Железный Совет

Его голос идет из-под камней. Он точно трепет в пыли.

– …РАЗ И РАЗ И РАЗ И ДВА КРАСНЫЙ КРАСНЫЙ-ЧЕРНЫЙ СИНЬ ЧЕРНЫЙ СГИНЬ КОЧКОРЕЗЫ ТРАЛИТЬ РВИ ВРИ ВИРА ЛИРА И КОНТРАКТ МОИ ШПАЛЫ ЗАПОЗДАЛЫЙ ДЕТКИ КЛЕТКИ КАМНЕТЕС И ПЯТИЛЕТКА ТВОЙ ЗВУК МЕДЛЕННЫЙ ЛОВУШКИ СТУК РИТМ В ОРУДИИ И КАМНЕ…

Голос превращается в ритмичный лай, от которого подпрыгивают мелкие камешки.

– …ЖРИ РИТМ ЖРИ ЗВУК ДАЙ ПУЛЬС СЕРДЦА СТУК МАГ…

Мысли и структура вещей пойманы в ловушку и втягиваются в Ткача.

– …ТОЧИ И ТРИ ЛЮБИ ЗАБУДЬ ЧТО БЫЛО ЗАБУДЬ ЗАБУДЬ ТЕБЯ ЗОВУТ РАКА-МАДЕВА РАКОМ ДЕВА ОТСКОЧИ ТОРЧИ НАПЕРЕКОР ТОМУ ЧТО БУДЕТ СТРОЙ…

Ткач поджимает передние лапы и тут же роняет их, слегка пошатнувшись, а сам все пухнет и продолжает впитывать свет, пока Иуде не начинает казаться, что и он сам, и земля под его ногами, и дающие ему опору чахлые деревца – это всего лишь старый выцветший гобелен, по которому бежит живой паук.

Одну за другой поднимая острые, точно ножи, лапы, Ткач приближается к краю пропасти и танцует вдоль него, с хитроватой игривостью оборачиваясь, чтобы взглянуть черными созвездиями яйцевидных глаз на обесцвеченных мужчин и женщин, которые крадутся за ним. При каждом повороте его головы они застывают и отшатываются, но стоит ему отвернуться и продолжить путь, как они снова тащатся за ним, словно привязанные.

Тварь соскальзывает с края утеса, и люди бегут смотреть, как огромный паук неверной походкой, словно идущая на шпильках девушка, ковыляет по отвесной стене. Он разгоняется, бежит, нелепо колышась всем телом, во весь опор несется к мосту, к балкам и фермам, пронзающим скалу на полпути ко дну ущелья, и вдруг прыгает и оказывается на недостроенном мосту, где, уменьшенный расстоянием, сначала вертится вокруг своей оси, кувыркается, а потом, будто колесо без обода, легко вкатывается туда, где днем мартышками висят и трудятся переделанные.

– …ЛОМАЙ ЛОМАЙ… – Голос паука слышен так ясно, как будто он стоит рядом с Иудой. – ЖМИ КИСТЬ ДЫХАНЬЕ ЗАДЕРЖАВ ВМЕШАТЕЛЬСТВА ЖДУТ ДЬЯВОЛЫ ДВИЖЕНЬЯ ВОСХИЩЕНЬЯ ПОХИЩЕНЬЯ СТРОЙ ПОСТРОЙ БАШНИ ВЗДОХ ВЫСОК КУРС НА ЗВЕЗДУ И ЧИСТ ТЫ ПРЕКРАСЕН ВО ВРЕМЕНИ ТОМ РАВНИННЫЙ ПАРА ЧЕЛОВЕК…

Внезапно Ткач исчезает, и рассеянный ночной свет снова заливает взор Иуды. Ткач исчезает, но пятно в форме паука еще долго стоит перед глазами людей, прежде чем они понимают, что на мосту никого нет, и, отвернувшись, расходятся. Кто-то плачет.

На следующий день нескольких человек находят мертвыми. Они лежат, глядя бесцветными глазами в ткань палатки или в небо, и тихо, радостно улыбаются.

