«Желтая смерть»
Шрифт:
Но главное, заключалось в самом живом участии великого князя Николая Николаевича, у которого непонятно откуда брались нужные решения. Да ту же широкую горловину на пулеметном кожухе взять — именно он ее предложил сделать широкой, чтобы зимой при отсутствии воды для охлаждения ствола наполнять снегом. Колесный станок со щитком изготовил полковник Соколов, вес пулемета составил всего четыре пуда, втрое легче прежнего. От холщовой патронной ленты отказались, она разнашивалась быстро, при дожде намокала и разбухала — сплошные проблемы при одном достоинстве, весьма сомнительном — проста в изготовлении, а потому дешева.
Против введения металлической ленты из звеньев буквально возопили финансисты, требуя, чтобы воевали с тем, что дешевле ценой, не понимая, что стремление за «экономией»
Вместе с пулеметом на вооружение приняли образец «единой винтовки», внеся в него по предложениям специальной комиссии массу усовершенствований. И результат оценили — сам Федоров получил «Михайловскую премию», а Дегтярев с Токаревым следующие им по производству чины — коллежского секретаря и подъесаула.
В то же время они втроем, по настоянию великого князя, разработали новые образцы оружия, которые должны поднять на новый уровень, качественно иной, русскую армию. И если бы все шло по плану, и они были бы приняты на вооружение, то значительно опередили в том германцев, имевших великолепно отлаженную военную машину. Речь пошла сразу о трех образцах нового вооружения — ручном пулемете, над которым работал Дегтярев, самозарядном пистолете, задуманном Токаревым, и автомате — его собственном проекте. Причем, трудились они совместно, стараясь помочь друг другу, а великий князь взял над ними патронаж, помогая советами и самым живым участием с поддержкой.
Первым из них справился Токарев, творчески позаимствовав у бельгийского браунинга все схемы, отчего пистолеты были похожи друг на друга как близнецы, отчего в газетах написали о «бесстыдном воровстве русскими передовых идей». Но ведь это совсем не так — подъесаул приспособил ударно-спусковой механизм от американского кольта, к тому же все детали были упрощены для серийного производства исключительно на отечественных заводах. Но так сконструированную в 1891 году капитаном Мосиным винтовку в европейских газетах борзописцы считали плодом творения того же Нагана, хотя это два отличающихся друг от друга образца.
Замена револьвера напрашивалась сама собой — произведенный опытной партией в Туле пистолет Токарева, оттого и названный великим князем ТТ, превосходил его по большинству показателей, за исключением надежности и цены. Но он был настоятельно нужен армии, у которой вообще не имелось пистолетов русского производства.
И вот тут «прозвенел первый звонок», на который поначалу не обратили внимание. В Германии в 1912 году закупили вместе с лицензией оборудование для производства «маузеровского» патрона 7,63x25. ТТ был принят на вооружение, была выпущена первая партия в тысячу штук, к которой закуплены в Германии патроны. И дело остановилось — в январе этого года военный министр Сухомлинов своим решением остановил производство, с нескрываемым апломбом заявил, что войскам достаточно будет проверенного и испытанного на войне с японцами нагана. И нет нужды в пистолете, который по стоимости дороже винтовки.
Это было крахом его собственных работ по автомату, под этот самый злосчастный, но столь нужный и мощный пистолетный патрон. Военный министр, пользующийся доверием царя, несмотря на блестяще проведенные испытания, отклонил дорогостоящую новинку, несмотря на доводы, что в процессе массового производства на казенных заводах неизбежно произойдет удешевление, и цена станет уже доступной даже для вечно «экономящих» чиновников министерства финансов.
Генерал Сухомлинов предложил использовать в автомате нагановский патрон, которых было в достатке. Владимир Федорович попробовал, и после нескольких месяцев нервотрепки, от бессилия чуть ли с ума не сошел. Вытянутая гильза постоянно упиралась дульцем в патроннике, давая задержки. Ее обжимали, но проблема не решалась — подходил исключительно «маузеровский» патрон, производство которого постоянно откладывалось. Переделанный автомат вызвал негодование в войсках, такое же, как прежнее ликование — ведь на дистанции в двести метров они работали по наступающему противнику как пулеметы.
