Жаркое лето Хазара (сборник)

— А это наш младший зять!

Хасару лицо юноши показалось знакомым, но он никак не мог вспомнить, где он его видел раньше.

После короткого знакомства Тоты пригласила всех присутствующих за стол.

Вдруг из соседней комнаты донесся плач ребенка и хрипловатый голос ворчащей женщины, потом оттуда, покачиваясь, с ребенком на руках вышла мать Тоты. Хозяйка представила ее гостям:

— Моя мама!

Хмурая женщина кивком головы ответила на приветствие гостей. Озираясь по сторонам, словно ища кого-то, сказала Тоты:

— Зови дочь, ребенок проснулся, пусть она покормит, а то я никак не могу успокоить шалуна… — ласково произнесла она.

Младшая дочь Тоты, внешне похожая на свою мать, услышав голос своего младенца, вышла из кухни. Для приличия голова у нее была повязана легкой косынкой, какую носят молодые невестки. Кивнув головой гостям в знак приветствия, она прошла мимо них и поспешила к своему истошно орущему младенцу.

Юноша, сидевший за столом, чувствовал себя в доме тещи неловко, был беспокоен, то краснел, то бледнел, и его поведение напомнило Хасару то время, когда он сам зятем пришел в дом родителей Дуньи. У европейцев зять в доме родителей жены чувствует себя уверенно, потому что там это в порядке вещей, совсем другое дело туркмены. У них другие обычаи, которые не позволяют зятю чувствовать у родителей жены, как у себя дома. Хасар с трудом привыкал к своему новому положению, да и то ему в этом очень помогло деликатное поведение тестя, Айназара ага. Хасар привык к этому только после того, как родился их первенец, а у бабушки с дедом появился внук.

Тоты пошла на кухню, чтобы подменить дочь, и вскоре стала носить на стол одно блюдо за другим. Ей хотелось угодить сегодняшним гостям.

Когда все было подано, она пришла и села на свободный стул между отцом и Хасаром.

После первых же тостов за столом стало шумно, гости стали вести себя непринужденно, на лицах проступили капли пота. Крупными каплями пота были покрыты лицо и шея сидевшего рядом с Хасаром медноголового старика.

Роль тамады на этой встрече с удовольствием взял на себя Гасан Алиевич, обладавший даром красноречия. Иногда он давал кому-нибудь слово, но большей частью говорил сам.

Он был по-кавказски остроумен, без меры шутил, говорил много и уверенно.

Большинство тостов было посвящено Тоты и членам ее семьи. Как много повидавший и знающий человек, первый тост Гасан Алиевич предложил поднять за младенца, впервые приехавшего в дом бабушки, поздравив ее с внуком. Он, конечно, не обошел стороной и тот факт, что они благодарны хозяйке за ее приглашение в этот дом, в котором им всем приятно находиться. Собравшиеся поддержали Гасана Алиевича и каждый, кто произносил следующий тост, непременно желал малышу счастья и долголетия, выражали надежду на то, что он вырастет в достойного человека и будет не только хорошим сыном и внуком, но и большим человеком, который сможет повести за собой народ. Тоты с удовольствием слушала Гасана Алиевича и одаривала собравшихся за столом гостей благодарными взглядами.

Верила, что все сказанные в адрес ее внучонка пожелания когда-нибудь обязательно сбудутся.

Когда же Гасан Алиевич заговорил о профессиональной деятельности Тоты, на лице ее матери появилось выражение удовлетворенности. Она, сама того не замечая, вдруг заговорила.

— Моя Тоты и в детстве была бойкой девочкой! Когда взрослые мальчишки обижали ее брата, она всегда заступалась за него, давала им сдачи!

Тоты стало неудобно за материно хвастовство, взявшись рукой за лоб, она опустила голову и подумала: "Правду говорят, простота хуже воровства! Зачем маме надо было рот открывать?!" Она посмотрела на гостей с извиняющейся улыбкой на лице, прося их простить ее мать за неудачную реплику.