Один старый сумасшедший прошел со строителями много миль, молча наблюдая за тем, как орудуют кувалдами молотобойцы и продают забвение шлюхи, и стал чем-то вроде полкового знамени, талисмана удачи. После паука он вдруг забрался на гору над устьем тоннеля и сначала понес какую-то тарабарщину, а потом заговорил нормально. Он объявил себя пророком паука, а рабочие, хотя и не повиновались его приказам, все же поглядывали на старика с уважением.

Вот старик проходит меж вынужденно бездействующими путейцами, кричит строителям тоннеля, чтобы они бросали заступы и голышом бежали на север, в неизведанные земли. Он велит им совокупляться с пауками в пыли, ведь на рабочих – обрывки пряжи паука. Они – это новая раса.

– Мы видели Ткача, – говорит Иуда. – Не многим выпадает такое. А мы видели.

На следующий день забастовку объявляют женщины.

– Нет, – говорят они мужикам, которые подходят к палаткам и пялятся на них, ничего не понимая. Женщины встречают их с оружием в руках: они теперь сами себе милиция, патрули в драных юбках.

Женщин несколько десятков, и они полны такой решимости, что самим удивительно. Гонят прочь всех подряд: молотобойцев, проходчиков, жандармов. Те, получив от ворот поворот, не уходят. Возникает стихийная демонстрация протеста мрачных, изголодавшихся по ласке мужчин. Поднимается ропот. Одни отходят подрочить за скалы, другие просто отступают. Но не все.

Две толпы пылят, сойдясь вплотную. Приходят жандармы, но что делать, не знают: женщины ничего не нарушают, просто отказывают мужчинам, а те просто ждут.

– Нет монет – ласки нет, – говорит Анн-Гари. – Нет монет – ласки нет, нет монет – ласки нет.

– Авансом больше не даем, – говорит она Иуде. – С тех пор как мы здесь, а денег нет, все они ходят и ходят к нам в кредит. И свои, и жандармы, а теперь еще и новенькие. А эти женщин давно не видели; от них потом все болит, Иуда. Приходят и говорят: «Запиши на мой счет, девочка», и ведь не откажешь, хотя и знаешь, что они никогда не заплатят. Кира глаз потеряла. Приходит к ней один проходчик – запиши, мол, на мой счет, она отказалась, а он ей кулачищем как двинет, глаз-то и вон. Белладонне руку сломали. Так что нет монет – ласки нет, Иуда. Теперь деньги только вперед.

Женщины защищают Потрах. На улицах патрули с дубинками и стилетами; есть и передний край. За детьми присматривают по очереди. Наверняка не все женщины рады такому повороту событий, но несогласные молчат из солидарности. Анн-Гари и другие покачивают юбками и хохочут на глазах у мужчин. Иуда не единственный друг разъяренных шлюх. Он, Шон Саллерван, Толстоног и еще несколько человек наблюдают за ними.

– Да ладно вам, девчонки, что вы затеяли? – говорит, улыбаясь, один бригадир. – В чем проблема? Чего вы добиваетесь? Вы нужны нам, красотки.

– Все, Джон, больше вы нас не обманете, – отвечает Анн-Гари. – Хватит обещаний. Платите, а до тех пор никаких ласк.

– Нет у нас денег, Анн, ты же знаешь, лапушка.

– Не наша проблема. Пусть ваш Правли вам заплатит, тогда и мы… – И она виляет бедрами.

В ту ночь кучка мужчин, то ли обозленных, то ли навеселе, пытается проложить себе путь сквозь кордон, но женщины набрасываются на них и избивают с такой яростью, что те отступают, прикрывая разбитые головы руками, вопя не только от боли, но и от изумления.

– Ах ты, стерва такая! – кричит один. – Ты мне башку разбила, стерва, дрянь!

Женщины не пускают к себе мужчин и на следующий день, и это уже не выглядит забавным. Один вытаскивает из штанов свой член и трясет им со словами:

– Платы захотели? Ну так я вам заплачу. Нате, подавитесь, грязные шлюхи, вам бы только деньги загребать!

В толпе мужчин есть такие, кто искренне любит своих спутниц по долгому пути, и они быстро затыкают наглецу рот, но кое-кто радостно хлопает.

– Деньги получите – добро пожаловать, – отвечают женщины. – Вопросы не к нам, ублюдки озабоченные.