Жаркий сезон

— Моя тетка однажды с нее упала. Правда, ничего, цела осталась.

До Полины внезапно доходит, что тут жили его родственники.

— Старая сырая халупа. Тетка была счастлива от нее избавиться и переехать в поселок. Теперь, конечно, все иначе, — торопливо добавляет он.

Гарри говорит:

— Я просто звоню сказать… если я хоть чем-нибудь могу быть полезен… Я пригласил Терезу погостить у меня в Лос-Анджелесе. Чуть позже, наверное. Сменить обстановку.

— Неплохая мысль, — соглашается Полина. — Чуть позже.

— Какой ужас, — продолжает Гарри. — Словно обухом по голове. Я хочу сказать, невольно думаешь…

Полина понимает: смерть Мориса навела Гарри на мысли о том, что и он когда-нибудь умрет.

— Жалко, что мы не успели толком познакомиться. Виделись всего один раз. Как, на твой взгляд, Тереза? Я говорил с ней на прошлой неделе, и мне показалось… показалось, что у нее очень спокойный голос. Как ты думаешь, она выкарабкивается?

— Не знаю, — отвечает Полина. — Надеюсь.

Джеймс Солташ говорит мало. Он приехал в «Дали» забрать рукопись и заметки и теперь стоит с Полиной в кабинете Мориса.

— Мы сможем это напечатать. Он далеко продвинулся с окончательным вариантом, остальное я сумею закончить. Будут для Терезы хоть какие-то деньги.

Он берет бумаги, потом снова кладет их на стол. Темная челка падает на лоб. Джеймс по-прежнему похож на щенка, но теперь это другой щенок — напуганный, осторожный. На Полину он почти не смотрит.

— Передадите от меня привет Терезе?

— Да, конечно.

— Кстати, наверное, надо сказать… Мы с Кэрол расстались.

— А… — говорит Полина. — Ясно.

Джеймс Солташ настолько погружен в собственные страдания, что не замечает некоторой сухости, которую при желании можно воспринять как недостаток сочувствия. Он по-прежнему то берет бумаги, то кладет их обратно.

— И вообще, — говорит он, — я справлюсь. Можете не тратить на меня время. У вас наверняка есть другие дела.

Мориса Джеймс не упоминает. Морис остался в книге, теперь он — просто работа.

Тереза говорит меньше всех. Первое время она вообще молчит, а выйдя из шока, начинает болтать о чем угодно, только не о Морисе. Ее подруги обеспокоены.

— Как вы думаете, — спрашивают они Полину, — не подавляет ли она свое горе? Может быть, ей лучше выговориться?

Полине Тереза говорит:

— Я не знаю, что произошло, и не хочу знать.

Они смотрят друг на друга. Какое-то мгновение слова висят между ними. Назавтра, да и во все последующие дни жизнь идет так, будто ничего сказано не было.