Жданов

— Что ж, хорошо, — сказал Жданов. — Я так и доложу товарищу Сталину.

— Позвольте, Андрей Александрович, только один вопрос. Когда нужен этот рисунок?

— Когда? — Жданов на секунду задумался. — Ну, мы вас не торопим, но и особенно задерживать не надо. Всего хорошего» ^{597} .

На следующий день, однако, художника поторопил телефонным звонком лично Сталин. Уже вечером готовый рисунок курьером правительственной связи передали в Кремль. Вспоминает Ефимов:

«Следующий день прошёл без всяких событий, а на другой — раздался телефонный звонок: "Товарищ Жданов просит вас приехать в ЦК к часу дня".

…В приёмной перед кабинетом Жданова сидели десятки людей. "Ну, до меня не скоро дойдёт очередь", — подумал я.

Но когда через несколько минут из кабинета Жданова вышел увешанный орденами генерал, сидевший за большим письменным столом в приёмной помощник, сняв трубку внутреннего телефона и ответив: "Да, здесь", пригласил меня вне всякой очереди в кабинет.

Жданов сидел не за монументальным письменным столом в глубине огромного кабинета, а на торце длиннющего стола заседаний, стоявшего перпендикулярно к письменному столу. Он любезно поднялся мне навстречу. Приветливо взяв меня за плечи, он подвёл к длинному столу, на котором я увидел свой рисунок.

— Ну, вот, — сказал Жданов. — Рассмотрели и обсудили. Есть некоторые поправки. Все они сделаны рукой товарища Сталина.

Произнеся эти слова, он многозначительно на меня взглянул. Я, как и следовало, почтительно склонил голову и развёл руками. Потом, внимательно взглянув на рисунок, сказал:

— Андрей Александрович. Мне кажется, что поправки — главным образом, по тексту. А по рисунку, как будто…

— Да, да. По рисунку всё в порядке. Правда, некоторые члены Политбюро говорили, что у Эйзенхауэра слишком акцентирован зад, но товарищ Сталин не придал этому значения. Нет, против рисунка нет возражений. Но товарищ Сталин, вы видите, внёс в рисунок уточнения, написал — "Северный полюс", "Аляска", "Канада", чтобы было ясно, что речь идёт именно об Арктике…

И тут я услышал от Жданова нечто непостижимое:

— Полчаса тому назад, — сказал Жданов, — звонил товарищ Сталин и спрашивал, пришли ли вы уже? Я ответил ему, что вы ждёте у меня в приёмной.

"Фантасмагория! — пронеслось у меня в голове. — Сталин спрашивал у Жданова обо мне… Расскажи об этом — кто поверит?!"

— При этом, — продолжал Жданов, — он велел мне зачеркнуть в последнем предложении слова "как раз" и написать вместо них "именно".

И, действительно, на моём рисунке можно увидеть над зачёркнутым "как раз" начертанное рукой Жданова "именно".

Что можно об этом сказать?

Не трудно себе представить, какое множество вопросов и проблем, важных и неотложных, политических, хозяйственных, культурных, международных ждали рассмотрения и решения Хозяина. Людям отвечали: "Товарищ Сталин занят. Ждите". И люди со своими срочными делами и проблемами безропотно ждали, не смея обнаруживать нетерпение. А чем был занят Генералиссимус? Он возился с моей карикатурой, исправляя "как раз" на "именно". Но карикатура на Эйзенхауэра была тогда для Сталина, как мне думается, отнюдь не случайной причудой или забавой, а глубоко продуманной политической акцией, имевшей целью показать, что возникшее со стороны бывших союзников недружественное, настороженное, почти угрожающее отношение к Советскому Союзу его не пугает, а только смешит…

— Ну, что ж, — сказал Жданов, — с поправками всё. Отсылаем рисунок в газету.

— Андрей Александрович, а может быть, я оперативно сделаю точно такой же рисунок, а этот мне бы хотелось оставить у себя.

Жданов посмотрел на меня и улыбнулся.

— Хорошо. Я вас понимаю…» ^{598}

Если уж зашла речь о художниках, то стоит отвлечься от проблем внешнего противостояния и вспомнить, что в том же 1947 году именно Жданов «открыл» талантливого живописца Лактионова. Как рассказывают биографы этого художника-реалиста, на выставке современной живописи в Третьяковской галерее Жданов заметил повешенную под лестницей, не принятую художественными критиками картину Лактионова «Письмо с фронта». В отличие от маститых критиков и живописцев, высокомерно отнёсшихся к такому народному и слишком «простому» реализму, секретарь ЦК оценил трогательную сцену, созданную кистью художника, и распорядился поместить картину в центральном зале выставки. По легенде, её даже возили на несколько дней из Третьяковки в Кремль, показывать Сталину. Вскоре Александру Лактионову за картину «Письмо с фронта» вручили Сталинскую премию первой степени.

