Жека

— Чё уставился? — хихикнула опять Сахарика, и картинно протянула ему правую руку. — Пошли, тачло поймаем. Или ты как собираешься ехать? Я на электричке и автобусе не поееедуууу!

— Конечно на тачке, Свет... Сейчас поймаем. До вокзала. В кооперативный, еды купить надо.

— Нууу... — разочарованно протянула Сахариха. — А чё сразу не сказал? Я бы с дома взяла.

— Да мы быстро! Там затаримся, а потом сразу на такси или на бомбилу.

— Пффф! — презрительно фыркнула Сахариха, и пошла впереди, красиво размахивая руками, и виляя изящной задницей.

Пока шли до остановки, казалось, на неё смотрит весь город. Хоть район и спальный, а всё равно, погожим летним утром народу на улице порядком, и все встречные поперечные чуть не открывали рот при виде такой красотки. Мужики отвешивал рты и долго смотрела вслед, женщины завистливо хыкали, показывая вид, что им это безразлично, пенсионеры что то бормотали про себя, боясь сказать открыто, в первую очередь из-за Жека.

На остановке пока Жека договаривался с бомбилой, её кажется, осмотрели все, от школьников и их родителей на остановке, поехавших в парк, до водил, проезжавших мимо.

Жека тормознул семёрку, усадил Сахариху на заднее сиденье, сам сел на переднее, посмотрел назад, и первое, что увидел — крупные розовые соски подружки, дерзко смотрящие так, что даже пожилой водила, случайно бросивший взгляд в зеркало, покраснел от смущения. Сахариха без стеснения поправила лямки сарафана и уставилась в окно, даже не покраснев.

На вокзале вообще труба. Это место всегда было сборищем чёрт пойми кого, а в наступающие лихие годы — тем более. Толпы дачников, работяги, каталы , шашлычники, торговцы водкой, сигаретами, фарцовщики, спекулянты, гопники — все смотрели на Сахариху раскрыв рот. А ей хоть бы хны. Идёт вышагивая длинными ногами, и надменно смотрит туда - сюда. Конечно, если бы не Жека, давно бы её попробовали взять в оборот ушлые ухари. Только вот получилось ли бы это у них. Постоять за себя Сахариха умела, имея такого-то брата.

Купили в кооперативном всякой дряни. Тушёнку, сгущёнку, завтрак туриста, шоколад, кофе, конфет. Сигарет, бутылку коньяка. Сахариха одобрительно кивнула головой. Хоть она почти не пила, и в целом спиртное не уважала, но повеселиться любила.

У вокзала на площади стояли таксисты, и всё это были самые уважаемые люди в этой профессии. Элита. У таксиста на вокзале можно купить водку, сигареты, и презервативы. Магазинов круглосуточных не было, и только таксисты выручали страждущих. Таксисты знали, где заказать, и откуда привезти проститутку. Или драп. Таксистам сбывали ворованное, а особенно золото. Это был их всем известный заработок.

Естественно, что пятак на вокзале был местом хлебным, и работали здесь таксистами сплошь судимые раз да через раз. Цены были самые высокие, а счётчик не включался никогда — цены устанавливали сами шефы.

Люд прибывал в город разный — командировочные, вахтовики с севера, и прочие. И всех их опытный таксист мог разложить по масти, кто есть кто, чтобы содрать побольше. Однако Жека с Сахарихой не поддавались никакому анализу — такие люди, судя по прикиду и поведению, должны ездить на своей машине, а они садятся на такси. Впрочем, Жека цену знал. За четвертак любой бы согласился поехать в пригород.

Для Сахарихи почти никогда не выбиравшийся из дома, поездка на дачу, конечно же, была делом интересным и захватывающим. Поэтому она и вырядилась так. Что она ожидала увидеть в деревне? Уж явно не старый дом, сложенный из шпал. Однако виду не подала. Приняла всё как надо

А хозяюшка она была отменная... Пока Жека принес воды, она приготовила завтрак, вытерла стол, подтерла полы, прибралась в доме. И переоделась в купальник. Не загорать. Просто она так решила ходить. Сахариха загорать не любила — кожа у ней была белая, и очень нежная. Загар на неё не прилипал никак. Она сразу сгорала до красноты, поэтому даже не ездила с братом в Сочи, оставаясь на время у тетки.

Что делать молодому человеку, если рядом полуголая подружка? Целовать да миловать. Но нет. Жека крепился. Ведь для Сахарихи это была просто одежда. Да и Жека приехал не просто так. Батя надавал заданий по хозяйству. Понемногу начали разбирать дедовы городушки. Дед с бабкой по деревенской привычки, себе во всем отказывали, зато накопили целую кладовку одежды, одеял, простыней, покрывал.

Жека таскал из кладовки порченые молью дорогие пальто с караулевым воротником, новые, но погрызаные мышами покрывала, одеяла, постельное бельё. Всё,что копили всю жизнь, пошло прахом. Ради чего недоедали и недопивали?.

Сахариха вальяжно развалилась на старом кресле в теньке дома, попивала лимонад из гранёного стакана, и с умилением смотрела на работающего в поте лица Жеку. Потом, замучившись от безделья, сама включилась в работу, и стала помогать.

Во второй половине дня надоело ковыряться в грязи, и решили сходить на речку. А идти надо было через всю деревню, и Сахариха тут блеснула во всей красе, да так, что Женькину мать ещё долго потом местные бабки-сплетницы донимали расспросами, что за краля к ним приезжала.

Сахариха решила идти в купальнике, лишь накинув сверху яркое турецкое полотенце, чтоб не сгореть. И если груди и тело было при прикрыты от любопытных взглядов, то стройные ноги, торчащие из красных купальных трусов, совсем нет. А если добавить ещё огромную шляпу, очки, дорогую сумку, то облик девушки был поразительный. И шикарный. Чуть повзрослев, Сахариха стала знать себе цену. Делала регулярно маникюр с педикюром, и зажигала с красным лаком на ногтях пальцев рук и ног.

А деревня в то время была ещё слишком патриархальна, и даже можно сказать, старорежимна, в отличие от города. Если город колотился в тисках перестройки, то деревня отставала лет на пять. Перед сельсоветами реяли красные флаги СССР, и стояли белые гипсовые статуи Ленина и Брежнева. А кое где и Сталина с Хрущёвым. В клубах по вечерам показывали«Тихий дон», и «Весна на заречной улице», старые, чёрно-белые, ещё дедовы, а не «Маленькую Веру» и «Фаната», как в городе. В силе были ещё ветераны войны. Что такое 65 лет для мужика? Поголовно держали скотину. Женщины ходили в мужских пиджаках, ситцевых юбках и платочках на голове, даже в жару...

А тут представьте себе, по улице, средь лая собак и кудахтанья кур, идёт такая краля на миллион. Сахариха гордо шествовала по улице как королева,с любопытством и лёгкой тенью брезгливости рассматривая уклад жизни людей, совсем чуждых ей. Она не то, чтобы ненавидела или презирала из. Нет. Она была другой. Другого поколения. Более наглого и циничного, чем эти люди. Плоть от плоти дитя перестройки. Она тоже ходила в октябрятах и пионерах, со значком и красным галстуком. Но была уже совсем другой. Она не обращала внимание на окружающих, и делала то, что хотела и могла.

Впрочем, Жека был таким же. Просто он был из советской бедной семьи, а Сахариха из советской богатой семьи. Вот и вся разница между ними. Но они оба одинаково называли старорежимных людей совками, и с лёгкой тенью превосходства относилось к ним. Жека и Сахариха нашли друг друга в тени большого промышленного города, и подошли друг к другу идеально. Иначе и быть не могло.

Деревенские точно так же как городские, останавливались, и с большим изумлением смотрели на Сахариху. Она для них была как предвестник новой, совсем другой жизни, о которой у них совсем не было понятия.