Железные люди
Шрифт:
Под руководством адмирала Алкфеева стали искать затонувшую подлодку совсем не там, где было указано в записках.
Выполняли преступный приказ очень долго.
Много часов.
И ничего не нашли.
Наконец откуда-то со стороны поступило предложение всё-таки поверить тексту послания, выслушать мичманов Мерзлякова и Лесничего и заглянуть в бухту Русскую и посмотреть, не лежит ли там и впрямь чего-нибудь на дне.
Откровенный предатель сначала было воспротивился, но затем подумал-подумал и вынужден был принять это предложение. Ибо слишком уж явное вредительство Военно-Морскому Флоту могло неблагоприятно отразиться на его продвижении по службе, а в самое ближайшее
Стало быть, адмирал Алкфеев решил всё-таки послать корабли в бухту Русскую.
И послал.
И корабли прибыли на место.
Плавая по поверхности бухты, спасатели на всякий случай тщательно прощупали приборами её дно. Оказывается — что-то там лежало и впрямь! Установили точные координаты покоящегося на грунте огромного металлического предмета, покрытого слоем особой резины, обозначили это место буйками. Стали спускать водолазов.
А тут уже и другие спасательные суда, прибывшие из Петропавловска, подоспели, заполонили всю бухту. Подошёл и огромный крейсер «Адмирал Истомин», сопоставимый по своим размерам только разве что с авианосцами; он стал со стороны открытого океана так, чтобы преграждать своим суперкорпусом доступ не в меру разгулявшимся волнам, норовившим и сюда прорваться.
А водолазы спускались в синюю ледяную воду и с замиранием сердца видели: освещённый солнцем смертельно раненный атомоход и в самом деле находился на указанном приборами месте.
Странное это было зрелище. Вроде бы и понятно, что утонувшие подводные лодки не должны иметь светящихся иллюминаторов, за которыми бы виднелись прильнувшие к стёклам лица. Но одно дело — понимать умом, а другое — сердцем. Поражала страшная простота ситуации: здесь — мы, видимые и свободные, а там — они, невидимые, заживо замурованные в металл.
Началась работа.
В пространстве между прочным корпусом и лёгким на затонувшей подводной лодке были предусмотрительно сделаны такие места, куда, в случае подобной беды, водолазы могли бы подключить спущенные сверху кабели электрические, кабели телефонные, шланги для подачи нового воздуха и выкачивания воздуха старого… Водолазам оставалось только присоединить то, что нужно туда, куда нужно. И тогда на затонувшей подлодке будут:
— освещение,
— отопление,
— работа нужных приборов и агрегатов,
— вентиляция.
Через торпедные аппараты и через другие специально сделанные места на затонувший корабль можно передавать посылки — например с лекарствами, с едою, с одеждою.
Не дураки придумывали эту систему!
Дело оставалось только за малым: взять нужные кабели и нужные шланги.
Стали искать на складах в Петропавловске и Владивостоке.
Искали долго, очень долго. И находили.
Но каждый раз найденное обладало как минимум одним из двух свойств: оно либо предназначалось для подлодки другого проекта и было несовместимо с субмариной этого типа, либо было как раз от этого самого проекта, но — в неисправном состоянии. Так, чтоб сразу и исправно было, и совместимо — такого почему-то не получалось.
Запросили другие флоты. Там тоже стали искать и долго ничего не могли найти.
Но потом полетели радостные шифровки: нашли, нашли! Нужные шланги отыскались почему-то на далёком Чёрном море, на котором нет атомных подлодок, и из Севастополя тотчас же прилетел самолёт. Телефонные кабели объявились в Кронштадте, и их тоже доставили на самолёте. Электрические же кабели прилетели как миленькие с Кольского полуострова.
И все эти предметы оказались при ближайшем рассмотрении
либо НЕСОВМЕСТИМЫМИ, либо НЕПРИГОДНЫМИ!Самолёты летали туда-сюда на тысячи и десятки тысяч километров, но снабженцы так ничего путного найти и не смогли.
И тогда установили с потерпевшими кораблекрушение такую связь: спустили сверху ГИДРОФОН. Это такой громкоговоритель, находящийся в колоколе. Из громкоговорителя, поднесённого прямо к корпусу, мощно звучал человеческий голос, пришедший туда по проводам откуда-то с поверхности моря. Этот голос слышали люди, попавшие в металлическую ловушку. Голос задавал вопросы и подсказывал ответы: если ответ такой, то стукните два раза, а если ответ этакий, то выдавайте, допустим, мелкую дробь. Люди стучали кувалдой по металлу, и колокол всё слышал и передавал по своему кабелю наверх. В особо важных случаях люди на затонувшем корабле могли отвечать азбукой Морзе, что они иногда и делали.
Естественно, что такой способ общения с потерпевшими кораблекрушение не намного превосходил по своей интеллектуальной насыщенности каменный топор, но что делать, если ничего другого так и не нашлось?
Но, как бы там ни было, а спасатели вступили в контакт с экипажем субмарины и узнали от спасаемых всё, что было нужно.
(О существовании же ещё четырёх человек в затопленном четвёртом отсеке пока ещё никто не догадывался, да и если бы и догадался кто-нибудь, то это бы ни к чему не привело — нельзя им было помочь! В такую уж страшную ловушку они попали.)
Из полученной информации одна весть особенно тревожила людей наверху: там, внизу, не хватает спасательных средств!
— Не беспокойтесь, ребята! Передадим! — пообещали через гидрофон.
Обещали передать — значит, надо передавать. Но откуда их взять?
Стали искать. И опять — всё куда-то подевалось.
И всё же недостающие спасательные средства медленно, но накапливались — их собирали с миру по нитке со всех кораблей. Когда кинулись, то выяснилось, что найти полностью годный водолазный комплект это целая проблема. Всё и везде пришло в состояние развала. И когда этот развал успел так незаметно подкрасться к флоту, прежде такому могучему, красивому и слаженному, — никто и не заметил! Только сейчас до некоторых стало доходить, как далеко зашёл процесс медленного гниения коммунистической военной машины.
Потерпевшим кораблекрушение начали наконец передавать через торпедный аппарат спасательное снаряжение.
Люди с надеждой и радостью брали это снаряжение, начинали проверять его годность и с ужасом выясняли, что оно — неисправно!
— Что вы нам передаёте?! — спрашивали из затонувшей подлодки. — Давайте нам годные вещи!
— А мы думали, что это годное! — кричали сверху и почёсывали затылки.
Неловко получалось…
Тогда под мудрым руководством адмирала Алкфеева решено было относиться к делу серьёзнее, и собранное спасательное снаряжение додумались-таки предварительно проверять следующим оригинальным образом:
а) на поверхности моря,
б) при свете дня,
в) спокойно,
г) тщательно.
Прежний вариант, когда снаряжение проверялось:
а) на дне морском,
б) во мраке и наощупь,
в) в кошмаре нервного напряжения,
г) при температуре плюс шесть градусов —
был признан ошибочным и отвергнут.
Тем не менее и после этого исторического решения потерпевшим кораблекрушение стало не намного легче. Многие дыхательные приборы, входящие в спасательный комплект, не выдерживали нагрузок, связанных с пропихиванием через торпедный аппарат и приходили в негодность. Людям внизу приходилось что-то собирать и разбирать, делая из пяти-шести негодных предметов один годный!