Железо. Книга 1
Шрифт:
Ачуде с трудом удавалось вспомнить день, где копье присутствовало бы в руке у каждого. На уроках Струглура орудия не были нужны, а наставник Уретойши наведывался к ним нечасто. Да и то большинство на его тренировках охотнее проявляли интерес к составному луку из сосны и костяных фрагментов, из которого можно было бить дичь, приблизившуюся к границе, чтобы потом баловать ее мясом свою семью, или же стрелять из него в подозрительные силуэты, если те начнут мерещиться во тьме деревьев – это лучше, чем идти и проверять их копьем.
Копье было скорее данью уважения, традицией, что воплощала каноничный облик первого Смотрящего в Ночь, бесстрашно замершего в ночи
По этой причине каждый боец, для придания индивидуальности, украшал древко или втулку наконечника каким-нибудь воинским трофеем или отличительным узором, гравировкой, полоской из цветной ткани или кисточкой из бизонового волоса, а бывало – среди взрослых Смотрящих в Ночь, – из пучка волос его возлюбленной или матери. У ветерана Вогнана шейка копья была увенчана грязным массивным обломком челюсти павшего Пожирающего Печень, благодаря чему его узнавали издалека. Но то, что копье становилось именным – не значит, что к нему начинали прибегать чаще.
Однако украшение на копье Ачуды носило исключительно практический смысл. К древку он прикрепил легковесное полотно, выстиранное в соке плодов опунции до кроваво-розоватого оттенка и заплетенное в узелки таким образом, что, когда копье в его руках вращалось, развевающаяся ткань эхом вторила всему сложному рисунку в воздухе, завораживая противника и угнетая его концентрацию на пляшущем жале наконечника.
Ачуда заинтересованно водил взглядом по выстроенным в ряд наконечникам, пытаясь вспомнить, кому какой из них принадлежит. Но большинство мальчишек не отличались богатством воображения, ограничиваясь парой странных зарубок на древке от сглаза и бантом из черепаховой травы.
Напротив шеренги возвышался Струглур в традиционном наряде Смотрящего в Ночь – пояс из толстой сыромятной кожи, к которому крепились леггины из шерсти и пряжка с продетым в нее криком. Туловище же покрывало просторное пончо из грубой ткани, продетое через голову, не сковывающее, но скрывающее от сторонних глаз движения в плечах – эдакая хитрость, от которой удары и выпады ножом становились для других внезапными.
Судя по взгляду Струглура, бегающему поверх голов мальчишек, их украшения на пиках точно так же приводили его к разочарованию. Позади него слегка улыбался Уретойши – его пальцы возбужденно прыгали по древку копья, с которым они были неразлучны. А возле вольера – глаза Ачуды расширились – стоял без копья, но сам рослый, прямой и опасный, как копье, Могуль собственной персоной.
Его кожа всегда казалась несколько бледнее, особенно в те редкие моменты, когда появлялась возможность сравнить его с другими соплеменниками, осмелившимися встать вблизи. Волосы черные, но глаза еще чернее – они шевелились на его постном вытянутом лице. Обескровленные, тонкие губы, сжатые, как кулак для хлесткого и подлого удара. Могуль казался отчужденным даже в узком кругу старших Смотрящих в Ночь, никто ни разу не видел его расслабленным.
Тренировки он посещал лишь в дни отбора Ждущих Закат. На границе он тоже не стоял, но поговаривали, что все свое время Могуль тратил на внезапные проверки ночных постов, о которых не ставил в известность даже приближенных ветеранов, не доверяя им и опасаясь, что те из снисхождения начнут друг дружку предупреждать.
– …Кошмарные, человекоподобные твари, способные порвать ваш живот голыми руками, если промедлите, – отрывисто вещал Струглур, согнув свои жилистые руки в локтях за поясницей. – Что может быть хуже этого?
– День, – хором выкрикнули мальчишки.
– Вы его любите? – недоверчиво пробасил Струглур.
– Презираем.
Наставник
с сомнением оглядел их, и тут его внимание приковал выползающий из-за красного хребта светящийся диск.– А как же солнце? Что же вас тогда будет согревать, если не оно?
– Нас согревает честь служить, – не моргнув, ответили юнцы.
– Вы проведете почти всю свою никчемную жизнь на посту, вглядываясь во тьму и молясь Отцу, чтобы не разглядеть в ней красных и воспаленных глаз людоедов. Вы умрете, когда их увидите. Или сами убьете, да плевать, – рявкнул Струглур, зашагав вдоль шеренги. – Ситуации это не изменит. Вы ни на что не повлияете. Так и сдохните там либо от жары, либо от холода, либо от скуки… Закат вашей жизни встретите не в кругу любящей семьи, а среди братьев… Если они вас сочтут за равных.
– Мы готовы доказать, что равны, – нестройно подали голос некоторые мальчишки, но наставник выпучил глаза, заставив их замолкнуть.
– …Вас назовут Смотрящими в Ночь, если вдруг когда-нибудь вам улыбнется шанс убить тех, кто посягает на границу. Но это будет единственной улыбкой, которую вам доведется испытать за всю службу до конца дней. Больше причин для радости у вас не будет, можете не сомневаться…
– Мы рады служить…
– Вы не должны радоваться, – вдруг хрипло выкрикнул Могуль, сделав шаг к мальчишкам. Струглур уставился себе под ноги, пряча усмешку. – Вы должны проклинать всё на свете!.. Нацепили свои рюшки на оружие, считаете, что стали отличимы?!
Мальчики стояли потупившись, не решаясь ему отвечать.
– Вы все – мясо, – выплюнул Могуль. – Неотличимое друг от друга. И вы в этом сами убедитесь уже очень скоро. И только после того, как вы люто возненавидите свою участь, только тогда вам позволят называть себя Смотрящими в Ночь. Мне нужны трое, – он сделал жест наставникам, и те вытянули головы, выискивая в шеренге своих любимчиков.
– Кобока, – заорал Струглур.
Вперед шагнул упитанный юноша с оскотинившимся лицом. Шейку его копья, подобно бунчуку, обвивал пушистый хвост скунса – его бывшего питомца. На памяти Ачуды, этот увалень ни к кому и никогда не проявлял сантиментов или же просто очень старательно их скрывал.
– Ачуда, – позвал Уретойши.
Еле подавляя довольную улыбку, парень шагнул навстречу Поднимающему Ветер. Но Могуль мотнул головой.
– Девушкам на границе делать нечего.
Среди Презирающих День побежали смешки. У Ачуды были длинные черные локоны, опущенные до самых лопаток, а правая прядь была заплетена в тяжелую косичку, но…
– Волосы не мешают мне сражаться, мастер, – сдавленно воскликнул Ачуда. – Я лучше всех здесь владею копьем.
Могуль взглянул на него так, будто мальчик признался ему, что является разведчиком Пожирающих Печень. Съеживаясь под его пристальным и бесчувственным взглядом, Ачуда извинился и поправился, что владеет копьем лучше всех, за исключением самого мастера.
Могуль пропустил его слова мимо ушей, вопросительно посмотрев на Уретойши.
– Он хорош, – заверил Поднимающий Ветер.
– Вы туда не копьями махать идете, – процедил Могуль. – Впрочем, поступай, как знаешь, Уретойши. Это тебе же нужен был новый напарник. Или для чего еще ты его туда себе берешь… Того и гляди дела на границе пойдут лучше, если в мужском коллективе начнут расхаживать девчушки. Будут вихлять своими косичками, поднимая воинский дух, – выдав эту уничижительную тираду, встреченную в шеренге неуверенными смешками, командир Смотрящих в Ночь отшагнул обратно к вольеру и стал разглядывать зверушек.