Ждать у моря погоды

– Ушлёпок ты и есть, - повторил Коган.

Антон вскочил. От гнева и ненависти он уже не помнил себя. оть бы раз врезать по физиономии этому горластому самодовольному типу! Он разрушил им все дело из-за того, что тоже слишком любит совать свой нос во все щели. Вот по этому бы носу его и огреть!..

Мощный удар в челюсть должен был вырубить адвоката, оставив его без передних зубов. Но кулак Антона ушел в пустоту. Коган в рукопашной умел не только бить, но и уходить от ударов. От ответного выпада юриста Антон тоже уклонился. Мужчины закружились по аллее, делая выпады и увертываясь от ударов.

– Ну, дошли уже до ручки, - возмутился кто-то из первого потока, выходящего из столовой, - во, хороши!

– Полицию надо вызвать.

– Они тут все разнесут!

– Полиция скоро будет, - заверила Наташа, стоя поблизости и зорко следя за дракой.

– Ага, дождешься их, - сварливо ответил какой-то толстяк.

– Когда надо - их не дозовешься!

– Приедут, - повторила Навицкая. И, выбрав момент, когда Антон оказался поблизости, от души припечатала его с правой в челюсть.

– Ну, хорошо! Ну, красиво!
– загалдели из толпы зевак.
– И это женщина! Где охрана? Да что же это такое?..

Когда оглушенный воронежец попытался встать, Наташа выпалила:

– Это тебе за дядю Витольда! Вы и его убили из-за этой диадемы!

– О ком ты говоришь?
– Антон был уже на ногах и отряхивал брюки.

– Директор музея, - ответил Ефим, все еще стискивая кулаки.
– Вчера утром у него случился инфаркт. Он тяжело переживал кражу, в которой был обвинен один из его учеников.

– Мне очень жаль, - равнодушно сказал Антон, прижимая платок к рассеченной скуле.
– Этого мы не хотели. Но то случилось, того уже не поправишь.

– А Светлов?
– тихо спросила Наташа.
– Его собирались осудить на двадцать лет. Тебе и на это тоже наплевать?

– Отвечу тебе честно, - хмыкнул Антон, - без лоха и жизнь плоха. Феликс сразу решил спихнуть кражу на этого лузера. Никто бы и не усомнился. А за нами погони не будет, пока слуги закона будут спускать шкуру с "крайнего".

Издалека донеслось приближающееся многоголосое завывание сирен. По узкому проспекту к "Волшебнице" спешило, судя по звукам, все местное МВД.

– Се ля ви, Наташа, - Антон, казалось, уже смирился с тем, что проиграл по всем фронтам. Но он еще присматривался, примеривался - не получится ли сделать рывок: достать ловким финтом ногой в голову Когана, скрутить Навицкую и, прикрываясь ею, попробовать прорваться. Хотя нет - писательница начинала в ВДВ и хорошо знает, как выйти из любого захвата. Может, прихватить какую-нибудь дурищу из толпы зевак - такую, которая от страха оцепенеет и не станет сопротивляться?
– Сильный выживает, слабый идет ко дну. Естественный отбор. И иногда приходится делать тяжелый выбор. В данном случае на одной чаше весов стоял этот недотепа Светлов со своей женой, кредитами и машиной, ржавеющей без топлива во дворе. А на другой - диадема, за которую коллекционеры готовы были отдать целое состояние. И мы сделали выбор.

– А кто вам дал право ставить на весы человеческую судьбу?
– возмутилась Наташа и незаметно, молниеносно переместилась так, чтобы блокировать Антону путь для броска в толпу. Она вспомнила, как Вальтер точно так же выбрал контракт с Антоновым и свадьбу с его дочерью да еще и убеждал свою бывшую возлюбленную сделать признание и отсидеть "всего-навсего" 5-6 лет...

– Каждый человек - сам хозяин своей жизни! И...

Смех Антона прервал ее на полуслове. Воронежец попытался обойти Наташу. Она снова заступила ему путь, не давая схватить заложника из зевак.

– Это анриал, Наташа, - сказал Антон спокойно, как будто они не скользили, подобравшись для броска, друг против друга, а снова беседовали в прибрежном кафе за чашкой кофе, - сильные люди распоряжаются и своей жизнью, и другими. А слабакам до поры дают иллюзию самостоятельности, пока они не попадут в радиус действия чьих-то интересов. Сможешь - вынырнешь. Не сможешь - значит, не повезло.

– Ну вот, значит, тебе тоже сейчас не повезло, - ответил Коган.
– Сначала разыгрался шторм, потом ты нарвался на Куропаткина...

– Да, лучше бы я ему заплатил, - не стал спорить Антон, - вот так, из-за этого дрища все рухнуло.

– А я бы на твоем месте узрел в его появлении перст Судьбы, которой надоело тебя баловать, - парировал Коган.
– Не случайно все так совпало. Да еще и мост закрыли для прокладки рельсов!

По аллее к ним уже бежали полицейские, шумно топая форменными ботинками по гравию.

– Потом Куропаткин развесил уши на твои переговоры, да еще и мы оказались твоими соседями в "Волшебнице" и первыми нашли телефон этого бедолаги, - заключил адвокат.

– У меня к тебе только один вопрос, Наташа, - обратился к Навицкой Антон.

– Да?

– Как ты вычислила меня?

– Даня, который сам п...р, - ответила Наташа.
– Ты ведь тоже обратил внимание на трансформаторную будку, за которой вы беседовали перед ужином?

К ним уже подходили следователь Аверин и трое бойцов местного ОМОНа.

– Да...
– "Все, надо было срываться раньше. Теперь уже не получится, положат при попытке бегства".
– А откуда ты знаешь?

– Я тоже видела эти надписи на двери.

Антон молчал.

– И слышала ваш разговор.

– И что ты там делала?

– Сбилась с пути. Шла в медпункт и свернула не туда. И сама посмеялась над накалом страстей у помойки. А потом услышала ваши голоса.

– Еремин Антон Петрович?
– подошел к ним Аверин.
– Следователь...

– Я понял. Еще минуточку, Пожалуйста, - небрежным жестом прервал его Антон и, не обращая внимания на уставившихся на него, как коты перед броском, из-под своих шлемов "омонтосов", спросил:

– И что же ты там услышала?

– Почти все. А вот увидела мало. Как раз когда ты выходил, мне приспичило чихнуть, глаза заволокло слезами, и я увидела только твою спину.

– А как же я тебя не заметил?

– Моя ветровка, - Наташа дотронулась до рукава своей оливковой куртки.
– И профессиональные навыки.

Когда Антона уводили, Ефим и Наташа шли рядом.

– Господин Коган, - сказал Антон, - у меня есть кое-какие деньги на банковском счету, и я мог бы оплатить ваши услуги. Мне понадобится ОЧЕНЬ хороший адвокат.