Желание

— Как скажете.

Я погрузилась в мысли о прошедшем разговоре и не спешила оставаться в одиночестве, поднимая стеклянную перегородку.

Мы вновь поехали по улицам Ангресса.

Нижний город отличался от района, в котором жила я. Здесь не было того лоска и той приглушенной роскоши, которая виделась даже в тротуарной плитке.

На одном из домов я увидела граффити. Птица, расправившая в полете крылья, кончики которых выходили за грань широкого круга. Грудь птицы была насквозь пробита стрелой и перья, перепачканные кровью падали вниз. Под рисунком наспех была выведена надпись «Падшие не ведают страха».

— Что это, Джейс? — тут же спросила я, привставая на сидении, чтобы лучше разглядеть рисунок.

Его старательно закрашивали трое маляров в синих комбинезонах.

— «Падшие» — повстанческая группировка, — ответил водитель. — Очередная группа людей с низших ступеней, решивших, что могут перевернуть систему. В последнее время, они очень досаждают императору.

— И чего они хотят?

— Отмены ступеней, расширения своих прав, свержения строя — как и всегда, леди. Мне казалось, вам неинтересна политика.

— Да, ты прав. Раньше я совершенно ею не интересовалась.

Теперь я знаю, что Летиция не слишком-то жаловала политические новости. А зря — дочь магната и будущая жена военного обязана знать такие вещи.

— Все меняется, не так ли, Джейс?

В зеркале заднего вида я увидела его улыбку.

— Вы всегда были приятной собеседницей, Летиция.

— Спасибо.

«Падшие»…

Выходит, в этом мире не все так спокойно, как кажется? Странно, если бы было иначе. Недовольные кастовым строем всегда найдутся. Надо бы побольше узнать об этом.

Дома, стоило только войти, Марилен тут же набросилась на меня.

— Летиция, ты порядком задержалась. Идем, пришла модистка. Ей пришлось ждать тебя целый час.

— Что? Какая модистка? — непонимающе уставилась я на маму, которая нетерпеливо тянула меня за руки в гостиную.

— Лети, ну что ты! Неужели забыла? Микела, которой мы заказывали твое платье для адмиральского приема. Он состоится через три дня, и ты обязана там быть вместе с Райвеном.

Я замерла на месте и уже в который раз ошалело взглянула на нее. Только этого мне и не хватало! Почему никто и словом об этом не обмолвился раньше? Как и о приходе модистки. Почему нельзя было сказать мне утром? В конце-концов, я ведь пережила катастрофу и мне было совершенно не до платьев и приемов.

Впрочем, судя по всему, это мало кого здесь интересует.

Я зябко обхватила себя за плечи — стало холодно. Не от ветра.

— Леди Летиция, вы заставили себя ждать, — на лице модистки застыла заученная «служебная» улыбка. — Рада видеть вас в добром здравии.

Повисла пауза. Я не знала, что ответить женщине.

А Марилен, так стремившаяся скрыть случившееся, нервно улыбнулась и поспешно завела другой разговор.

— Микела, мы и так заставили вас ждать. Давайте наконец приступим. Моя дочь должна выглядеть самой красивой на приеме у адмирала.

Микела тут же согласилась и, небрежным жестом оправив идеально уложенные в пучок волосы, принялась за свою работу. Мое платье изумрудно-зеленое, в пол, с открытыми плечами и красивой нежной брошью она аккуратно достала из чехла и предложила примерить. Вопреки ее страхам, наряд сел идеально и подгонять ничего не пришлось.

Марилен восхищенно вздыхала и то и дело поправляла ткань подола. Я молча слушала ее, смотрелась в специально принесенное зеркало и старалась запомнить каждое слово.

А запоминать было что. Из разговора модистки и моей матери я узнала, что адмирал Квеллум — заслуженный и давно вышедший на пенсию вояка, страстный любитель светского общества и представитель одной из самых влиятельных семей Ангресса. Адмирал владел довольно приличным состоянием и был родным дядей моему жениху Райвену. Кроме всего этого, Квеллум каждый год давал традиционный осенний бал в День Независимости в своей загородной резиденции.

— Благодарю вас, Микела, — сказала я, когда модистка наконец отвязалась от меня и позволила спокойно посмотреться в зеркало. — Платье чудесное.

Женщина кивнула.

— Надеюсь, в следующий раз вы так же решите воспользоваться услугами моей мастерской.

— Конечно.

— Да, спасибо, чек мы пришлем вам сегодня же, — добавила Марилен. — Можете быть свободны.

Микела попрощалась и ушла.

— Для пятой ступени она слишком самонадеянна, — произнесла Марилен, оглядывая меня в очередной раз. — Хотя, шьет неплохо.

— Пятая ступень? — машинально переспросила я.

— Да. Честно говоря, Лети, я вообще не понимаю, как ты выбрала именно ее мастерскую.

— Мне нравятся ее модели.

Что ни говори, платье превосходное. Мне о таком раньше только мечтать приходилось.

— Как хочешь, — пожала плечами Марилен. — И впрямь замечательно платье — ты в нем такая красавица, Лети. Отец будет тобой доволен.

— Он тоже будет на приеме?

— Конечно. Он как раз вернется накануне вечером.

— Замечательно, — ответила я, подумав, что пора бы мне уже познакомиться с Эрихом Кастелли.

Вернувшись в свою комнату, я аккуратно сняла платье и разместила его в гардеробной. Потом села на кровать раскрыла газету, надеясь найти хотя бы одну заметку о «Падших». И даже разочаровалась, не увидев ни слова о них.

Странно…

Тут же вспомнились слова Шена о цензуре. Неужели власти Ангресса скрывают любое упоминание о тех, кто выступает против принятого режима?

Мне не хватало информации. Отложив газету, я стала думать, откуда могу ее взять. В доме есть библиотека и мне надо бы ее навестить. Кроме того, есть еще телевидение и интернет. Хотя, есть ли здесь интернет? Если и есть, то, наверное, информационное сетевое пространство так же жестко контролируется цензурой, как и пресса.

Неплохо бы посмотреть телевизор. Но как? Я смотрела на черную сверкающую панель на стене и раздумывала над тем, как ее включить. Вместо пульта на тумбочке лежала маленькая пластинка такого же черного цвета.

Внимательно ее осмотрев, я не нашла никаких кнопок. Но стоило только положить палец на гладкую поверхность, как пластинка засветилась и на ней проступили цветные контуры клавиш. Кажется, мне удалось найти подход к иномирской технике.

Передачи, транслируемые по каналам, не отличались большим разнообразием. Во-первых, потому, что каналов было всего пять, а, во-вторых, цензура и впрямь давала о себе знать. Парочка мыльных опер, реалити-шоу и новости. Последние показались мне «причесанными» — ничего о группировках повстанцев, вспышках агрессии, катастрофах и прочем, что могло бы напугать или взволновать население.