Жара

Время, казалось, застыло в неподвижности, лишь одна она перемещалась по направлению к своим чадам. Разомкнув хоровод, испуганная мать обняла малышей, но те не реагировали на прикосновения. Хорошо, что всё быстро закончилось: мир принял знакомые очертания, близнецы засмеялись, а цепь распалась на звенья-человечки. Услыхав ворчание по поводу присутствия животных на игровой площадке, Инга начала озираться в поисках поводка и, не найдя его, вспомнила, что не брала Дину на прогулку. Значит, та совершила побег? Странно… Раньше за ней такого не наблюдалось. Спала себе за гаражом, демонстрируя великолепную выдержку. Неужели учуяла? В принципе, это возможно. В стрессовой ситуации изменяется гормональный фон, а с ним и запах тела, который нос собаки способен выделить из общего букета запахов. Для человека равносильно услышать крик о помощи, чтобы отреагировать аналогично – тут всё просто. Непонятно другое: кем разыгрывалась дикая сцена с привлечением малолетних, а главное – зачем и что она сможет противопоставить злой воле, испытывающей её терпение подобным образом?

Уже на подходе к дому Дина, высоко подпрыгнув, достала влажным носом до щеки и поставила жирную точку в размышлениях. Ребята побежали отмываться в душ, а Инга отправилась исследовать приусадебную территорию. Подкопа обнаружить не удалось, и как шустрая псина смогла удрать – осталось загадкой. «М-а-ам! А Саша пеной кидается!» – раздалось из окна. Пришлось идти разбираться. Груз обязанностей затягивал в пучину бытового омута и мешал сконцентрироваться; но тревога не отступала, не давая забыть нелепую утреннюю историю. Иван проявился ближе к вечеру.

– Не спишь? – его голос гулко звучал в тишине, эхом отдаваясь в трубке.

– Нет. Я ждала твоего звонка.

– Как поживаете?

– Вполне себе сносно: получаем кислородные ванны и водные процедуры ежедневно. Дети здоровы, но постоянно шалят.

– Ну, на то они и дети. Впрочем, передай, что с моим появлением их ждёт неминуемая расплата за непослушание, – зловеще прошептал мужчина, пародируя героя фильма ужасов.

– Скажешь тоже! Ты пугаешь меня.

– Шучу, шучу, передай, что я их целую… и тебя целую.

– И я тебя…

Делиться впечатлениями от утренней прогулки расхотелось. Приключение прочно перешло в разряд мистических, и язык не поворачивался говорить о нём от первого лица. Проще свалить всё на погоду. Жара и впрямь стояла исключительная – даже вечер не приносил облегчения. Зато пернатое сообщество оживало с заходом солнца, начиная активную хоровую деятельность. Эдаких птичьих концертов в городе не услышишь. Одни заливались свирелью, другие «пилили» без передышки и всё перекрывалось уханьем и щелканьем третьих. Инга с непривычки чувствовала себя оглушенной какофонией звуков. Сон не шел и, покрутившись с боку на бок, та решила выйти на воздух. Теплый ночной ветерок доносил запахи сада. Подбежала Дина, ткнулась в руку и тихонько заскулила. «Славная моя, как же ты выбралась?» – вопрошала хозяйка. Собака, наклонив морду, старательно внимала её речам. Потом отчаявшись понять человеческий язык, глубоко вздохнула, привалилась тёплой тушкой и затихла.

Перебирая пальцами шелковистую шерстку, женщина пыталась разобраться в путанице явлений, с которыми столкнулась днем и склонялась к выводу, что в деревне орудует религиозная секта. Адепты некого учения, используя гипноз, вводят людей в транс и принуждают их совершать жуткие обряды. Особенно мерзко то, что в эти ритуальные мероприятия вовлекаются дети. Не зная, чем себя занять после сделанного открытия, она присела на крылечко. Вид на забор не развлекал, несравнимо приятней оказалось изучать звёзды. Правда, попытка отыскать известные со школы созвездия успехом не увенчалась. Взамен над макушкой повис огромный сверкающий обруч, состоящий их набора искрящихся сфер. Парадоксальная конструкция спускалась все ниже и ниже, пока не свело барабанные перепонки, и не угасло сознание. Очнулась на рассвете. Ныл затылок, саднило плечо. Похоже, при падении её угораздило удариться о ступени. Память медленно возвращалась, но оптимизма это не прибавило. Страх погнал в спальню. Подойдя сначала к сыну, Инга увидела, что тот лежит, отвернувшись к стенке, прикрыв ладошками лицо. Аккуратно отодвинув маленькие ручки в сторону, она едва удержалась на ногах от неожиданности. Широко распахнутые глаза мальчика неподвижно смотрели прямо перед собой ничего не выражающим взглядом. Метнулась к дочери и, обнаружив ту же картину, сорвалась на пронзительный крик, переходящий в недоступный человеческому уху диапазон.

Пространство взорвалось и замерло миллионами осколков. Даже мысли не смели зарождаться в мозгу, но на откуда-то взявшуюся собаку закон, видимо, не распространялся. Судя по возбуждённой манере, та превосходно себя осязала в данных условиях, будучи невосприимчивой к агрессивному воздействию неведомых сил, а возможно являясь их проводником. Внезапно чары рассеялись. Окружающее хаотично задвигалось, и среди сумятицы послышалось хныканье детей: «Мам, Дина нам спать не дает, уведи её, мы устали». Инга тихонько сползла на пол, собака легла возле, и наступил покой. Только ровное дыхание спящих да щебетание птиц нарушало безмолвие мира. Вечером приехал Иван. Близнецы кинулись к отцу, наперебой докладывая о подробностях весёлого дачного бытия. В доме воцарилось праздничное оживление. Не хотелось омрачать настроение, но, оценив шаткость своего положения, она не рискнула тянуть с разговором и, уложив малышей, сразу начала:

– Мне надо тебе кое-что сказать…

– Дина проглотила муху?

– Не смейся, ситуация очень серьезная!

– Ну ладно, я весь внимание.

– Ты не мог бы взять недельку в счёт отгулов? Мне немного нездоровится.

– Что с тобой? – заволновался Иван.

– Ничего страшного, от жары разболелась голова.

– Послушай, милая, продержись еще чуть-чуть. У меня сейчас безумная запарка на работе. Вот «запущу» программу и тут же перейду в твоё распоряжение. А пока вызовем дедушек-бабушек, пусть выручают.

На том и порешили. Уходя спать, Инга задержалась на крыльце, чтобы взглянуть на небо. Ковш висел, где ему следует. Никаких обручей, никаких колокольчиков – всё, как всегда.

Наутро она набрала номер родителей:

– Алло, мама? Чем занимаетесь? Все здоровы?

– Слава богу, не болеем, а что у вас?

– Жизнь бьёт ключом. Хотела попросить вас с отцом приехать на подмогу?

– О! Конечно. С завтрашнего дня у меня начинается отпуск, дальше библиотека закрывается на реконструкцию, а учитывая, что и в квартире затевается ремонт, то до осени мы абсолютно свободны. Надеюсь, ничего не случилось?

– Всё нормально… так… ерунда… от жары у меня разыгралась мигрень и… воображение.

Возникла томительная пауза. «Алло, алло! – теряла терпение Инга. – Я тебя не слышу!» Через несколько секунд раздался голос матери, изменившийся до неузнаваемости. «Дочка, – еле прошептала она, – вечером мы обязательно приедем, а сейчас, извини…».

Вошедший в комнату Иван нашёл жену с телефоном в руке и, заметив её растерянность, поинтересовался: «Неужели отказались?» «Нет, нет, обещали быть вечером, – поспешила отозваться та, – но мама вела себя так, словно не я, а она перегрелась на солнышке».

Уже смеркалось, когда к дому подъехала машина и выпустила их душных недр измученных родственников. Ничто не напоминало об утреннем инциденте; радость встречи заслонила мелкие недомолвки и предложение затеять пикник за домом, оказалось весьма кстати. Мужчины жарили шашлык, их жёны нарезали овощи для салата, а дети вносили веселый сумбур в процесс приготовления ужина. Рядом резвилась Дина, норовившая стянуть со стола кусочек вкусняшки и, судя по довольной мордахе, ей это удалось. Они пировали на всю катушку, болтали о всяких разностях и пели под гитару до глубокой ночи. «Не умереть бы от счастья!» – вздохнул Иван, глядя на догорающий в сгущающихся сумерках костёр.

Пришла пора мыть посуду и на кухне остались одни женщины. Работа спорилась: дочь – мыла, мать – протирала, что не мешало им мило беседовать. «Итак, – сказала Инга, – завтра мы с Иваном едем в город. Пока он будет занят, схожу к врачу; при необходимости пройду обследование. Думаю уложиться за пару-тройку дней, вы и соскучиться не успеете». Мария не удостоила дочь ответом, продолжая заниматься тарелками, издающими при соприкосновении противное цоканье, чересчур резко отзывающееся в наступившей тишине. Обескураженная отсутствием реакции, Инга обернулась. – Мама, почему ты молчишь? Боишься не справиться с детьми? – Дело не в детях. – А в чем? – Толку от подобных походов мало, и вообще… тебя уже обследовали… в детстве…