А раз нет оружия, то нет к нему и патронов — порочный круг замкнулся, сводя на нет три года напряженной работы!Федоров впал в отчаяние — он прекрасно видел возможные перспективы, вот только непонятно откуда взялось скрытое противодействие, которое однажды в сердцах великий князь назвал «откровенным саботажем и вредительством». И Николай Николаевич оказался прав — так и было на самом деле, ибо в ноябре прошлого года его застрелил прямо в театре эсеровский боевик, а беседующего с ним Председателя Совета Министров Столыпина тяжко ранил. Петр Аркадьевич до сих пор находится на лечении. Вместо него назначили старика Горемыкина, а на Военное министерство поставили генерала Сухомлинова, отстранив генерала Редигера, при котором были приняты самые важные решения о перевооружении.
И что непонятно и страшно — террорист, который на самом деле оказался агентом «охранного отделения», почему-то повесился в камере, покончив жизнь самоубийством. А может ему в том «помогли», ведь на суде эсеры любят выступать с громкими речами. И сделали это потому, чтобы не прояснились истинные мотивы покушения. Ведь жандармский полковник, выписавший пропуск в театр, узнав о покушении, застрелился, не оставив предсмертной записки, хотя должен был ее написать.
Странно все это, непонятно и очень страшно — они столкнулись с тайным врагом, который не брезглив в средствах и готов к любому преступлению, лишь бы ослабить русскую армию. Вот и сейчас его самого тревожит судьба последнего детища, одобренного убитым великим князем — пулемет Дегтярева на войсковых испытаниях. Но уже идут речи, что датчане, продавшие оборудование для оружейного завода, который достраивают в Коврове, требуют производства на нем ружья-пулемета системы Мадсена, которое по стоимости куда дороже станкового «максима». И что странно — ни всесильный Сухомлинов, ни всемогущий министр финансов не возражают против этого возможного решения, и сейчас уже не ссылаются на пресловутую «экономию средств».
Федоров тяжело вздохнул, в голосе вырвалась жуткая тоска, чуть ли не со слезами, от всего того, что он пережил за это короткое время, видя, как все их старания и труды обращены в прах:
— Все наши труды похерили всего за полгода!
Датский пулемет системы генерала Мадсена. Военное министерство закупило более тысячи двухсот этих изделий во время войны с японцами, к которым войсках было двоякое отношение — от сдержанно-положительного, до «чертовой балалайки», и на то имелись веские причины. Но история сего «детища» в России получила продолжение с первыми залпами мировой войны…
Глава 6
— Вычесть из жалования, — пробормотал Антон Иванович, привычно накладывая очередную резолюцию на рапорте. Хотя, за последние полгода количество подобных вопиющих случаев резко пошло на спад — кому хочется остаться на пару месяцев без копейки жалования. Да и на воровство уже не ссылались — нижние чины теперь предпочитали остаться без нижней рубахи и кальсон, чем лишиться кинжального штык-ножа, наподобие тех, что были приняты в германской армии к винтовкам «маузер».
И все дело в «единых» трехлинейных винтовках, в которые было внесено множество мелких улучшений, включая замену игольчатого граненого штыка. «Ножевой» подходил куда лучше, в походе и передвижении по лесу не мешал, а примыкать тесак нужно только перед штыковой схваткой, сходясь с противником в рукопашной. При устройстве бивуака новый «штык» оказался незаменимым — ими можно было строгать, расщеплять лучину, затесывать колышки. При необходимости использовали как пилу — каждый третий тесак имел зубья. А такие в рукопашной схватке могли причинить чудовищные раны, куда более серьезные, чем их мог сделать даже граненый четырехгранный штык старого образца. А потому столь нужные в бытовом плане тесаки стали жертвами постоянного воровства — при каждом удобном случае их продавали за бесценок предприимчивым польским крестьянам, что расплачивались с солдатами «бимбером» — крепким самогоном.