Железная бездна

На столе стоял походный чайник-самогрев, ваза с фруктами, тончайший глиняный сервиз и коробка бисквитов «Сны Горного Старца» с изображением бородатого ассасина, спящего среди голубых роз. Кажется, владельцем пекарни, где делали это печенье, был известный солик, рухнувший было в пучину зла, но нашедший в себе силу выбраться из личной бездны и стать кондитером.

После отъезда Менелая мне казалось, что я, как этот бородач на коробке, блаженно заснул на нездешнем лугу и вижу счастливый до неприличия сон.

Солнце, как часто бывает в начале осени, садилось не за сам горизонт, а за полосу фиолетовых туч. Эти далекие, словно из другой вселенной, облака причудливых и романтических форм отчего-то казались подлинным Городом, а наша каменная столица с ее шпилями, обелисками и крышами – всего лишь разминкой Создателя, пробующего себя на хрупкой глине, перед тем как начать творить из вечного небесного пурпура.

Облачный город был далек и огромен; закатное величие его башен, дворцов и пагод указывало на такие высокие и грозные умы, такие силы, такую благородную и полную ясности волю, что человеческое поселение по соседству казалось ничтожным.

– Вечный небесный город, – сказал я. – По сравнению с ним наша столица – горсть пыли.

– Но горсть пыли будет здесь и завтра, – ответила Юка. – А вечный небесный город навсегда исчезнет через час. Разве это не странно?

Я внимательно поглядел на нее – но ничего не сказал.

Со времени моей первой встречи с Ангелами мне не давал покоя один вопрос. Почему, почему они назвали ее «проекцией моего сознания»? И отчего – «в техническом смысле»? Что значила эта темная казуистика?

Теперь, когда мои занятия с Менелаем закончились, я мог спросить об этом Ангела Воды. Но идти в часовню я не хотел. Мне казалось правильным выяснить все при Юке – прямо здесь, на террасе.

На шпиле далекого собора блестела в закатных лучах золотая фигура ангела – если фашисты говорили правду, этого было достаточно.

Я мысленно попросил Ангела отозваться.

– Здравствуй, Алекс.

Услышав голос Ангела Воды, я тут же увидел его. В этот раз он выглядел не так внушительно. Полупрозрачный и маленький, он висел в пустоте – и сквозь него было видно закатное небо.

Я вскочил на ноги и распростерся в поклоне.

Юка тоже поднялась, и на ее лице мелькнул испуг.

– Что случилось, Алекс?

– Я буду говорить с Ангелом, – ответил я. – Подожди пока в стороне, прошу тебя…

Юка послушно кивнула – и пошла к краю террасы.

– Ты можешь сесть, – сказал Ангел.

Я сел на прежнее место и поднял глаза на Ангела. Выглядел он смешно, потому что сквозь него был виден шпиль собора – и он казался прозрачным головастиком, насаженным на гвоздь.

Ангел отодвинулся в сторону.

– Мы слышим все, что ты думаешь, обращаясь к нам.

Кажется, я покраснел – моим щекам стало жарко. Ангел засмеялся. Его смех был тихим и успокаивающим, похожим на серебристый плеск.

– Я не боюсь выглядеть смешно, – сказал он. – Это лучше, чем ужасать.

– Я завершил занятия с Менелаем, – сообщил я.

– Знаю, – ответил Ангел. – Сегодня можешь отдохнуть. Завтра я дам дальнейшие инструкции.

– Теперь я могу задать свой вопрос?

– Какой?

– Когда Ангелы обсуждали мой экзамен, я услышал нечто странное. Что в техническом и каком-то еще смысле Юка – моя проекция. В прошлый раз у нас не нашлось времени говорить об этом. Но сейчас я могу наконец спросить – о чем шла речь?

– Именно о техническом аспекте проблемы, – сказал Ангел. – В тот момент был важен только он.

– Но какой…

Ангел поднял руку. Это простое движение выглядело величественным и гордым, словно его сопровождал невидимый взмах крыла.

– Я хочу предупредить тебя, Алексис, – сказал он, – что дальнейшие расспросы вряд ли увеличат количество твоего субъективного мирского счастья. Подумай, следует ли продолжать.

– Я хочу знать все, что касается Юки, – ответил я. – И потом… Это может быть важно в государственном смысле.

Ангел засмеялся.

– Государственному мужу я, конечно, отказать не могу. Тогда слушай. Никколо Третий сказал, что в нашем мире не используют baquet. Это не так. Несколько приборов у нас осталось, и Ангелы тщательно следят за каждым. Твоя подруга Юка – порождение одного из них, установленного в Оленьем Парке.

– Что?

– Она фрейлина категории «Зеленые Рукава». «Зеленки» – своего рода овеществленные галлюцинации. Сгущения Флюида. Это не совсем люди. Они не существуют отдельно от того, кто их воспринимает. Во всех прочих смыслах они так же реальны, как ты сам – но лишь на то время, пока ты их видишь.

Мне показалось, что у меня в груди перевернулось ведро с ледяной водой.

– Но ведь «зеленку» видят и другие, – сказал я. – Гости, слуги и так далее. У них тоже галлюцинация?

– Фрейлина «Зеленые Рукава» – не галлюцинация, – сказал Ангел. – Это овеществленная галлюцинация. Она не мерещится. Она есть. Но не всегда. Она существует, когда ты ее видишь. Или когда ее видят другие. Но другие обычно видят ее недолго – тогда, когда она возникает перед ними в обществе своего господина. Сама она никому из них не явится.

– У Юки есть свои комнаты, – сказал я. – Там убирают слуги.

– И если ты спросишь их о ее самочувствии, – подхватил Ангел Воды, – им покажется, что они совсем недавно ее видели. Но это будет лишь реакцией Флюида на твой вопрос.

– Она любит кататься на лошади.

– Она может кататься на лошади точно так же, как ты. Вы ничем не отличаетесь – кроме того, что у Юки нет независимого существования. Она возникает из твоего внимания, уловленного полем материализации, которое создают на расстоянии медиумы Оленьего Парка. Юка появляется для тебя, но другие тоже могут ее видеть. Когда вы расстаетесь, ее некоторое время может поддерживать и чужое внимание. Хотя бы даже лошади. Но потом она исчезнет.

– Куда?

– Исчезать не надо куда-то, – сказал Ангел. – Исчезать можно никуда.

– Почему тогда она появляется в следующий раз?

– Потому что ты хочешь ее увидеть. Это очень затратное удовольствие, и «зеленки» доступны только высшим должностным лицам Идиллиума. Тем, рядом с кем ни в коем случае не должен появиться соглядатай в юбке. Шпионить через женщин – обычная методика разного рода заговорщиков. Не представляешь, сколько бед нам удалось предотвратить таким образом…

Государственный аспект проблемы, однако, интересовал меня меньше всего – наверно, для своего ранга я был еще незрел.