу в ужас: мы с папой принадлежим к разным народам.

Помру — завещаю себя друзьям-генетикам. Пусть удивляются.

COSMOPOLITAN

4 мая 2007 г.

А кто мой народ?

Как раньше все было просто! Возводили крепостную стену: кто внутри — те свои; кто снаружи — те враги. За царей бились не потому, что нравилось их правление, а чтоб чужие на наш трон не лезли.

Но как быть, если в мире интернета уже не существует границ? Глобальная экономика, миграция и дешевая связь сжали Землю до размеров эдемского яблока. Бог разрешил есть с дерева познания всем, кому не лень.

Мой народ — кочевник. Живет там, где нравится. Верит фактам, ищет истину. Имя ему — Homo Legens, человек читающий.

Сила духа — наша национальная черта. Обстоятельства могут нас согнуть, но не сломать. Раз согнувшись, мы всегда распрямляем спину.

Мы не воюем со злом — мы делаем добро, вытесняя зло массой. Война — это зло само по себе, потому что оставляет после себя развалины и горечь поражений.

Мы не пытаемся изменить мир к лучшему — мы меняем себя. И в этом наша суть.

СЛИЯНИЯ И ПОГЛОЩЕНИЯ

6 мая 2007 г.

Я чуть не упала, когда Агнесса объявила мне, что ей нужен жених.

— Какой-нибудь завалящий, но только чтоб с паспортом.

Новое руководство театра не продлило ей рабочую визу.

— А, может, тебе в другое место устроиться? — предложила я.

Агнесса только вздохнула.

— Да кому надо лишний раз связываться со службой иммиграции? Я ж не примадонна.

В квартирном комплексе, где живет Агнесса, половина обитателей — иммигранты. По вечерам, когда спадает жара, они собираются вокруг бассейна и обсуждают способы получения грин-карты.

Легенды кочуют из уст в уста:

— Если жениться фиктивно, то лучше искать невесту среди актрис. Им деньги нужны на голливудскую улыбку.

— На Сансет-бульваре есть один мужик — бывший зубной техник. Он из витаминок вытачивает противозачаточные таблетки. Один в один как настоящие! Находим себе американского бой-френда, при нем пьем таблеточку и… залетаем! А там его уж можно к стенке припереть: женись, паразит!

От таких разговоров Агнессе дурно делается.

— Давай лучше тебе нормального мужика найдем? — предложила я.

Агнесса посмотрела на меня как на блаженную.

— Да где я его найду? Твой Пол — единственный нормальный мужик из всех, кого я знаю. Да и он наверняка что-нибудь скрывает.

На самом деле мест, где водятся качественные мужчины, полным-полно. Самое лучшее — Лос-Анджельский аэропорт. Это удивительно, сколько интересных дяденек летает самолетами.

Идет, скажем, джентельмен. В глазах — легкая усталость и понимание жизни. Следишь за ним: один, никто не встречает, вещей мало — значит, командировочный. Кольцо есть? Нет? Можно знакомиться.

— Мистер Смит?

— Э-э… Вы ошиблись.

— Ой, извините… (кокетливый взгляд из-под ресниц). А я бы многое дала, чтобы вы были мистером Смитом. Мы бы тогда познакомились…

Разве ж он откажется?

Еще отличное место для знакомств — Лас-Вегас. Там по дорогим казино пасется очень любопытная публика. Следишь за игрой, громко болеешь за «клиента», а по результатам либо восхищаешься, либо сочувствуешь.

Ну и открытие художественных выставок. К нашим услугам весь спектр женихов — от благородной профессуры до газетчиков. Может, и министр холостой попадется — откуда-нибудь из Японии.