Жаркое лето Хазара (сборник)

Хасару труднее всего далось прощание с сыном, когда на следующее утро тот заводил машину, чтобы тронуться в обратный путь. Обычно он приезжал к матери вместе с ними, вместе и обратно уезжал. И поэтому до самой последней минуты ему казалось, что он тоже сядет в машину и вместе с сыном отправится в Ашхабад.

Арслан вообще хотел вчера ночью ехать, он сказал отцу: "Поеду не спеша и за 7–8 часов доберусь до Ашхабада". Но бабушка отговорила его: "Не стоит, сынок, ехать ночью, потому что ночью все бедствия усугубляются. Вот наступит рассвет, тогда и поедешь навстречу занимающемуся дню!"

Помня, что вставать придется очень рано, Арслан лег раньше и вроде бы должен был выспаться, но его сон был неглубоким и беспокойным, поэтому сейчас, даже умывшись холодной водой, он все еще не мог до конца отойти ото сна.

Он пожал руки вышедшим проводить его отцу и дяде и крепко обнял и расцеловал бабушку.

— Бабушка, до свиданья и будьте здоровы!

— И тебе, детка, счастливого пути! Смотри, не гони машину. Вот тебе на дорогу пару лепеше, и немного рыбы гостинца. Передавай привет той бабушке, жене и детям!

Сделав несколько шагов в сторону заведенной машины, Арслан обратился к провожающим:

— Но оттого, что папа там больше не живет, вы не должны про нас забывать! Приезжайте, навещайте нас! Там вас всегда ждут. Кому бы ни принадлежал дом, все, кто внутри него, принадлежат вам, там ваши внуки и правнуки живут.

Бабушка растрогалась, по щекам ее потекли слезы, и она машинально отерла их ладонью, хотя всегда делала это уголком головного платка. Хасар постарался не выдать своего внутреннего волнения:

— Ну, езжай, сынок, с Богом! Путник в дороге хорош!

Всем — и провожающим, и отъезжающему — было грустно и больно, словно они расставались навсегда…

* * *

Потягиваясь у окна после пробуждения, Хасар понял, что все еще находится под впечатлением от недавней встречи с сыном. Мысленным взором видел, как машина Арслана приближается к Ашхабаду.

Из открытого окна тянуло свежестью, в воздухе стоял запах дождя, смешанного с запахами нефтепродуктов, которыми были богаты здешние места.

Дом родителей Хасара был одним из множества домов частного сектора, раскинувшегося у подножия горы, окаймляющей Красноводский залив Хазарского моря. Несмотря на заросли вытянувшихся вверх кустов можжевельника перед домом, отсюда просматривался кусочек моря, похожий на озеро. Сейчас там от берега отчалило какое-то судно и спокойно поплыло вдоль кромки горизонта. Поравнявшись с краном, стоящим на берегу с вытянутой, как шея журавля, стрелой, на какое-то время скрылось из виду, но потом снова вынырнуло с другой стороны и, похожее на белый месяц, снова появилось на горизонте.

Сделав в комнате несколько упражнений для разминки, Хасар снова подошел к окну, но судна, которое, казалось, еще долго будет находиться в этой акватории, уже не было видно.

Беснующиеся, словно шумные дети, волны в белых шапках издалека напоминали пятнистое поле с кучками не растаявшего снега.

Ходжа уже ушел на работу. Вместе с ним в машину с удовольствием садились сын и дочь, он по пути завозил их в школу.

Занимаясь гимнастикой в комнате, Хасар отметил про себя, что делать упражнения на свежем воздухе, — на берегу моря все же приятней и полезней. Сегодня он встал позже обычного, поэтому решил не ходить к морю, ограничиться домашней разминкой. Выдавив на лицо пену для бритья, он подумал было снова наведаться к главврачу больницу, чтобы решить вопрос с трудоустройством. Глядя в зеркало, он поймал себя на мысли, что думает о том, чтобы понравиться женщине-начальнику. И в ту же минуту она появилась перед его мысленным взором — в белоснежном халате, с плавными движениями, смотрящая на него непонятным взглядом.

Он услышал приглашающий голос матери: "Хасар, сачак накрыт, ты бы позавтракал, пока чай не остыл!"

По тому, как приветливо, как старого знакомого, встретила его главврач больницы, Хасар думал, что она не станет ждать неделю-другую, как сказала, а решит его вопрос гораздо раньше. Однако женщина не связалась с ним ни через три дня, ни через неделю. Тем временем дни, словно всадники, проносились мимо него.

Вроде бы только что было утро, а уже снова наступает вечер. Хасару не оставалось ничего другого, как думать, что его студентка настолько завалена работой, что ее руки попросту не доходят до него.

Он со вчерашнего дня думал о том, чтобы не ждать приглашения, а самому снова наведаться в больницу, по принципу: "Если Магомед не идет к горе, гора сама идет к Магомеду.

Хасар оделся и вышел на улицу. Пройдя немного, он оказался возле вокзала. Толпа народу на привокзальной площади, пассажиры только что прибывшего Ашхабадского поезда, выходящие из здания вокзала, напомнили ему площади перед выходом из метро, коих повидал он немало, работая за границей.

Наблюдая за пассажирами, он представил, как его сын Арслан, одолев немалое расстояние, приближается к Ашхабаду. Когда к Ашхабаду подъезжаешь ближе, кажется, что он взмывает в небо, чтобы встречать путника с распростертыми объятьями…

Поначалу давняя студентка показалась Хасару чужой, но потом, порывшись в памяти, он понял, что это не совсем так.

…В памяти его, словно из тумана, всплыла бойкая девушка с горящими глазами, в дождливый день перехватившая его по дороге на работу, чтобы вручить букет цветов. Взгляд у нее был каким-то обжигающим.

А вон она легкой прыгающей походкой уже подходит к зданию института. Связанные с днем его рождения воспоминания о Тоты напомнили ему и об одном другом эпизоде этого же дня…

Позавтракав на кухне и собираясь на работу, Хасар оделся и перед зеркалом повязывал галстук. Он не заметил, как у него за спиной появилась заспанная Дунья в ночной рубашке. Обняв Хасара за талию, проворковала:

— Милый, у тебя ведь сегодня день рожденья!

— С самого утра! — в тон ей ответил Хасар.

— Постарайся не задерживаться на работе. Я тебе такой ужин приготовлю — пальчики оближешь!

Этого ей показалось мало, она развернула Хасара лицом к себе и крепко прижалась к его груди. Из распахнувшегося халата жены потянуло таким родным женским запахом, который всегда сильно волновал и возбуждал Хасара.

Вспыхнувшее желание заставило Хасара забыть обо всем на свете, он схватил жену на руки и готов был нести ее обратно на кровать. Кто знает, чем бы закончились любовные игры мужа и жены, если бы не теща, неожиданно вышедшая из комнаты.

Мать Дуньи, увидев, как ее дочь обвила шею мужа, всплеснула руками:

— О, Боже, они все еще ведут себя как новобрачные! — она понимающе улыбнулась, вероятно, вспомнив свои молодые годы, что-то пробормотала и быстро пошла обратно.

Дунья тогда смутилась, сняла с вешалки зонт и подала мужу. Провожая его на работу, словно оправдываясь, произнесла, отвечая на удивленный возглас матери: