Жданов

К лету 1934 года подросток Юра ещё явно не освоился в новой московской квартире, не отвык от скромного нижегородского жилья. Впрочем, жизненная роскошь некоторых кавказских «старых большевиков» действительно вызывала недоумение как на фоне официальной идеологии и уровня жизни народа, так и по сравнению с достаточно скромным бытом большинства руководителей страны.

«В те далёкие времена отношения людей были проще, — продолжает Юрий Жданов, — они ещё не трансформировались под воздействием бюрократически-мещанских структур и обрядов. И ничего не было особенного в том, что, когда Сталин пригласил отца к себе на дачу тот прихватил и меня: не оставлять же мальчишку одного.

Дача Сталина находилась в долине Мацесты. Это был небольшой купеческой постройки домик, в лесу, с хорошими балконами и видом на море. Тогда подобных дач на Кавказском побережье было немало…

Итак, мы едем к Сталину. Минуем ворота, подъезжаем к дому На балконе Сталин и Киров, они живо что-то обсуждают. После встречи и знакомства Сталин, Киров и Жданов уходят куда-то в кабинет, где обсуждают проекты учебников по истории нашей Родины и новой истории. При этом я не присутствовал, но был приглашён к столу, когда они собрались обедать: куда же меня денешь» ^{170} .

Это была первая встреча нашего героя со Сталиным в такой почти домашней, неформальной обстановке. Из всех троих Жданов был самый младший и по возрасту, и по положению в партийно-государственной иерархии. Киров был старше его на десять лет, а Сталин аж на целых восемнадцать.

Вспоминает Юрий Жданов: «Естественно, соображал я тогда не слишком много, да и протекли с тех пор долгие десятилетия. Однако запомнил общую атмосферу: она была деловой и лёгкой, серьёзной и шутливой. Разговор касался тех проблем, которые они обсуждали в кабинете, но также переходил и на общие темы. Так, много говорилось о Покровском и покровщине, что для меня было тайной за семью печатями.

Но вот Сталин сказал, что в истории надо знать не схемы, а факты, и под общий хохот заявил, что для схематиков история делится на три периода: матриархат, патриархат и Секретариат.

Пошли и факты. Касаясь принятия Русью христианства, Сталин отмечал культурную роль монастырей: "Они несли людям грамотность, книгу". Переходя к другим временам, Сталин заметил, что после периода смут и неурядиц крепкую власть удалось установить Петру: "Крут он был, но народ любит, когда им хорошо управляют". Далее Сталин упомянул о том, что величие Екатерины определялось её способностью найти любовников среди сильных, талантливых людей, которые собственно и правили страной: Потёмкин, Зубов, Орлов. Он упомянул о польском короле Сигизмунде времён польской интервенции, назвав его вполне непечатную кличку.

…Разговор перепрыгивал и на более близкие времена. Киров в связи с чем-то процитировал ленинградскую прибаутку тех времён:

У Зиновьева голос, Как в ж… волос: Тонок, да не чист.

Сталин ухмыльнулся и отметил, что нельзя искажать реальную историю: "Вот, например, Троцкий. В своё время он немало сделал для революции и организации армии"» ^{171} .

Здесь, кстати, обратим внимание, что собрались люди начитанные, но грубоватые, от крепкого словца не краснеющие. Неудивительно, поскольку все трое прошли Гражданскую войну, тюрьмы и казармы. Находившийся рядом четырнадцатилетний мальчик в их глазах был уже взрослым парнем, чтобы приглаживать ради него грубый мужской разговор.

Мы уже знаем о домашней библиотеке Жданова. Но и у ленинградского руководителя Кирова, до революции журналиста популярной на Северном Кавказе газеты, в личной библиотеке было собрано более двадцати тысяч книг: от философии до исследований лесного хозяйства, включая целое собрание работ о Ленинграде и области. Своя огромная библиотека была и у Сталина.

По вполне понятным причинам в центре внимания Юрия Жданова оказались Сталин и Киров — отца он и так хорошо знал и видел ежедневно, а с этими вождями страны познакомился впервые. После обеда Киров предложил Юрию пойти собирать ежевику, Сталин же обратился к Жданову-отцу: «А мы пойдём к дубу Мамврийскому, там всегда встречались единомышленники».

Бывший семинарист Иосиф Сталин и сын магистра богословия Андрей Жданов, несомненно, хорошо знали значение дуба Мамврийского в православной традиции — под этим библейским деревом праотцу Аврааму явился Бог в виде трёх ангелов. И в шутке Сталина собравшаяся троица секретарей ЦК представала причастной к сотворению нового мира, новой веры.

«Под дубом Мамврийским» обсуждали самые разные, наиболее злободневные проблемы и темы. Затронули вопрос вероятной мировой войны, который плавно перетёк в проблемы безопасности Ленинграда, прижатого фактически к враждебной финской границе. Андрей Жданов в тот момент, конечно, не мог и предполагать, что всего через четыре месяца именно ему, после гибели сидящего сейчас рядом «Мироныча», придётся возглавить Ленинград и решать проблемы военной безопасности города на Неве при невероятно сложных и трагических обстоятельствах.

Оставшуюся часть вечера Сталин рассказывал разные яркие истории из своей бурной дореволюционной биографии. Для Юры Жданова это были словно сошедшие со страниц книг и ожившие образы революционной романтики. Даже для Кирова и Жданова, имевших определённый нелегальный опыт, сибирские и подпольные одиссеи Сталина были предметом искреннего уважения. А сам Сталин явно с удовольствием «травил байки» в кругу друзей, где-то приукрашивая события, превращая их в забавные притчи. Он явно умел быть обаятельным и интересным собеседником.

Первый секретарь ЦК ВКП(б) поведал о своём быте в ссылках, о рыбной ловле и попытке побега вместе со Свердловым. Рассказал, как едва не замёрз в тайге и как расплачивался с сибирскими ямщиками «семью аршинами водки», как переходил австрийскую границу. Вспомнил, как, живя в Кракове на квартире Ленина, страдал от пристрастия Надежды Крупской к «немецким» вегетарианским салатам, мечтал о шашлыке и потихоньку вместе с Лениным сбегал от неё съесть кусок мяса.

Закончились посиделки больших начальников у Сталина тоже не слишком характерно для образов диктаторов и небожителей. «Наступила ночь, и начался разъезд, — вспоминает Юрий Жданов. — Сергей Миронович уехал к себе в Хосту на дачу Ленсовета. Сталин вызвался проводить нас в Сочи. Разместились в чёрном паккарде с брезентовым верхом. Меня усадили рядом с шофёром, а отец и Сталин сели на заднее сиденье для разговоров. Откидные сиденья были свободны.

…Узкое шоссе петляло по склонам и балочкам. Где-то за Мацестой на шоссе показались две женские фигурки в светлых платьях на тёмном фоне горы. Они "голосовали".

— Остановите, — сказал Сталин водителю.

Мы остановились. Девушки попросили нас подвезти их до Сочи. Открыли дверцу и сели на свободные откидные места. Я сижу впереди и вдруг слышу шёпот одной из них: "Сталин".

Путь быстро закончился, и девушки простились с нами при въезде в Сочи.

Вот и весь эпизод. Думаю, он показателен для обстоятельств того времени. Мальчишеским сердцем я не ощутил ни у кого злодейских замыслов» ^{172} .

Помимо мемуаров Юрия Жданова посиделки на сталинской даче близ Сочи оставили ещё два любопытных исторических документа. Речь идёт о принадлежащих авторству Сталина, Жданова и Кирова «Замечаниях по поводу конспекта учебника по истории СССР» и «Замечаниях о конспекте учебника новой истории». Эти краткие тезисы, созданные троицей «под дубом Мамврийским», датированы 8 августа 1934 года. Первоначально они не предназначались для широкой публикации, а были руководящими указаниями авторским коллективам — разработчикам школьных учебников по истории. Но в итоге тезисы стали ключевыми директивами, во многом определившими официальную идеологию той эпохи.