Жанна
Шрифт:
Жанне было бы выгоднее дать ему укорот этой деревянной палкой, стребовав клятву беспрекословного подчинения, но он слишком быстро понял, что ничего хорошего ему в схватке с нею не светит. Девочка испытала досаду от того, что поддалась эмоциям и осадила в пыль и грязь Ла Гира. Он бы от дуэли и так не отвертелся, чего нельзя сказать о де Дюнуа, который наступил на свою гордость полной пяткой и извинился.
Это многое говорило о нём. Он как минимум умный.
– Извинение принимается, – произнесла Жанна, а затем с любопытством посмотрела на вставшего на четвереньки Ла Гира, который
Ла Гир с недовольным рёвом рывком поднялся на ноги и бросился в безумную атаку.
Жанна не стала с ним миндальничать и шарахнула со всей дури по левому бедру Ла Гира. Тот упал как поваленное под стопой мифического великана дерево и завопил от боли.
Костей она ему не ломала, он ещё пригодится при деблокаде Орлеана, но это не значит, что ему не было больно.
– Лёд из ледника, обмотать тряпкой и приложить к местам ударов, – распорядилась Жанна. – Живо!
Ла Гиру оказали необходимую помощь и отправили в городской лазарет. Нога его опухла большой полосой гематомы, поэтому на сегодня он не ходок.
Расправа над, пожалуй, самым свирепым воином Франции была бескомпромиссной и не вызывающей каких-либо сомнений. На тяжёлых тренировочных мечах он ей был не соперник, ибо её тренировали орудовать настоящими дрынами, которые выбивали ей суставы при неосторожных движениях и ударах, а эта деревяшка была не намного тяжелее Аркима.
– Вы куда, госпожа?! – обеспокоенно окликнул направившуюся к воротам Жанну де Олон.
– Отдохну до завтра, – бросила та через плечо и продолжила свой путь. – Потому что впереди очень много дел.
//Королевство Франция, осаждённый Орлеан, 25 апреля 1429 года//
– Кто ты, мать твою, такая?! – заорал часовой с башни Турели.
– Позови сэра Уильяма Гласдейла! – велела ему Жанна. – Я Жанна Дарк, главнокомандующий войсками Франции!
Она в одиночку вышла на разрушенный мост через Луару, за обрывом которого находился форт Турель, блокирующий город с юга.
– Слышьте чо?! – обернулся часовой в сторону форта. – Тут сама арманьякская шлюха зовёт сэра Гласдейла! Мне его позвать?!
Форт оживился, на его стены повылазили англичане, которые начали кричать оскорбления разной степени тяжести.
– Они пожалеют о том, что открывали свои рты… – тихо произнесла Жанна, держащая нейтральную мину на лице.
«Главное – не кипятись», – попросил Арким. – «Они чувствуют свою безнаказанность, но это ложное ощущение».
– Я знаю… – Жанна улыбнулась.
– Чё лыбишься, лахудра?! – не понравилась её реакция охамевшему часовому. – Я щас спущусь и живо научу тебя, как должна вести себя баба!
Жанна проигнорировала его слова, продолжив ждать английского командующего.
Спустя минут двадцать на стене форта появился сам сэр Уильям Гласдейл.
– Чего ты хотела, арманьякская шалава?! – раздражённо спросил он.
– Сними осаду и уходи! – воскликнула Жанна. – У тебя есть последний шанс внять голосу разума и последовать воле Господа Бога нашего! Бог сказал,
чтобы ты ушёл и не позволил напрасно пролиться христианской крови!– Я сейчас слышу только слова малолетней блядины, которая пищит что-то с моста! – поведал ей саркастически лыбящийся сэр Гласдейл.
Он был облачён в тяжёлые латные доспехи, а на голове его был шлем с поднятым забралом. Вероятно, он не хотел, чтобы французы увидели его в обычном одеянии и поэтому потратил время на облачение в латы.
– Из-за твоего тщеславия погибнут люди! – проорала ему Жанна. – Их кровь будет на твоих руках! Последний раз прошу тебя: уходи! Потом такого шанса не будет! Если ты переживёшь штурм, я лично утоплю тебя, как еретика, идущего против Бога!
– Проваливай отсюда, шлюха прокажённая! – сказал Гласдейл напоследок и ушёл со стены.
Жанна тоже не стала дальше выслушивать солдатскую ругань, которая возобновилась после этого и вернулась в город.
«Короче…» – заговорил Арким. – «Со стороны реки, пока барбакан на месте, атаковать смысла нет, но ты организуй горожан, чтобы построили из толстых брёвен сплошной и длинный настил, который можно будет протянуть вперёд и в считаные секунды создать переправу. Ещё нам нужна нефть».
– Придётся обратиться в аббатство, – произнесла Жанна задумчиво. – Хорошо. Сколько?
«Бочек пятьдесят, качество не особо важно, лишь бы горела», – ответил Арким. – «Это для разовой акции».
– Хорошо, – снова ответила Жанна. – Напишу письмо сегодня же. Что ещё?
«Нужно тщательно подготовиться к деблокаде, дождаться прибытия грузов, а затем брать Сен-Лу. Кстати, сегодня утро Ла Гир самовольно устроил вылазку, видимо, в пику тебе. Его подстрелили, он отлёживается в лазарете и, скорее всего, бесславно помрёт».
– Надо нанести ему визит, – решила Жанна.
Городской лазарет пропах вонью гнили, затхлостью, а также безнадёжностью. Вокруг стонущих раненых ходили монахи, которые изредка производили какие-то действия с ранами, но больше читали молитвы и принимали предсмертные исповеди.
– Ты довольна, да? – прорычал Ла Гир, лежащий на одной из кушеток. – Вот так это должно было закончиться? Вот так?! Что говорит тебе об этом Бог?!
Его ранили дважды, один из арбалетных болтов попал в стык между кирасой и наплечником, поразив левое плечо, а другой в район шеи, оставив после себя длинную резаную рану.
– Этого могло и не случиться, не возгордись ты и не пожелай идти в сегодняшнюю вылазку, – спокойно ответила ему Жанна.
– Да иди ты… – Ла Гир отвернулся и поморщился из-за резкого движения.
Рана на плече уже воспалилась, так как её недостаточно хорошо очистили. Даже просто днями лежа в колчане наконечники превращаются в весьма антисанитарные штуки, а ведь некоторые любители пострелять ещё и специально макают их в грязь или даже дерьмо, что превращает эти болты в гарантированную смерть для жертвы.
«Я щас с ним поговорю, а ты сядь на свободную кушетку, помалкивай и глубокомысленно смотри в окошко», – попросил Жанну Арким. – «Он нам понадобится, так как неплохо соображает в тактике ведения современной войны и вообще личность символичная, что хорошо для боевого духа солдат».