Железо. Книга 2. Освобожденные от шлака

Венчура не стал дослушивать, кто там что вновь объявит. Он молча взметнул кисею и покинул жилище.

Глава 3. Проблемный новичок. Часть 1

Утром у выхода из штольни их уже поджидал коротышка. Каждому доставалось по шлепку жердью ниже спины и гортанный выкрик на незнакомом наречии вдогонку. Веселящий Стену встал на проходе и стал томно извиваться под ударами, потешно изворачивая и подставляя свой необъятный зад.

– Да!.. еще, давай еще!.. Мне это нравится!..

Коротышка скалился своими уродливыми зубами и хлестал того снова и снова, пока наконец не сдался. Ворчливо хохотнув, он оттолкнул шутника с прохода к остальным. Последним вылезшим из штольни шлепков жердью не перепало.

Похватав утварь, они последовали за надзирателем к какому-то новому месту. Окрестности тут были еще громче и оживленнее, гравий истоптаннее, мощно несло жаром из открытых плавилен у подножия. В длинных каменных траншеях с водой поблескивала какая-то странная, блестящая накипь. Трудяги здесь ходили в передниках и грубого кроя рукавицах из толстой, промятой кожи. На пришедших они поглядывали с пренебрежительной ленцой.

Спустившись к грязному, зашлакованному ручью, команда горняков съежилась в тени огромной махины, которую именовали сердцем карьера, домной. Та урчала и шипела, словно огромный живот, который по глупости до отказа набили пряностями. Водяное колесо было соединено со здоровенными мехами, и те безостановочно раздувались и сдувались, нагнетая воздух и раскаляя докрасна жерло рукотворной горы.

По другую сторону домны были расположены мехи поменьше – их в движение приводил горизонтальный вал с массивными поручнями, которые толкала уже не вода, а пятеро мужчин. Монотонная работа обратила их лица в камень – такой же тупой и равнодушный, покрытый липкой и серой пылью.

Вершина домны была обнесена опалубкой, по которой сновали погрузчики угля. Лопатами они забрасывали его в пылающее сопло, как можно дальше отворачивая замотанные полотнищами лица от стреляющих огненных брызг. Жирный дым с копотью непрерывно валил в небо. Мучавший Вохитику вопрос о том, откуда с утра на небосклоне берутся грязные, портящее настроение тучи, не покидающие каньон до самой ночи, отпал сам собой.

Снизу из фурмы неохотно вытекал тягучий, жизнерадостно красный, в точности как солнце, почти что полностью освобожденный Отец – он заполнял длинный желоб и застывал. Полученные чушки трудяги еле отрывали от жженного гравия и бросали в волокуши, а носильщики тащили их в плавильни для пудлингования – окончательного прощания железа с мерзкой и приставучей землей.

Вохитика зачарованно смотрел на эти силы, заставляющие непробиваемо твердое течь, как слезы, а жидкое вращать громадину, что превосходила габаритами хоган, в котором жила его семья, и млел. Конструкции здесь казались невероятными даже для сновидений, чего уж говорить про мальчика, который ранее не видел ничего сложнее дверного засова.

– Если что непонятно, то у меня спрашивай, – предложил Поганьюн, любуясь тем, как Вохитика беспомощно озирается по сторонам.

Парень с трудом подобрал слова, чтобы склепать из них худо-бедный вопрос, но к тому мигу Поганьюна уже не было на месте. Тот был горняком-тактиком, как Вохитике объяснили по пути к домне – ответственная должность, где работать больше приходится умом, нежели мускулами. По большому счету именно Поганьюн решал, где остальная команда будет долбить камень, как долго, насколько мучительно, и в какой позе – если, конечно, в дело не вмешивался коротышка, как это было вчера, из жажды заткнуть за пояс зазнавшегося горняка-тактика. Но заканчивалось это всегда одинаково. Надзиратель оказывался не прав, и ресурс команды оказывался растраченным впустую.

Вугулай, по всей видимости, был излюбленным помощником Поганьюна и стоял на подхвате, но сколько Вохитика за ним не следил, пока не было ясно, в чем именно заключались его обязательства. Но время от времени старик что-то бубнил, а Поганьюн восклицал от смеха, едва не роняя из рук мерило из шипа и бечевки.

Горняки стояли без дела, вздрагивая от выстрелов в печи и ожидая, пока Поганьюн прикинет место, где начинать вырабатывать штрек. Коротышку их бездействие сильно нервировало. Подойдя к одному вплотную, он оглушительно окликнул его прямо в лицо и пнул по мешку с углем, стоявшим у входа в плавильню. Тот непонимающе развел руками, за что надзиратель схватил его за шкирку, заставил схватить мешок и пальцем указал переставить его к соседнему входу в плавильню. Тот, глупо ухмыляясь, занялся бестолковым делом. Тем временем коротышка уже нащупал мутными глазками Вохитику.

– Вуйа-а-абчхорг-а-йа-хгуйа-а-а!.. – неодобрительно протянул он и поцокал языком, метя взглядом куда-то ему в лоб. Вохитику бросило в жар. Он даже приблизительно не понял причины его недовольства, а тот повторять не любил.

Три Локтя щелкнул пальцами мрачному юноше, прогнавшего вчера со спального места Вохитику.

– Гу-йа-а!..

Юноша с ходу понял, что от него хотят. Не заставляя себя ждать, он проворно зашагал к съездовому уступу.

– Пришло время наводить красоту, парень, – негромко подсказал Веселящий Стену. – Следуй за Руганом, ему поручили тебя сопроводить…

Вохитика без лишних слов потрусил за мрачным юношей. Тот шагал широко и быстро. Так они навернули два кольца вокруг пропасти, спустившись ко дну еще ближе. В самом низу щемились какие-то бараки, должники безостановочно сновали между ними, что-то таская на своих горбах.

Вохитика решил сделать вид, что вчера ничего не было, и нагнал провожатого для не дающего ему покоя вопроса.

– А куда мы идем?

Тот остолбенел, будто ему в спину швырнули камень, а не вопрос, и неверяще повернулся. В черных глазах сквозила ярость, которой бы позавидовал даже коротышка.

– Здесь громковато, да? – наконец выдавил он. Углы его рта были опущены, нос сутулился, кусочек левого уха отсутствовал, а желваки топорщили кожу даже сильнее, чем костяшки пальцев на сжатых кулаках. – В таком грохоте всякое может послышаться, не спорю… Так вот тебе явно послышалось, что я давал разрешение со мной заговорить.

Грохот вокруг был невообразимый, но Руган стоял достаточно близко, чтобы без труда различать его слова. И тем не менее Вохитике действительно показалось, что ему послышалось.

– Что? А разве нужно разрешение?

Лицо Ругана скривило еще ненавистнее, и он шагнул к новенькому вплотную, пытаясь взглядом вдавить его в землю.

– А мне надо как-то доказать, что оно нужно?

Наверное, в карьере тот же устав правил, что и у Смотрящих в Ночь, где Ждущие Закат снискивают разрешений от тех, кто выше их по званию. Отец его об этом не предупреждал.

– Ой… Я просто не знал… Прости меня.

Руган еще какое-то время пожирал Вохитику взглядом в упор. Наконец он отстранился от него с презрительной усмешкой и продолжил свой путь.

Вскоре они спустились к баракам и направились к ветхой пристройке с дырявой кровлей. У входа чесалась очередь из нескольких мужчин с крайне неопрятной шевелюрой. Их ладони то и дело хлопали себя с остервенением по голове.

– Чего толпитесь? Боитесь заходить что ли? – рыкнул на них Руган, прорубая себе дорогу тощими плечами. – Чего встал? – крикнул он Вохитике. Тот неуверенно последовал за ним под обомлевшими взглядами.

Внутри на перевернутой корзине сидел и корчился кто-то из носильщиков, судя по грубой, негнущейся циновке с прорезанным в ней отверстием для головы – так одевали эту братию, чтобы плечи и шея их представителей стирались от ноши не так быстро. По его рябым щекам и шее текли ручейки темной крови, заливая циновку, а над ним высился морщинистый старик с щербатым лезвием. Голова была наполовину обкромсана, а земляной пол усеивали клочки черных волос. Еще пара корзин у стены были доверху наполнены будущей набивкой подушек для малоимущих.