Жёлтая магнолия
Шрифт:
— Но…
Она хотела возразить и снова протянуть ему вторую полу плаща, но он не дал. Натянул ей на голову капюшон и, запахнув полы плаща, ловко затянул завязки под подбородком, а сам встал и перебрался поближе к Жильо.
— Клятый чирокко! — пробормотал прианец, налегая на вёсла, и подведя лодку к причалу палаццо Скалигеров, с силой ударил веслом по колокольчику.
Пока он швартовал лодку, на причал выбежали слуга и мессер Оттавио. А за ними показалась и монна Джованна, кудахча, как курица, и держа над головой плащ. Они удивлённо смотрели то на промокшего маэстро, то на Дамиану, и по их лицам было видно, что они совершенно ничего
— Монна Росси, — маэстро потеснил дворецкого и сам протянул ей руку.
Ветер гнал волну, и вода уже поднялась, залив пару ступеней. Косой дождь бил в лицо и, взбираясь на причал, Миа наступила на полу плаща и упала бы в канал, если бы не маэстро. Он с неожиданной ловкостью, крепко ухватил её за руку, потянул на себя и обнял за талию, поймав балансирующей на самом краю причала. И удержал, на мгновенье прижимая к себе и отступая назад. Но тут же отпустил со словами:
— Э-э-э, монна Росси! Не хотелось бы звать Пабло с багром и вылавливать вас из канала.
Он улыбнулся, стирая ладонью воду с лица и проводя ей по волосам, и от фонаря над их головой капли на его лице блеснули. В этот момент Дамиане показалось, что он выглядит гораздо моложе, чем она привыкла о нём думать. И его лицо с этой улыбкой, без обычной маски бесстрастности и презрения, это было лицо совсем другого человека, который на какое-то мгновенье открылся перед ней.
— Ах, синьор, вы совсем промокли! — мессер Оттаиво выхватил плащ у монны Джованны и набросил на плечи хозяину. — А ваше колено…
Слуги засуетились, и в тот же миг лицо маэстро снова стало непроницаемым. Он обернулся и начал раздавать указания в своей обычной манере:
— Мессер Оттавио, с чего вы вдруг забыли свои обязанности? Живо проводите нашу гостью в её комнату, она же насквозь промокла. Растопите камин в спальне монны Росси и в кабинете. И найдите сухую одежду. А вы, монна Джованна, распорядитесь насчёт ужина и сделайте нам горячего вина. И быстро! Будьте так добры.
Глава 19. Патриции женятся на патрицианках
От горячего вина голова у Дамианы совсем закружилась. В гетто такое не пьют. А монна Джованна не пожалела перца и гвоздики, и огонь в камине пылал так жарко, что пришлось открыть балконные двери в малой столовой, где накрыли ужин. Дождь за окнами лил с тихим шелестом, и ночь казалась густой и непроглядной, утопившей в себе весь город без остатка.
Маэстро переоделся в сухую одежду и снова выглядел безупречно, но теперь как-то совсем иначе. То ли в этом преображении было виновато вино, то ли события сегодняшнего дня, но Дамиана не могла объяснить себе этой перемены. Как будто до этого дня она смотрела на него сквозь пыльное стекло, а сейчас вот дождь смысл с него всю пыль, и оно стало прозрачным. И теперь, как это ни странно, маэстро не казался ей больше высокомерным патрицием, скорее, к его высокомерию она вдруг стала относиться как-то снисходительно. Как будто они необъяснимым образом стали равны друг другу…
К ужину она едва притронулись. И глядя на то, как Дамиана отодвинула тарелку, маэстро с улыбкой резюмировал, что, наверное, во всём виноват запечённый цверрский ёж. И что им не стоит мучить себя едой, а лучше снова взглянуть на факты, касающиеся расследования.
Маэстро умеет улыбаться? О-ля-ля… и это уже второй раз…
— Прошу вас, монна Росси…
Он пропустил её вперёд, распахнув перед ней дверь, как перед синьорой, и это её даже смутило. И не только её: по застывшему лицу слуги она поняла, что и этот жест тоже что-то из ряда вон выходящее. А когда в кабинете на маленьком столике у окна она увидела фруктовую вазу с яблоками, то окончательно растерялась.
«У вас будет столько платьев, сколько пожелаете…»
Ей вдруг вспомнилась эта фраза, произнесённая маэстро в больнице святой Лючии.
Много ли нужно цверрской гадалке? Толику внимания… отрыть дверь… поцеловать ручку… Значит в этом всё дело? Снова повсюду эти хлебные крошки, чтобы подманить её ещё ближе?
Она присела на край стола и посмотрела на карту, обклеенную записками маэстро.
— А что рассказала вдова Гольдони? Удалось что-нибудь от неё узнать? — спросила она, всё ещё ощущая неловкость.
Маэстро что-то написал на листочке и прикрепил его к карте со словами:
— В общем-то немного. Она захлопнула дверь перед носом моих людей и прокричала им в окно, что если у её мужа и был тайник, то на том проклятом острове. А ещё она надеется, что её муж горит в аду и варится там в самом большом котле, ну или что-то вроде этого… Стоило бы послать к ней Жильо, а то Вито с Маттео, к сожалению, так себе переговорщики.
— Это я успела заметить, — усмехнулась Дамиана, — странно, что они не забросили её на плечо и не привезли сюда.
— Она обещала вылить им на голову кастрюлю горячего рыбного супа…
— А я вот не догадалась, — улыбнулась Дамиана, раскладывая на столе карты, которые прихватила с собой.
— Кстати, я хотел вас спросить, — маэстро обернулся и, указав на карты, произнёс с некоторым удивлением, — я понимаю, что есть дар — некое особенное свойство человеческой натуры… Некие картинки, которые посылает вам… Светлейшая, да? Но карты? Это же чистой воды шарлатанство!
— Ну почему же, — ответила Дамиана с улыбкой и даже удивилась своей реакции.
В другой раз она бы вспылила и отправила высокомерного маэстро к Зелёной Деве, но сейчас его слова не показались ей обидными. А может, всё потому, что сейчас он не вложил в них ни капли сарказма? Может потому, что он больше не хотел её задеть?
— Если вы верите в то, что Светлейшая даёт мне подсказки, посылая некие картинки, то почему вы не допускаете мысли, что она может направлять и мою руку, позволяя ей выбрать определённые карты в определённом порядке, чтобы потом определённым образом их истолковать? — она подняла взгляд на маэстро и пожала плечом. — Во всём вокруг есть знаки… В приметах… В снах… Цверры верят не только в карты… Например, в линии на ладони… По ним можно предсказать судьбу…
— Предсказать судьбу? О да, я слышал, как гадалки всё время говорят что-то про «небывалую удачу» и «богатство через брак», глядя на чью-то руку! — усмехнулся маэстро, прислоняясь к стене и глядя на Дамиану. — Я тоже верю в линии на ладони. Но в другие. Они называются отпечатки пальцев. Видите? — он поднял руки, и растопырив пальцы, сложил их подушечками в молитвенном жесте. — Эти линии на кончиках пальцев. Они уникальны для каждого человека. Смотрите… — он достал какую-то пластинку и протянул её Дамиане, — сожмите пальцами. Посильнее.