Железный Совет

Собрание вела горячо выступавшая маленькая женщина – старше Ори, но все же молодая. Говорила она хорошо. Она долго разглядывала Ори, а когда ее лицо приняло неопределенное выражение, он вспомнил ее: это была вязальщица из потогонки.

Речь шла о войне. В воздухе висело напряжение. «Буйный бродяга», в отличие от многих других диссидентских группировок, не только не разделял официальных или неофициальных целей войны, но заявлял, что сделает все для поражения Нью-Кробюзона.

– Вы что же, думаете, Теш лучше? – спросил кто-то недоверчиво и сердито.

Вязальщица ответила:

– Дело не в том, кто лучше, а кто хуже. Наш главный враг здесь, внутри города.

Ори молчал. Он наблюдал за ней и напрягся лишь на секунду, когда кто-то чуть не набросился на вязальщицу с кулаками из-за ее «любви к Тешу», но та успокоила задиру. Ори не верилось, что она убедила всех: он и сам не имел об этой войне четкого мнения, кроме того, с обеих сторон войну ведут ублюдки, а лично ему, Ори, наплевать. И, однако, женщина справилась хорошо. Дождавшись, когда остальные уйдут, он захлопал в ладоши – полушутливо-полувсерьез.

– А где Джек? – спросил он женщину. – Тот, который сидел тут раньше?

– Курдин? – ответила она. – Исчез. Схвачен. Милицией. Больше ничего не известно.

Воцарилось молчание. Женщина собирала свои бумаги. Значит, Курдин мертв, или сидит в тюрьме, или еще хуже того.

– Жаль.

Она кивнула.

– А вы хорошо говорили.

Снова кивок.

– Он мне про вас рассказывал. – Вязальщица отвела глаза. – Много рассказывал. Он расстроился, когда вы перестали приходить. Много думал о вас. Говорил: «Мальчика душит гнев. Надеюсь, он знает, как с этим справиться». Ну и как оно там… на воле, Джек? Как оно с бандой Боно, или с Торо, или с парнями Поппи, или с кем ты теперь? Думаешь, никто ничего не знает? Чем ты теперь занимаешься?

– Делом, в отличие от некоторых. – Но Ори, не желавший вступать в перепалку, разозлился на собственную запальчивость и поэтому спросил: – А как вы стали председателем?

Ори хотел сказать: «Вы так много знаете, умно говорите, вы поднялись так высоко». При их последней встрече он был опытным диссидентом с радикальными взглядами; теперь он повидал смерть, закалился, отведал милицейского ножа и научился разговаривать с подонками из восточных районов, но эта женщина знала больше, чем он, а прошло всего несколько недель.

Та пожала плечами:

– Вопрос времени.

Она хотела продемонстрировать Ори свое пренебрежение, но вдруг посмотрела прямо ему в глаза.

– Как вы… как ты мог связаться с ними сейчас? В такое время? Разве ты не видишь, что происходит? Не понимаешь, к чему все идет? Не чувствуешь? На прошлой неделе забастовали пять литейных заводов, Джек. Пять. Платформа Строптивых гильдии докеров ведет переговоры с водяными о создании межрасового профсоюза. И это, хаверим, сделали мы, «ББ». Следующий марш протеста мы превратим в митинг, и нам уже больше не придется плесневеть здесь. – Она обвела стены руками и хлопнула себя кулаками по бедрам, чуть не топнув при этом ногой. – А разве ты не слышал, что говорят? Кто возвращается? Кто скоро будет с нами? И в такое время ты решил поискать приключений? Отошел от общего дела?

При этих словах Ори не сдержал презрительной усмешки. Уж эти «ББ» со своим жаргоном – только и слышишь от них: «общее дело, общее дело».

– Мы не сидим сложа руки, – сказал он.

От ее отповеди ему стало неловко, а может быть, грустно, тоскливо. Он ничего не знал о событиях, о которых говорила она, а ведь не так давно он сам был бы их частью. Но возбуждение и гордость, переполнив его, рассеяли тревогу, и Ори улыбнулся.

– Эх, Джек, – сказал он. – Знала бы ты, что мы задумали.

Дверь офиса распахнулась, и оттуда вышли Маркус со Старой Вешалкой, но видел их только Ори. Какт поймал его взгляд и скрылся в толпе любопытных.

Осторожно, не слишком резко, Ори дал Катлине понять, что все кончено, и оба понизили голос, будто устав от ссоры. Ори шагал под арками надземки вдоль Правой линии, а над его головой освещенные газом поезда неслись в коричневом сумраке на Худую сторону, где ждал Торо. Оставив за спиной мертвеца, Ори возвращался к таинственному боссу, которого встречал так редко, а лица не видел вовсе.

Глава 15

Ори шел к докам Паутинного дерева. Там должно было состояться собрание, якобы стихийное, о котором Союз и каждая из его группировок оповестили всех несколько недель назад. Ни в «ББ», ни в «Наковальне» объявить о нем было нельзя, поэтому пришлось положиться на граффити, язык немых и слухи. Милиция их и так накроет, вопрос только в том, раньше или позже. Толпа собралась перед фасадом складов «Парадокса»: докеры, несколько клерков, в основном люди, но не только; даже переделанные жались по углам.

Из каналов, соединявших доки с рекой, за собравшимися наблюдали водяные. В нескольких десятках ярдов оттуда, за домами, у места слияния Вара и Ржавчины, начинался Большой Вар – широкая река, отделявшая восточные районы города от западных. Когда по ней шли океанские корабли, Ори видел мачты, проплывающие над крышами, и реи – выше печных труб.

Над головами пролетели аэростаты. «Быстрее», – подумал Ори. Невесть откуда взявшаяся группа мужчин и женщин клином врезалась в толпу и целенаправленно двинулась вперед. В центре клина шагал какой-то человек, которого довели до кирпичного сарая и вытолкнули на крышу, как на сцену, где к нему присоединился еще один. Ори знал его: член Союза, из объявленных вне закона.

– Друзья! – закричал он. – Здесь кое-кто хочет с вами поговорить, он мой друг, его зовут Джек. – (В толпе безрадостно заулыбались.) – Он хочет рассказать кое-что о войне.

Времени было мало. Милицейские шпионы наверняка уже побежали доносить. На посту магического подслушивания внутри Штыря целый эшелон слухачей наверняка уже навострил уши, вылавливая сообщения на запретные темы из сумбурного потока информации. «Быстрее», – подумал Ори.

Оглянувшись, чтобы оценить размеры толпы, Ори поразился: за ним стоял Петрон. Значит, проявляя инакомыслие на подмостках, актер ходит и на акции протеста: риск тут гораздо больше, чем быть поздно вечером подкарауленным и избитым на Салакусских полях. Ори оценил это.

«Союзники» были повсюду. Ори заметил кое-кого из Лиги Неумеренных и из сторонников выборной реформы; редактор «Буйного бродяги» тоже была там. Оратор не принадлежал ни к одной из фракций, а потому все представители вечно колеблющегося, беспорядочного, раздираемого внутренней борьбой и скрепленного товариществом братства считали его своим. И каждый старался привлечь его на свою сторону.

– Ему есть что сказать! – кричал человек из объявленных вне закона. – Наш Джек… наш Джек только что с войны.