Жаворонок
Шрифт:
— Кто идет под пятеркой? — заволновались трибуны.
— «Заря…» — произнес чей-то недоуменный и усмешливый голос.
Верно, и наездник 21-го завода почувствовал угрозу. Он обернулся к Чары, и на его гладком серьезном лице мелькнуло выражение какой-то ребяческой обиды. Град ударов по крупу Дарьяла. И все-таки конь и всадник едва ушли от поражения: Мелекуш отстал всего на полкорпуса.
— Победил Тариель колхоза «Бахар», наездник Клыч Гельдыев, тренер Ага-Юсуп! — торжественно объявил диктор. — Колхозу вручается приз: текинский ковер.
Но вручить ковер оказалось делом нелегким. По традиции ковер полагалось накинуть на спину коня и затем провести победителя мимо трибун. Но Тариель
— Ага-Юсуп!.. Ага-Юсуп!..
Старый тренер подходил своей обычной шаткой походкой: он был хром на обе ноги. Зайдя с головы коня, он схватил его под уздцы. Влажно всхрапнув, Тариель опустил зад и попытался вскинуться на дыбы. Мелькнуло его светлое брюхо с широкой черной полосой, где скапливался пот, стекавший с боков и крупа. Он едва не оторвал от земли легкое тело Ага-Юсупа. Гельды и младший тренер бросились на помощь старику. Не переставая улыбаться, Ага-Юсуп свернул книзу и вбок морду коня и что-то сказал своим помощникам. Младший тренер поднял ковер, Гельды развернул ремни.
Ага-Юсуп крикнул, ковер упал на спину Тариеля, но не успел Гельды прихватить его ремнями, как Тариель бешеным вздрогом освободился от ненавистной ноши.
Лишь третья попытка принесла удачу. Облаченный в дорогой ковер от хвоста до холки Тариель жалобно водил головой, крупные слезы стекали по его морде.
— Что, видали? — говорили на трибунах, храня верность легенде. — Шесть человек не могли справиться, а Ага-Юсуп только взглянул!
Грохнула медь оркестра. Тариель рысью побежал мимо трибун. Повиснув на поводе, чертил землю ногами младший тренер. Нагнув голову и жадно затягиваясь обсосанной папироской, застенчиво двинулся Гельды, такой твердый в седле, такой неуверенный на земле, а последним, припадая на обе ноги и обратив к трибунам незрячую половину лица, вышагивал Ага-Юсуп.
Он был наездником еще до революции, лучшим наездником Туркменистана. Бой Шахмурадов тщетно пытался заставить Ага-Юсупа работать на него. Не вышло. Тогда Шахмурадов решил избавиться от Ага-Юсупа. Однажды во время скачек два всадника с двух сторон бросились к Ага-Юсупу. Цокнули, сбившись, копыта, Ага-Юсуп сделал отчаянный рывок, но было поздно: всадники зажали его с двух сторон, он почувствовал, как хрустнули кости ног, и упал на круп лошади. В тот же момент один из всадников плетью выжег ему глаз.
Когда он лежал в пыли, над ним склонилось потное брюзглое лицо с усами, похожими на крысиные хвостики.
— Червь, — прохрипел Шахмурадов, — ползи к моим конюшням, будешь учить коней.
Но Ага-Юсуп предпочел нищенскую суму. Годы скитался по базарам хромой одноглазый нищий. Когда пришла Советская власть и в аулах возникли колхозы, Ага-Юсуп принес им свой опыт и годами скопленную тоску по коням…
Трибуны встретили его овацией. Сегодня Ага-Юсуп вновь блеснул своим тонким и гибким мастерством. Только теперь поняли знатоки глубокий смысл победы Тариеля. Хорош спокойный, выдержанный конь. Но всегда ли следует ломать характер коня ради этой внешней покорности? Ведь можно и так сломать характер, что конь перестанет быть конем. Страстный характер Тариеля не мирился с чужой властью. Сохранив ему видимость свободы, Ага-Юсуп сумел взять от него то, что нужно для победы. Он заставил служить этой цели даже отрицательные
качества Тариеля — неукротимую, своевольную страстность. Он сделал это так тонко, что не затронул бешеной гордости коня. Своеволие Тариеля послушно работало на Ага-Юсупа…У одинокого доселе стана «Заря» появились первые зеваки. То было добрым знаком: «Заря» начинала завоевывать популярность. И когда объявили забег на республиканский приз и Чары взобрался на иомуда, кто-то крикнул:
— Всыпь им, Чары!
Кони галопом подошли к старту. Взмах флажка — и вот они понеслись плотно сбитой кучей, обогнули поворот, куча стала таять, между всадниками наметились просветы, и вперед вырвался белый Сокол бахарского колхоза; на следующем повороте снова сбились в кучу, а на последней прямой вдруг растянулись в ленту. Можно было подумать, что они выполняют заранее намеченную фигуру — с такой это вышло четкостью. Сейчас почти равные промежутки отделяли наездников друг от друга, лишь в конце ленты случился обрыв: Чары на своем иомуде сильно отстал от ближайшего соперника.
В таких случаях наездники обычно сходят с дорожки — уж очень неловко подходить к финишу, когда другие закончили дистанцию, чувствуешь противную пустоту вокруг себя. Но Чары думал: пусть иомуд привыкает к дорожке. В одиночестве под свист мальчишек закончил он дистанцию.
И снова пустота обвела кругом стан «Зари». Чары не был ни смущен, ни опечален. Он чувствовал, как растет в нем сила, упрямая, сосредоточенная сила. Подобная напряженная ясность овладевала им в опасные минуты на фронте. Тогда чувствуешь себя как бы выключенным из привычных ощущений и вместе с тем необычайно отчетливо воспринимаешь все происходящее вокруг…
Со стороны трибун доносилась музыка: Гельды вручали второй ковер. Еще один заезд, затем очередь Жаворонка. Чары поцеловал Жаворонка в теплые глаза и стал развязывать ремни, державшие попону…
Последний, непризовой, заезд подходил к концу. Наездники приближались к финишу. Впереди — дед Берды с бородой лопатой, Амман и маленький Кара; Амман по обыкновению что было сил нахлестывал своего каурого, но дед Берды оттирал его от бровки. Тщетно силился Амман обойти старика, тот упрямо сбивал его с пути. Разгневанный Амман заорал во все горло, но было поздно — красная рубашка маленького Кара мелькнула мимо столба финиша. Смысл этой уловки стал ясен, когда диктор объявил победителя:
— Караель колхоза «Луч», наездник Кара Бердыев, тренер Берды!
Кара повел Караеля мимо трибун, сзади, ухмыляясь в бороду, с перевальцем, шагал дед Берды. Зрители безмолвствовали. Маленький Кара жалобно взглянул на трибуны.
— Дедушкин внучек! — раздался звонкий голос.
Лицо Кара скривилось, он погрозил деду грязным кулаком и плача побежал к своему стану…
4
Торжественная, полная значения пауза. Откашлявшись в микрофон, диктор объявил последний забег на приз имени Советского Союза с участием лучших скакунов и рекордсменов республики: Мага колхоза «Бахар» и Рустама 21-го конезавода. «Третьим номером, — тоном ниже сообщил диктор, — пойдет Жаворонок колхоза «Заря».
Недовольный гул покрыл последние слова. В этом заключительном, самом ответственном, заезде зрители привыкли видеть гордость республики, лучших питомцев колхозов и конезаводов. А кто поверит, что Жаворонок способен соперничать с Магом и Рустамом? Да и самый облик Жаворонка не говорил в его пользу — он казался обыкновенным и скучным. Лишь немногие знатоки с внезапной пристальностью стали вглядываться в небольшого конька с тонкими крепкими ногами, скромно-благородной посадкой головы, чуть приспущенным задом, сильной, гибкой спиной, угадывая в нем высокую чистоту крови.