Железный тигр

Она замерла, музыка стихла, и аудитория оцепенела в ожидании. Барабанщик-табла пальцами выбил длинную монотонную дробь, и танцовщица стала раскачиваться, подняв руки над головой и ритмично хлопая в ладоши. И все присутствующие тоже начали раскачиваться и хлопать в ладоши с криками восхищения.

Она делала круг за кругом, все ускоряя темп, и пот блестел на ее теле. Потом резким жестом она сорвала набедренную повязку и упала на колени перед грузным, богато одетым коммерсантом, который сидел за низким столом с двумя приятелями, развалясь на подушках.

И тут воцарилась тишина, а потом барабан снова зазвучал, на этот раз тише, но все более и более возбуждающе, а танцовщица извивалась, выставив перед верзилой острые груди и двигая ягодицами и коленями так, чтобы отползать назад и удаляться от его протянутых рук. В толпе раздался громкий крик.

И все-таки коммерсант схватил Сайду, и его пальцы впились в ее ягодицы. Толпа взревела, и барабан затих. Она выскользнула из его рук, вскочила, пробежала назад и скрылась за занавесом.

Музыканты снова заиграли, на этот раз более сдержанно, и посетители опять принялись за еду, обсуждая увиденное со смехом и прибаутками. Драммонд как-то странно побледнел.

– Я же предупреждал вас, – сказал он. – Вы хотели видеть настоящую Индию, а это страна, где к сексу относятся как к ежедневной потребности, вроде еды и питья, а потребности нужно удовлетворять, вот и все.

– И вы тоже так считаете?

– Смотря по обстоятельствам. Ну что, довольно?

Она кивнула, он потребовал счет и расплатился. Комната к этому времени была заполнена дымом, и повсюду раздавался пьяный смех. Когда они пробирались между столиками обратно, все оглядывались на Джанет, похотливо подмигивая и подталкивая локтями друг друга.

Какой-то мужчина встал на край помоста и сделал непристойный жест. Раздался взрыв хохота. Она, покраснев, сердито обернулась и тут же почувствовала, как чья-то рука схватила ее за правую ногу и начала продвигаться вверх под юбку.

Она закричала от гнева и стыда и обернулась. На нее глазели трое мужчин, сидящих за низким столиком, наглые молодые похотливые животные в тюрбанах и просторных халатах. А четвертый, который схватил ее, был постарше, с бородой и дикими пьяными глазами, в черном халате с золотой отделкой, с драгоценными кольцами на пальцах. Его подбородок все еще дергался, рот был широко разинут от смеха. И тут она влепила ему пощечину. Его голова качнулась в сторону, все вокруг охнули, и наступила мертвая тишина.

Обидчик Джанет медленно поворачивался к ней лицом, бешено сверкая безумными глазами. Он схватил ее за платье, но тут настал черед Драммонда. Бородач только начал подниматься со стула, как Драммонд ударил его правой ногой в пах. Тот заорал, сложился вдвое, а Драммонд ударил его коленом в опускающееся лицо, расплющил ему нос и опрокинул навзничь на кофейный столик.

От нависшей вслед за этим зловещей тишины Джанет стало не по себе. И никто не шелохнулся, когда Драммонд повернулся, поправил пиджак, взял девушку за руку и повел к лестнице.

На улице он несколько раз быстро сворачивал в маленькие переулки, пока они не оказались на старой каменной набережной реки.

– К чему такая спешка? – спросила она. – Вы думаете, что они будут преследовать нас?

– В общем, да, – ответил он, закуривая, и огонек спички осветил его сильное, насмешливое лицо. – Тот нахал, которого я поучил хорошим манерам, похоже, сын городского правителя.

– У вас могут быть неприятности?

– Не в официальном плане, если вы это имеете в виду. Он уже много раз получал по заслугам, так что с него станется. Он, правда, может направить на меня головорезов, но я сумею справиться с ними.

– Все-таки так ли оправданна эта жестокость?

– Я никогда не делаю ничего наполовину, особенно здесь. Это не туристская Индия, вы же понимаете. Конечно, мне не следовало вести вас сюда. Как-то я не подумал.

– А я и не жалею ни о чем, – возразила она. – Вы не несете ответственности за то, что случилось. Сказать правду, мне даже это было приятно.

– И даже танец?

Она рассмеялась.

– Свое мнение по поводу этого номера программы позвольте мне оставить при себе. Во всяком случае, это очень поучительно.

– Ответ, достойный благовоспитанной барышни! Знаете, вы еще совсем девочка, а в то же время, если кто-то подставит вам другую щеку, вы готовы дать ему хорошего пинка. Да, вам палец в рот не клади.

– Я и на самом деле очень вспыльчива, есть за мной такой грех, – ответила она. – В детстве, когда я жила в штате Мэн, моя старенькая бабушка предупреждала меня об этом. Квакеры вообще-то очень добрый народ, если вы узнаете их поближе. Они тоже из плоти и крови.

Он улыбнулся и взял ее руку.

– Сдаюсь, сдаюсь. Пойдемте погуляем.

Они спустились на пляж и пошли вдоль откоса под лунным светом, не говоря ни слова. Порой песок осыпался в воду, и журавли, обеспокоенные шумом, метались на мелководье.

В темноте виднелись огромные светлые цветы, и небо за деревьями отливало фиолетовым и пурпурным. Джанет никогда не видела подобной красоты. Они миновали одинокого рыбака, который на маленьком костре готовил себе ужин, и Драммонд приветствовал его на урду.

– А чем вы занимаетесь в Бальпуре, кроме того что доставляете оружие мистеру Чангу? – спросила она немного погодя.

– Исследовательской работой для индийского правительства, перевозкой грузов или пассажиров. Всем, что подвернется под руку.

– На жизнь хватает?

– Не так чтобы очень, хотя Чанг хорошо платит за рейсы в Тибет. Но скоро я все это брошу. Мне осточертело это место.

– А на что оно похоже?

– Бальпур? – Он пожал плечами. – Бесплодные, коварные горы. Столица с тремя тысячами жителей, которая напоминает скорее разросшуюся деревню. Армия, если ее можно так назвать, из семидесяти пяти человек. Когда приходит зима, там просто ад, впрочем, как и в другие месяцы. Дороги – худшие в мире даже в лучшее время года, а зимой они и вовсе заносятся снегом.

– А что там за хан?

– Старый горный орел, гордый, как сам дьявол. В свое время был настоящим бойцом. Там его просто боготворят, притом, что он еще и духовный вождь. Вам понравится его сын, Керим. Очень жаль, что случилось это несчастье. Думаю, ваши люди в Чикаго смогут ему помочь.

– Ему восемь лет, да?

– Через три месяца будет девять.

– Мне поручили установить связь с отцом Керриганом, когда я приеду. Очевидно, он полностью в курсе дел.

– Он понравится вам, – сказал Драммонд. – Ему лет шестьдесят. Чудный старый ирландец и держится молодцом. Он в Сиккиме двенадцать лет и никого не обратил в свою веру. Люди просто преклоняются перед ним. Даже не верится.