Жажда возмездия

– Вот все и устроилось, – высказала свое мнение Леонарда. – Мы не знали, как добраться до Нанси, а тут все решилось само собой. Армия прибывает с каждым днем. Скоро отправимся.

Обширное плато заполнялось людьми прямо на глазах. Бургундия держала свои обещания и посылала людей и оружие. Прибывали пикардийцы, валлонцы и люксембуржцы, появились и англичане, которых не без колебаний дал король Эдуард. Одним из первых прибыл Галеотто со своими копейщиками и плотниками. Солдаты устраивались в окрестных деревнях, строжайше предупрежденные Карлом относительно краж, грабежа и насилия. Замок наполнялся сеньорами и капитанами, поэтому шум в нем не затихал ни днем, ни ночью. Шли бесконечные разговоры и попойки, и Фьора больше не выходила из своих комнат, куда часто приходил Панигарола, устававший слушать хвастливую болтовню о прежних военных подвигах. Герцога она теперь почти не видела и не особенно сожалела об этом. Уже было не до песен: звон и грохот орудий занял их место и заполнял все. Даже животные и птицы убегали в горы.

А однажды утром к ней зашел с прощальным визитом Панигарола. Когда Фьора увидела его в дверях, одетого в плащ и сапоги для верховой езды, она все поняла:

– Не говорите мне, что уезжаете!

– Тем не менее это так. Только что герцог отпустил меня и сделал это очень мило, что делает ему честь при подобных обстоятельствах.

– Милан и Бургундия больше не союзники?

– Нет. И вряд ли удастся избежать войны. Монсеньор изволил сказать мне, что будет сожалеть о моем отсутствии.

– И не он один! Мне... не по себе оттого, что вы уезжаете, мой друг, – искренне призналась Фьора. – Мы увидимся когда-нибудь?

– Возможно. Милан не так и далеко, и я хочу, чтобы вы знали, что мой дом всегда открыт для вас!

– Только тогда, когда вы там. Кто знает, не пошлют ли вас завтра послом к хану?

– Маловероятно: я не знаю их языка. Однако... я пришел сообщить вам новость, которую я узнал от Галеотто: Кампобассо возвращается!

– Сюда?

– Может быть, и нет. Трудно сказать. Но он написал герцогу, что предлагает свои услуги вместе со всей кондоттой. Это примерно две тысячи человек, и его предложение было принято весьма благосклонно.

Фьора подошла к Леонарде, которая шила у окна.

– Вы слышали? Нам надо немедленно уезжать. Подождите немного, мой друг, мы поедем вместе!

И она бросилась к сундуку.

– Прошу вас, не спешите. Я предвидел ваше решение и попросил позволения взять вас с собой. Монсеньор категорически отказал.

Опустив назад крышку, Фьора направилась к двери:

– Пусть попробует отказать мне. Я не желаю больше здесь оставаться, среди этих солдат, которые так смотрят на меня, и дожидаться, пока Кампобассо снова не заявит о своих правах.

– Не ходите туда, Фьора! Это бесполезно! Вы добьетесь только того, что можете снова стать пленницей.

– Но ведь совсем недавно вы предлагали мне помочь бежать!

– Да... но я не знал всего! Вернее, не знал ничего! Никогда больше герцог Карл не позволит вам удалиться от него! И если вы все-таки попробуете бежать, известно ли вам, каковы будут последствия?

– Но это глупо! – воскликнула Леонарда. – Это уже не любовь, а настоящее безумие!

– Ни то, ни другое, донна Леонарда... Это просто суеверие. Когда мы были в Безансоне прошлой зимой, один раввин, сведущий в науке каббалы, сказал монсеньору, что он не умрет до тех пор, пока рядом с ним будете вы, Фьора. Вот почему он признал за вами титул мадам Селонже, который превращал вас в бургундку; именно поэтому он желает оставить вас при дворе, когда война закончится, и как раз поэтому Баттиста должен будет умереть, если вы попытаетесь бежать. Вы стали для него ангелом-хранителем.

Вначале Фьора потеряла дар речи, а затем рассмеялась:

– Я – его ангел-хранитель? Я, которая уехала из Флоренции с одной целью – убить его? Я начинаю думать, что так и надо было сделать!

– Не советую вам даже пытаться, потому что у вас все равно ничего не получится! Кинжал сломается, а яд не окажет действия!

– Неужели вы верите в это с вашей логикой и философским умом? Кто вам это сказал? Сам герцог?

– Нет, бастард Антуан, которого я попросил вступиться за вас и который сам уже давно просит, чтобы вам вернули свободу.

– Тогда пусть Баттиста едет к себе домой! Он ведь римлянин и не принадлежит к бургундскому дому? Его господин – граф Челано, не так ли?

– Который исчез под Грандсоном, и никто не знает, что с ним стало. Но, прошу вас, успокойтесь. Еще ничего не потеряно! Отсюда я поеду в Сен-Клод и буду там ожидать монсеньора Нанни. Легат все еще надеется заключить мир между Бургундией и кантонами. Такое же намерение имеют император и папа, поэтому он хочет встретиться со мною. Мы вместе посмотрим, что можно сделать. Молодого Колонна можно было бы отозвать в Рим... например, по случаю семейного траура?

– Вы думаете, что сможете добиться от легата этой лжи?

Несмотря на серьезность момента, Панигарола рассмеялся:

– Дорогое дитя, запомните, что в политике и дипломатии ложь и правда являются абстрактными понятиями! Важен результат, а монсеньор Нанни один из лучших дипломатов, которых я знаю! Итак, потерпите!.. И позвольте вашему старому другу обнять вас, потому что он так привязался к вам. Желаю вам доброго здоровья, донна Леонарда!

– Я непременно так и поступлю, мессир, – ответила та, присев в реверансе. – Желаю того же вашему превосходительству!

Вечером, к удивлению Фьоры, к ней зашел герцог Карл. Она сразу поняла, что настроение у него грустное.

– Я предлагаю поужинать вместе, донна Фьора, – произнес он, помогая ей встать из реверанса. – А чтобы вас не беспокоить, ужин принесут сюда.

– Разве монсеньор забыл, что он находится у себя дома? – холодно спросила она.

– Оставьте эти церемонии. У вас должно быть такое же настроение, как и у меня. Разве мы оба не потеряли друга?

– Мне так не кажется. Вы потеряли посла, а не друга, который по-прежнему привязан к вам.

– Возможно, вы говорите правду, но я расцениваю все это как потерю для славы Бургундии. Необходимо, чтобы крупная победа вернула ей прежний блеск! К счастью, у меня остались вы.

Несмотря на совет Панигаролы, Фьора попыталась воспользоваться возможностью:

– Вы хотите снова взять меня в поход, монсеньор? Я от этого так... устала. Война внушает мне ужас!

– Так вы тоже хотите меня оставить? Что стало с моим храбрым конюшим? Что стало с мадам де Селонже, которая обещала соединить знамена своего супруга с моими?

– Она увидела, сколько пролито крови, – с горечью сказала Фьора. – Не разрешите ли вы ей удалиться в Селонже?

– Чтобы жить там в одиночестве? Не думаю, донна Фьора, чтобы вас это привлекало. Есть что-то другое, не так ли? Ваша нежная дружба, которая была мне так дорога, – это обычная ловушка? Как и все остальные, вы хотите покинуть меня, потому что считаете, что со мною все кончено?

Он начинал волноваться. Тон разговора все повышался. Догадавшись, что ему необходимо было взять верх, Фьора ответила: