Желание на любовь 2
Шрифт:
Хаски защёлкнул наручники на тонких запястьях и с удовольствием начал зачитывать въевшийся в память текст:
– Мисс Паркер, вы имеете право…
Глава 2.1
– И что нам теперь делать?
Сковавшее в первые минуты после ареста матери оцепенение, смешанное с отчаянием, отпустило девочку. Что могут дать слёзы и истерики родителям? Ничего! Надо действовать.
Арест отца показался ей чем-то страшным – трагедией, которая может иметь самые ужасные последствия. Но сейчас, после ареста мамы, всё происходящее становилось фарсом. Каким-то постановочно-театральным действием,
Теперь Лилит очень хотелось, чтобы в конце этой миниатюры все отрицательные герои ответили за свои поступки, а режиссёр был освистан. Свой помидор она собиралась кинуть ему в лицо, ужасно походившее на бледную физиономию Хаски.
– «Нам»? – уставившийся до этого в одну точку Бейн обернулся к девочке, как будто только её заметил.
С тех пор, как Кэтлин дала ему ключи от машины и, попросив увезти Лилибет к родителям, ушла вслед за полицейскими в наручниках, он провалился в прострацию. На автомате вышел из участка, подталкивая во вздрагивающую спину вверенную его заботам девочку; сел в автомобиль, прокручивая в голове варианты своего поведения.
Почему он упёрся в Лебовски? Отчего даже не пришло в голову связаться с другим адвокатом? Потому что тот лучший? Бесспорно. Но почему, раз тот не смог приехать, не пригласил другого? Ответ до банального прост. Зачем тревожить всех, если какой-то там Вуд может быть отложен до завтра? Мужчина способен ждать долго, тем более агент ФБР, его возможный соперник.
Гаваец ухмыльнулся. Он пытался столько времени внушить себе, что всё по-прежнему и ничего не случилось. Но всё не так, и пришла пора в этом признаться. Мэттью Вуд – не только прошлое Кэт, он, к сожалению, стал её настоящим.
Бейн вздрогнул от внезапно пришедшей в голову мысли, пронзившей холодом: «Кажется, Мэттью – и её будущее…»
Всё сразу встало на свои места: и холодность после прилёта из Вашингтона, и нежелание встречаться. Отказ от запланированных давным-давно свиданий и общих посещений выставок и презентаций. Ссылки на недомогание, на навалившиеся дела…
Секс – как лакмусовая бумажка отношений. Розовый – осторожный в самом начале, с опасением спугнуть и обидеть; изучением потаённых уголков изящного тела, привычек, пристрастий и самых чувствительных точек. Ярко-красный – всепоглощающей страсти первого года; ненасытность, желание обладать друг другом в любое доступное время, игра на самом пике, острие чувств и нервных окончаний. Постепенный переход в просто красный – стабильный два раза в неделю, словно у женатой пары, в удобное для Кэтлин время, свободное от менопауз и «головных» болей.
И вот сейчас какого он цвета?
Калама снова усмехнулся. Никакого! Полное отсутствие не только цветов, но и оттенков, стопроцентное несовпадение…Как давно она называла его любимым мальчиком, запуская пальцы в волосы? Её тонкие пальчики такие тёплые и нежные.
Противно заныло под ложечкой от невыносимо острого желания почувствовать их прикосновение кожей… Её мягкие губы, нежная грудь… длинные ноги и невероятный, неповторимый, сводящий с ума запах. Аромат вспотевшей влажной кожи, впалой ложбинки подмышки, в которую он любил уткнуться носом в минуты без движений после…
Писатель усилием воли отогнал нахлынувшие воспоминания. Нашёл время…
Перед глазами возник
взгляд коричневых омутов, полный отчаяния, надежды и просьбы спасти, но не её (так смотрела Кэт до слов об аресте), умоляя помочь ему… Бейн скрипнул зубами в бессилии. И снова вздрогнул, услышав пришедший из уголков памяти виноватый голос отца, пытающегося объяснить по-взрослому расставание с матерью: «У пары, прекращающей заниматься сексом, как правило, заканчиваются отношения…»Тумбочка между двумя кроватями в спальне родителей стала линией границы; а жить в другом от жены государстве отцу не хотелось. Общей постели у них с Кэтлин не было никогда. Она не оставалась на ночь, но секс был, и секс восхитительный! Калама глухо простонал. Его отношение, но не её. Как глупо, что понял это только сейчас, вернее, позволил себе понять очевидные факты, лежащие на поверхности!
Кто-то дёргал за рукав костюма, пытаясь привлечь к себе внимание; и этот кто-то был очень настойчив. Бейн с удивлением смотрел на девочку, не понимая, что делает с ней в одной машине.
Лилибет терпеливо повторила вопрос:
– Что будем делать?
Реальность вернулась и накрыла с головой. Её дочь, так похожая на отца…Гаваец повернул ключ в зажигании и, обернувшись назад, нажал на педаль газа, выворачивая руль припаркованного недалеко от здания полиции «Вольво».
– Что буду делать я? Сначала отвезу тебя к Рите.
– А потом?
– А потом займусь делом.
– Зачем нам терять время?
Писатель с недоумением покосился на девушку. С удивлением выдавив:
– Почему «нам»?
– Потому что я не испытываю ни малейшего желания выслушивать причитания и истерики бабушки. Чем дольше Рита ничего не знает, тем позднее грохнется в обморок.
– Что, – удивился он, – всё настолько серьёзно?
Бейн осторожно вырулил на Западную Монро-стрит.
– Хуже, чем ты представляешь. Она, в отличие от мамы, предпочитает не размышлять, а впадать в истерику по любому поводу. Думать за неё будет Джон! – Лилит вымученно улыбнулась. – Она лишь припишет потом себе все плоды его правильных решений.
Калама с удивлением прислушивался к слишком мудрым для девочки доводам. Лилибет поймала в зеркале заинтересованный взгляд тёмно-карих глаз.
– Жить в окружении моих родственниц – штука нелёгкая, поневоле приходится быть взрослой.
– Да, не позавидуешь тебе, – улыбнулся Бейн.
Размышлять о том, что было или не было, он станет после. Мучить себя, истязать, может, даже напишет что-либо под влиянием «слёз», но сейчас нужно выручать Кэт. У него болит всего лишь душа – штука абстрактная, а у неё – руки, которые натирают реальные наручники. Он встряхнул головой, словно освобождаясь от ненужных мыслей и, обратился к девушке:
– Ты можешь показать точное место, где вас подрезал «БМВ» и произошла драка?
– Наверное, – пожала она плечами. – Хотя в первом случае я была жутко напугана, а во втором – дралась сама.
Писатель присвистнул, покачивая головой.
– Так и ты тоже можешь оказаться за решёткой?
– Ну, это будет явный перебор! – хмыкнула Лилит, внимательно вглядываясь в проносящиеся мимо дома. – Они и с мамой-то перемудрили.
– Я тоже так считаю, – Бейн пропустил машины на светофоре и повернул на Вест-Ван-Бурен-стрит. – И этот перебор их погубит. А теперь смотри внимательно, где это место.