Когда гости вышли на перекур, Хасар снова заинтересовался юношей-зятем, который в самом начале их встречи показался ему знакомым. В тот момент, когда он вышел на просторную веранду, юноша обменивался репликами со стариком, который уже находился здесь и курил сигарету.

Увидев, что Хасар закуривает, юноша отошел от открытого окна, уступая ему свое место.

— А ты не куришь? — спросил Хасар и предложил юноше сигарету, чтобы завязать разговор.

— Нет, не курю, спасибо, военврач!

— Почему не куришь, или же твоя жена не выносит запах табачного дыма?

— Поскольку я не курю, у меня с женой на эту тему и разговора не было. Просто я сам не хочу курить…

— Ты на студента похож…

— Да, и я, и моя жена — мы студенты.

— А где вы учитесь?

— Мы оба — студенты Института искусств. Я на отделении дутара занимаюсь…

— И на инструменте играешь?

— Да, понемногу. — Молодой человек улыбнулся Хасару, удивляясь, что тот его не узнает. — Товарищ военврач, похоже, вы не узнали меня? Я тот самый юноша, которого два-три года назад собирались оперировать в вашем госпитале! — он напомнил Хасару, что он тот парень, на отмене операции которого он тогда настоял и отправил его на лечение в другое место.

"Вот ведь как бывает в жизни! — размышлял Хасар. — Не думал, не гадал, что встречу в этом доме старого знакомого!"

После этого он стал подробно расспрашивать парня, где он потом лечился, как сейчас чувствует себя, ему как врачу все было интересно. Видя, что парень сейчас в полном порядке, лишний раз удостоверился в том, что был прав, не позволив тогда почем зря резать парня, которого можно было вылечить без операции, радовался, что не пошел на поводу у начальника госпиталя — мздоимца.

Увидев, что ее зять мирно беседует с Хасаром, Тоты присоединилась к ним.

— Вы что, уже познакомились? — улыбнувшись Хасару, спросила она.

Ответ Хасара удивил Тоты:

— А мы давно знакомы.

— То-то я смотрю, ваша беседа затянулась! — ее глаза радостно заблестели, в них он прочитал желание узнать подробности их знакомства. Наверно, Тоты хотела бы спросить, где и как они познакомились, но она не стала этого делать и повернула разговор в другую сторону, заговорила о том, что волновало ее больше. Скоро ее дочь и зять должны надолго отправиться на места, чтобы проходить там практику, она зовет их к себе в Красноводск. Если они будут здесь, на ее глазах, ей будет спокойнее, да и с внуком она могла бы нянчиться. Она хотела бы, чтобы впоследствии они получили направление на работу сюда, но пока что в этом вопросе она не достигла согласия с дочерью и зятем.

Когда речь зашла о практике, они заявили: "Мы должны поехать туда, куда нас направят. Вполне возможно, что нас оставят в одном из ашхабадских домов культуры!" Короче, ничего конкретного они не говорят. А Тоты хотела бы, чтобы ее дом снова наполнился голосами, чтобы в него вернулось счастье.

Она хотела бы каждый день видеть своего внука, видеть, как он растет, радоваться каждому его новому слову, тогда и ей не будет так одиноко и тоскливо, особенно по ночам.

Женщины вообще любят устраивать свою жизнь так, как нравится им. А главное, они прекрасно знают, что им выгодно, и руководствуются исключительно собственными интересами, но если им приходится мириться с другими обстоятельствами, делают это весьма неохотно.

С того самого дня Тоты думала об ответе дочери и зятя и никак не могла примириться с их решением. Задушевный разговор Хасара с ее зятем подтолкнул ее к тому, чтобы она снова вернулась к волнующей ее теме. "Спрашиваю у новых сватов, как они смотрят на то, чтобы дети переехали на жительство ко мне. Знаете, что они ответили? "Вы, говорит, обратили внимание на имя своего зятя? Его зовут Торе. В наших краях этим именем называют четвертого сына. Если тебе из четверых нужен именно этот, забирай на здоровье, мы ничего не имеем против, лишь бы он был здоров и счастлив и хотя бы иногда привозил нам внука показать!"