Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1
Шрифт:
Часть вторая. Жанна
Домреми
Девочка стояла прислонившись щекой к дереву, крепко зажмурившись, и, как будто прислушивалась к тому, что творилось под корой. По её ладошкам ползали муравьи, прямо над головой, блестя любопытным глазом, присвистывала какая-то птаха, но девочка ни на что не обращала внимания, полностью поглощенная своим занятием. Она только слегка шевелила пальчиками, подгоняя щекотливых муравьев, однако глаз не открывала, поэтому человек, идущий
– Что же тебе оттуда говорят?
Всё ещё не открывая глаз девочка прошептала:
– Горят, что бояться тебя не нужно.
– Вот как…
Человек удивлённо поднял брови.
– Это тебе дерево сказало?
– Да.
– А разве деревья разговаривают?
– Все друг с другом разговаривают. Не все слышат, если с ними говорят.
– А ты всех слышишь?
– Я слушаю.
– А почему глаза не открываешь?
– Так меня ничто не отвлекает.
Лицо у человека при этих словах приобрело такое выражение, словно он споткнулся на ровном месте и никак не может понять, как такое могло приключиться.
– Кто же тебя этому научил? – спросил он медленно, почти с опаской.
Девочка пожала плечами.
– Никто. Это же очень просто, и учиться не надо. Хочешь – сам попробуй. Дерево сказало, что ты сможешь.
– Какое оно, однако.., умное.., – пробормотал человек, почёсывая кончик носа
– Оно просто всё знает.
Девочка открыла, наконец, глаза, и человек невольно отступил – такой, не по-детски серьёзный, был у неё взгляд. Да и всё поведение девочки, как и её речь, сильно отличались от обычного поведения и речи крестьянских детей. А она, судя по платью, была именно из крестьян, хотя и не самых бедствующих.
– Откуда же дерево всё знает? – спросил незнакомец, не столько ради ответа, сколько ради того, чтобы, хоть чем-то, скрыть своё смущение перед взрослым взглядом этого странного ребёнка.
– Так ведь давно здесь стоит, – ответила девочка таким тоном словно всё было очевидно и без её пояснений.
– Ну и что? – глуповато спросил незнакомец.
– Если долго стоять на одном месте, оно делается, как вода – в нём всё становится видно – и даже то, чего в другом, совсем незнакомом месте нипочём не увидеть.
Изумлённый человек потёр лоб рукой.
– Это тебе тоже дерево сказало?
– Нет, – девочка засмеялась. – Это тебе любая лесная фея расскажет. Их тут много, но они летают, поэтому знают не всё.
– А ты?
– И я на одном месте тоже долго боюсь стоять.
– Почему же?
– Все знать страшно.
Человек с минуту молча смотрел на девочку.
– Сколько тебе лет, дитя? – спросил он, и голос его при этом почему-то дрогнул.
– Не знаю.
– Около пяти, да?
– Не знаю.
Девочка опустила голову, набычилась и посмотрела исподлобья, сразу став похожей на любого другого крестьянского ребёнка.
– А зовут тебя как?
Незнакомец присел перед девочкой, заглядывая ей в лицо, и отметил про себя, что простой вопрос заставил её, почему-то, смутиться.
– Ну же! Что тебя так озадачило? Ты и имени своего не знаешь?
– Знаю… Дома все меня зовут Жанной…
– Прекрасное имя. Но тебе, кажется, не нравится?
– Нравится…. Просто дерево говорит, что я – Клод.
Человек опустился на траву, не отрывая взгляда от девочки. Было видно, что он взволнован, хотя и сам, кажется, ещё не понял причины своего волнения.
– А как зовут твою матушку?
– Изабо. Все зовут её Изабелетта Римлянка, а когда разговаривают с ней, говорят – мадам Вутон.
– А отца?
– Жак Арк.
– Значит,
ты – Жанна Арк?Снова замешательство.
– … Я просто Жанна…. А в этом лесу – просто Клод.
По запинкам и неуверенности в голосе было ясно, что тема имени девочку, если и не пугает, то очень смущает, и человек решил больше пока ничего не уточнять. Он снова задумался, нахмурив брови, а Жанна-Клод, пока он размышлял, осмотрела грубую коричневую сутану незнакомца, подпоясанную простой верёвкой, его истертые кожаные сандалии, и решилась спросить сама:
– А тебя как зовут?
Человек, не прерывая раздумий, посмотрел девочке в глаза.
– Спроси у дерева, оно ведь всё знает.
– Нет, – покачала головой девочка, – просто так оно не скажет. Ты подойди, обними его руками и немного постой, послушай…
Человек, с улыбкой, замахал пуками.
– Нет, нет. Для меня это слишком сложно. Лучше я сам тебе скажу, что меня зовут Мигель.
– Какое смешное имя, – улыбнулась девочка.
– Испанское…. А по-французски я…
Но договорить он не успел. Глаза девочки округлились, рот приоткрылся, и она, не столько сказала, сколько трепетно выдохнула:
– Я знаю… Как святой Мишель, да?
Фонтевро
Растянувшееся на побережье Луары аббатство Фонтевро, летом представляло собой место, вполне достойное служить земным воплощением райского сада.
Благоухающие мёдом цветники одурманивали каждого входящего и ярким многообразием красок, и какой-то особенной, знойно-летней истомой, когда кажется, что нет на свете большего блаженства, чем прилечь где-нибудь в тени, на изумрудной, сочной траве и целиком отдаться созерцанию всего, на что упадёт переполненный ленью взор – от торчащей перед самым носом травинки, до высокого библейского неба.
В хозяйственных пристройках редко и густо мычали разморенные зноем коровы, и пчёлы вплетали свой низкий басовый гул в тонкое птичье щебетание. Огородные квадраты на полях аббатства, хоть и не были ещё тем образчиком итальянского искусства, которым, много позже, украшала окрестности своих замков Екатерина Медичи, всё же отличались от обычных крестьянских посадок и ровностью рядов, и густотой взошедших побегов.
Несколько монахов, в лёгких летних сутанах, скрючившись, каждый на своем огороде, исправно махали тяпками, отбрасывая в сторону ненужные ветки, подгнившие после обильных дождей листья и вырванные сорняки. Работали они сосредоточенно, почти механически, но всякий раз, разгибая спину, чтобы вытереть напотевшее лицо, нет-нет, да и бросали любопытствующие взгляды в сторону церковного сада, где, вот уже больше часа, по-светски оживлённо, проводила время пёстрая, жёлто-оранжевая свита герцогини Анжуйской, щедро «разбавленная» тёмными камзолами Лотарингских лучников.
Поводом для встреч мадам Иоланды и Карла Лотарингского пару последних лет служила материнская тоска герцогини по маленькому Рене. И, хотя у воспитателей не принято было баловать воспитанников родительскими ласками, герцог Карл, несомненно по доброте душевной нет-нет да и привозил мальчика в Фонтевро, куда на богомолья приезжала и герцогиня Анжуйская со старшими сыновьями.
Невинные и трогательные картины краткого семейного воссоединения продолжались, как правило, недолго. Дети, радуясь возможности поиграть и похвастать всем тем, чем обычно хвастаются дети, видящие друг друга не более двух раз в год, быстро исчезали в густых зарослях сада. А мадам Иоланда и герцог Карл удалялись для беседы в часовню.