Жаркий отпуск для ведьмы
Шрифт:
И вдруг отпихнул меня в сторону так, что я едва удержалась на ногах.
– Иди, дитя, и не греши!
– выдал урод, а потом повернулся к двум балахонщикам, один из которых держал с таким трудом добытую ведьмовскую книгу, а другой - сетку с Римусом.
– Братия! Закончим же дело, угодное Создателю, и изгоним из мира остатки скверны! Сей мерзостный оборотень, прихвостень ведьмы, должен отправиться в преисподнюю вслед за своей хозяйкой, как и ее колдовская книга!
– и он торжественно указал на пылающий в камине огонь.
– Нет!
– я закричала и кинулась с кулаками на эту толпу сумасшедших, уже не слишком хорошо соображая,
«Вали отсюда и не греши, пля!
– вдруг слабо отдалось у меня в голове.
– Сказали же тебе… Вали к герцогу! Р-р-р-р!»
Я даже замерла на одну миллисекунду, потому что меня едва не сбило с ног волной эмоций. Римус был в ярости, и злился он на Валентайна, который до сих пор, идиот, не оттащил меня в сторону и в безопасность, и…
Это секундное промедление дорого нам обошлось. Жуткая живая стена из черных балахонов сомкнулась вокруг тех очистителей, что держали сеть и книгу, и вся толпа монолитной массой двинулась к огню.
– Читайте молитву, братие!
– донесся до меня зычный голос главного психа.
– Читайте, ибо благодаря ей Создатель снова откроет врата миров и вышвырнет скверну прочь!
У меня подкосились ноги и потемнело в глазах. Сама не знаю как, но я даже сквозь тучу черных ряс видела, как двое палачей остановились возле камина и торжественно подняли свою ношу, готовясь одновременно бросить в огонь книгу и сеть с пойманным оборотнем.
Господи… если бы эту сеть как-то порвать, хоть чуть-чуть, маленький крыс выскользнул бы и сбежал… но он стянут ею так, что не может пошевелиться, и упадет в огонь вот уже сейчас… на угли... сейчас…
Все внутри словно помертвело и выморозилось. Чувства стали кристально четкими, но колючими и твердыми, как ледяные глыбы. Угли. От моего оборотня через минуту останутся только угли. Которыми можно будет нарисовать его портрет на стене и умереть возле него, потому что…
Мысль, как молния, пробила ледяную корку отчаяния, и я даже вскрикнула. Стройный хор мужских голосов уже затянул свою заунывную молитву, и у меня на голове встали дыбом и зашевелились волосы, потрескивая и искря, как перед грозой.
Я обернулась и безумным взглядом окинула полутемную часовню. Взгляд выхватил из тени Валентайна, только что твердо стоящего над лежащими Марион и Николет с мечом, а теперь с невнятным возгласом кинувшегося ко мне. Явно раненого Аллистера, который с матом выдирался из пришпиленной двумя арбалетными болтами к стене рубахи… очистители оказались виртуозными стрелками - легким ранением и его же одеждой обездвижили особо настырного противника, чтобы не мешался… не то, не то!
Алтарь! И книга на нем - похоже, местная библия… и еще какой-то лист бумаги, перо, чернильница… Я ловко увернулась от Валентайна и буквально пролетела последние шаги до алтаря.
Мерное пение нарастало, поднимаясь до крещендо, и я с коротким всхлипом зашарила руками вокруг местной библии. Что это? Брачный договор между дохлым уже Лайором Каррингтоном и Николет? Какая разница!
Если перевернуть его, то это просто лист чуть желтоватой хорошей бумаги, и гусиное перо скользит по нему легко-легко, заставляя рисунок проступать сквозь пустоту. И руки почти не трясутся.
Там, за моей спиной, какие-то торжественные слова выкрикивались в голос, и я чувствовала,
знала, что палачи уже замахнулись и бросают в огонь одновременно билет в мой мир и моего оборотня… моего… оборотня!Хитрая крысиная морда щурясь смотрела на меня с рисунка, а я, отчаянно всхлипывая, прижала лист бумаги руками и…
– Римус!
Мой отчаянный крик улетел вверх и заметался где-то под сводами часовни. Стало тихо-тихо, словно все вокруг было просто нелепым клипом и замерло, когда неумелый видеомонтажер резко нажал на паузу.
В этой тишине что-то гулко стукнуло, раз, другой… я даже не сразу поняла, что это бьется мое собственное сердце. И кажется, все медленнее, медленнее… с каждым мгновением по мере того, как приходит понимание: его нет… он не появился…
«Пля-а-а-а-а-а-а-а-а!»
Царапучий, извивающийся и остро воняющий паленой шерстью крыс свалился мне почти на голову откуда-то из-под купола часовни, видимо от растерянности и потери ориентации, яростно зашипел, ощерился полной пастью зубов и даже чуть не цапнул меня за руку, когда я с невнятным вскриком схватила его поперек пушистого пуза и прижала к груди, заливая слезами.
«Тихо! Тихо же!
– мысленно взмолилась я, открывая глаза и оглядывая проклятущую церковь почти безумным взглядом. Дверь в комнату с камином все еще была открыта, но за ней уже никто не выл, и вообще балахонщиков больше не было видно.
– Они думают, что ты упал в костер и сгорел… Не превращайся!»
Меня снова пронзило острым страхом, что какой-то из очистителей заметит, что в последнюю секунду жертва перенеслась из пламени ко мне за пазуху, и все повторится.
«Та бы Слава рыдать от встречи со мной не стала, точно…»
«Какая еще та!
– я уже вслух всхлипнула и прижала к себе зверька так, что он по-крысиному возмущенно пискнул.
– У тебя есть только одна Слава! И никаких больше!»
«Я тоже так думаю… уф-ф-ф-ф… но эти ж про врата в преисподнюю… а там - ТА Слава… - и, уже опомнившись немного: - А книга?!»
«Сгорела, - я мысленно пожала плечами.
– Я не успела бы нарисовать и тебя, и книгу, так что… Да фиг с ней».
«То есть ты книгу на меня променяла?» - крыс явно немного пришел в себя, и к нему вернулось его привычное ехидство.
«Да, - просто и обезоруживающе ответила я, а потом приподняла в руках и поцеловала слегка ошалевшего грызуна прямо в нос.
– Усы они тебе обожгли… Вырастут?»
«После следующего же оборота, - крыс смешно подвигал черной пуговкой носа и потер опаленные вибрисы лапками, как мне показалось, немного смущенно.
– Давай сваливать? Мне тут не нравится… И я тоже целоваться хочу. У меня стресс! Я чуть не попал в преисподнюю… обратно к Велиславе!»
Видимо, у меня тоже был стресс, потому что я вдруг начала тихо смеяться и все не могла остановить этот смех, хотя послушно развернулась к выходу и пошла… по дороге похлопав по плечу застывшего в паре шагов Валентайна и глазами указав ему на Марион.
– Тебе больше не нужна ведьма, герцог. А с такой женой ты будешь последним идиотом, если начнешь заводить любовниц. Гони прочь любую, какая сунется, особенно если она будет похожа на меня!
Валентайн кивнул:
– Любовница из тебя была так себе, очень недоступная, - хмыкнул он.
– Но намек про ведьму-двойника я уловил. А Марион… У нее же теперь никого нет, кроме меня, разве я смогу ее обидеть?
– и посмотрел в ту сторону.
– Но тебе же жить негде!