Желтоглазые крокодилы

— Но это же как раз моя идея! Мне она вчера пришла в голову! История девушки, которая не хотела ни денег, ни власти, которая выходила замуж за бедных людей, и стоило ей вступить с ними в союз, как они вдруг шли в гору. Как, говоришь, называется фильм?

Ширли послушно повторила название. Жозефина от возбуждения сжала кулаки.

— Никогда не видела, чтобы телевизионная передача производила на тебя такое впечатление, — ехидно заметила Ширли.

— Но это же не абы какая передача, это история, которую я собираюсь рассказать в моем проклятом романе…

Она закусила губу, заметив, что проговорилась. Ширли скромно молчала, ликуя в душе.

— Никому не расскажу. Святой истинный крест, клянусь здоровьем Гэри.

Ширли протянула руку и поклялась, а пальцы другой руки скрестила за спиной. Потому что уж Гэри точно собиралась рассказать. Она ничего от него не скрывала. Чтобы он все знал о жизни. Чтобы он знал, как люди друг друга используют, мучают, обвиняют. Чтобы он был осторожен и всегда начеку. Рассказывала она ему и о таланте, о любви, о встречах и вечеринках. Она не принадлежала к тем взрослым, которые считали, что бывают разговоры не для детских ушей. Ширли полагала, что дети и так раньше нас обо всем узнают и лучше нас все понимают. У них есть интуиция, от Бога или от дьявола, это как вам угодно, но они действительно все знают. Они заранее знают, когда родители хотят развестись, знают, что мама попивает втихомолку, что папа спит с кассиршей из супермаркета, что дедушка умер вовсе не от инфаркта в своей кровати, как утверждает семейная легенда, а отдал Богу душу на стриптизерше с Пигаль. Не стоит их обижать, выставляя простофилями. В общем, безапелляционно заявляла она, думайте что хотите, а я не держу сына за дурака!

— Едва я вошла сюда, как почуяла неладное, — сказала Ширли, пытаясь подначить Жозефину и вытянуть из нее детали.

Она не была уверена, что все поняла правильно. Ей не хватало подробностей.

— Да, я сглупила, — сказала Жозефина. — Недооценила тебя.

— Я, Жози, собаку съела во всех этих играх. Слишком часто меня раньше обманывали… Я теперь насквозь вижу тех, кто мухлюет.

— Но ведь ты никому не скажешь?

— Никому не скажу.

— Она будет в ярости, если узнает, что я тебе рассказала…

Кого Жозефина имеет в виду? Ирис? Ширли сделала вид, что прекрасно поняла, о ком речь, чтобы подтолкнуть Жозефину на дальнейшие признания.

— Надо, конечно, научиться врать…

— Да, вот только ты не слишком одаренная ученица, Жозефина!

— Когда Ирис предложила мне написать для нее книгу, я, конечно же, сразу отказалась, сама понимаешь.

«В яблочко! — подумала Ширли. — Аферу и правда затеяла Ирис. Я так и знала; но к чему все это?»

— И ты теперь ищешь сюжет для романа…

— Да. Она предложила мне обменять мой так называемый писательский талант на денежные знаки. Пятьдесят тысяч евро, Ширли! Немалая сумма.

— И тебе правда нужно столько денег? — удивленно спросила Ширли.

— А это уже другая история. Я тебе не рассказывала.

Ширли в упор уставилась на Жозефину. И той пришлось все рассказать.

Ширли скрестила на груди руки и вздохнула.

— Ты в своем репертуаре. Позволяешь себя сожрать первой же акуле… Одного не понимаю, Ирис-то зачем это нужно?

— Я напишу роман, она опубликует его как свой и прослывет писательницей. Сейчас это модно, знаешь, все пишут, все считают себя литераторами. Началось все с того, что она похвасталась в гостях одному издателю…

— Да, но какой смысл? На кого она хочет произвести впечатление? Что ей это даст?

Жозефина опустила глаза.

— Она не стала мне говорить…

— И ты согласилась, так ничего и не узнав?

— Я решила, что это ее личное дело.

— Жози, ты согласилась жульничать и даже не докопалась до сути дела? Нет, я тебе удивляюсь!

Жозефина молча обкусывала кожу вокруг ногтей, боязливо поглядывая на Ширли.

— Мне бы хотелось, чтобы ты, когда увидишь ее в следующий раз, добилась ответа! Это важно. Она выпустит твою книгу под своим именем и что получит? Славу? Для этого нужно, чтобы ваша книжка прогремела… Деньги? Она все отдает тебе… Если только она не задумала обвести тебя вокруг пальца… это не исключено. Она обещает тебе деньги, но отдаст только малую часть, а остальное заберет и уедет к любовнику в Венесуэлу…

— Ширли! Тебе бы самой романы писать! Не пугай меня, и без того страшно.

— Или она хочет добыть себе алиби… Плетет гнусные интриги за твоей спиной. Закрывается в комнате. Говорит всем, что работает, а сама вылезает из дома через балкон и…

Жозефина растерянно глядела на подругу. Ширли уже раскаивалась, что посеяла сомнения и тревогу в душе Жозефины.

— Я записала вчерашний фильм, хочешь посмотреть?

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас. У меня занятия в консерватории через полтора часа, если не успеем, я оставлю тебя наедине с телевизором.

Пока Ширли ставила фильм, Жозефина рассказала ей в подробностях о займе Антуана, о предложении Ирис, о том, как она боялась писать: «мне было страшно, что не получится, когда ты вошла на кухню, я как раз металась, я ждала вдохновения. В общем, даже и неплохо, что мы с тобой поговорили, я теперь не чувствую себя такой одинокой. Есть, с кем поделиться, когда что-то не ладится… Ведь Ирис еще и спешит, она обещала издателю к концу месяца показать двадцать страниц текста!»

Они уселись на диване. Ширли нажала на кнопку пульта и крикнула «Мотор!» На экране появилась обворожительная, прелестная, восхитительная Ширли Маклейн, вся в розовом, в розовой огромной шляпе, в розовом доме с розовой колоннадой, она идет за розовым гробом, который несут восемь мужчин в черном. Жозефина забыла о книге, забыла о сестре и о ее издателе, забыла о кошмарном долге Антуана — и как прикованная, следила за стройной фигуркой в розовом, которая спускалась по ступенькам, пошатываясь от горя.

— Ты видела у меня на компьютере фотографию мужчины в синем пальто? — шепнула она Ширли, пока шли титры.

— Да, и я подумала, что ты занимаешься чем-то важным, раз прицепила его фотографию перед глазами, значит, он будет тебя вдохновлять…

— Ничего не вышло. Он меня не вдохновляет!

— Сделай из него одного из мужей, и все будет в порядке!

— Ну спасибо, ты же мне сказала, что они все помирают.

— Последний не помер!

— А-а, — пискнула Жозефина. — А то мне вовсе не хочется, чтобы он умер!

— Silly you! [27] Ты даже не знаешь, кто он.

— Я его себе придумываю, и это очень приятно. Знаешь, даже приятней переживать любовь лишь в мечтах, никакого риска, что тебя отвергнут или бросят.

— А заниматься любовью в мечтах, это как?

— До этого еще не дошло, — вздохнула Жозефина и опять уставилась на экран, где гроб с телом покойного мужа, выскользнув из рук могильщиков, прыгал по ступенькам, а Ширли Маклейн безучастно брела следом в своей большой розовой шляпе.

27

«Глупышка!» (англ.).