Со временем отмеченный Ждановым художник по праву станет одним из классиков соцреализма в живописи. В отличие от многих других мэтров социалистического искусства его подчёркнуто советские картины, советские и по форме и по содержанию (например, «В новую квартиру»), отнюдь не были данью конъюнктуре в творчестве этого сына деревенского кузнеца, окончившего после революции Ленинградскую академию художеств. Заметьте, что и тут не обошлось без ждановского продвижения «ленинградцев». Впрочем, ленинградская школа соцреализма в истории отечественной живописи заняла достойное место и без протекции Жданова…

С деятельностью Жданова в конце 1940-х годов связана и попытка привить советскому человеку новый, планетарный взгляд на мир, дать ему привычку мыслить глобально, думать о далёких землях и континентах. Не случайно именно в те годы возник поток переизданий старой русской «ориентальной» литературы о дальних странах и континентах, путешествиях, кругосветных плаваниях, первопроходцах. Жданов стремился побудить людей поднять голову от мелочей быта, чтобы увидеть мир во всём его многообразии.

С этой точки зрения понятна и роль Жданова в судьбе тогда начинающего писателя Ивана Ефремова. В 1946 году, не найдя понимания у издателей, ленинградский учёный-палеонтолог отправил Жданову по почте свою первую историко-фантастическую повесть «Великая дуга» (сейчас она известна как «На краю Ойкумены»), которая и поныне хранится в Российском государственном архиве социально-политической истории в фонде Жданова. И секретарю ЦК это фантастическое произведение, наполненное неоднозначными аллюзиями настоящего и прошлого, понравилось. Позднее, ставший классиком советской фантастики Иван Ефремов напишет Юрию Жданову: «В своё время мой исторический роман "На краю Ойкумены" валялся по редакциям, забракованный ретивыми рецензентами, около двух лет. Я обратился к Андрею Александровичу, и только с его помощью книга увидела свет, а потом и успех» ^{599} .

Успех в любом неподъёмном деле просто невозможен без красивой, нереальной, именно, что фантастической мечты. Вот её, эту мечту, для советского проекта и будет создавать своим талантом Иван Ефремов — здесь можно только удивляться интуиции Андрея Жданова, разглядевшего едва мелькнувшую искру в калейдоскопическом ворохе текущих дел и задач…

В начинавшейся холодной войне советская сторона вполне успешно отбивала первые информационные атаки противника. В январе 1948 года Госдепартамент США совместно с министерствами иностранных дел Великобритании и Франции издал сборник документов «Нацистско-советские отношения: 1939—1941», в котором СССР изображался агрессором, одним из виновников развязывания Второй мировой войны. (Заметим, как стар этот доживший до наших дней приём борьбы за умы.) Тогда реакция Кремля последовала незамедлительно, и Совинформбюро уже в феврале подготовило и опубликовало ответ, названный «Фальсификаторы истории». При этом умело использовались документы о неблаговидном поведении западных элит и их отдельных представителей, в частности Трумэна, в отношениях с Гитлером. Основанные на этих материалах публикации в феврале — марте 1948 года появились во всех газетах СССР, но, главное, 27 апреля 1948 года руководитель Сов-информбюро Борис Пономарёв уже докладывал Жданову об итогах мероприятий по распространению «Фальсификаторов истории» на Западе и в мировых СМИ. Во Франции только редакция «Юманите», газеты французской компартии, обеспечила распространение пятисот тысяч экземпляров. В США и Великобритании советский ответ продвигать было сложнее, но тем не менее за два месяца там было распространено несколько десятков тысяч экземпляров, не считая публикаций в газетах.

Можно констатировать, что начальный этап идеологического противостояния на заре холодной войны противоборствующие стороны отыграли вничью. СССР, при всех своих проблемах и скудных по сравнению с США ресурсах, умело отражал все информационные атаки и порой даже переходил в контрнаступление. Как минимум в этом есть и заслуга Андрея Жданова — напомним — главного куратора в те годы всей советской прессы и идеологического аппарата.

В связи с этим вспомним и другое: в апреле 1946 года при распределении обязанностей секретарей ЦК политбюро возложило на Жданова, помимо руководства «в области пропаганды и агитации», ещё и «руководство Отделом внешней политики». За этими скупыми словами — Отдел внешней политики ЦК — скрывался преемник некогда знаменитого на весь мир Коминтерна.