Желтые розы

Карина нахмурилась.

— Если мы были помолвлены, то почему у меня нет твоего кольца? — Она взглянула на руку, пытаясь представить, как бы оно выглядело. Конечно, это было что-то солидное и дорогое. Форд не поскупился бы.

Он долго молчал. На лице его отражались разные чувства. Карина видела, что ему не хочется отвечать.

— Мы поссорились, — наконец признался он, — и ты швырнула мне его обратно.

Карина наморщила лоб, не представляя, что могла так поступить.

— А из-за чего мы поссорились? Форд снова помедлил с ответом.

— Я обвинил тебя, что ты за моей спиной встречаешься с кем-то другим.

Карина была поражена. Не может быть. Он несправедлив к ней. Она бы не смогла его обмануть. Это не в ее характере.

— И я в этом созналась? — неуверенно спросила она.

Форд покачал головой.

— В том-то и беда. Я не дал тебе возможности объясниться. И ты так разозлилась, что бросила мне кольцо и ушла. Это был день, когда ты попала под машину.

— Понятно, — тихо сказала она, пытаясь переварить неожиданную информацию. — И именно тогда кто-то вырвал у меня сумку?

— Во всяком случае, не надо было тебе бежать, — сурово сказал Форд. — Тогда тебя не сбила бы машина, ничего бы этого с тобой не случилось и я бы не чувствовал себя так...

— Дело в том... — перебила его Карина, — я не могу поверить, что была тебе неверна.

Форд глубоко вздохнул.

— Может, так оно и есть, но несчастный случай с тобой произошел исключительно по моей вине. Ты, когда уходила, сказала, что я тебя больше не увижу. А потом позвонил Джеффри и сообщил, что тебя сбила машина и ты сейчас в больнице. Я решил, что ты бросилась под машину сама, пытаясь покончить с собой. Не могу описать, в каком я был отчаянии. Форд опустил голову.

— А когда две недели ты была в коме, я едва не сошел с ума. Никогда себе не прощу, никогда. Не будь я таким мерзавцем и выслушай тебя, с тобой не случилось бы это несчастье.

— И ты бы простил мне мой проступок, если бы я и вправду его совершила? — Карина все еще не могла поверить, что была способна завести интрижку за спиной жениха.

Форд кивнул.

— Теперь я понимаю, что слишком тебя люблю, чтобы дать тебе уйти. Мне кажется, я люблю тебя еще сильнее, чем прежде. — Он посмотрел на нее затуманенным взглядом, решительно стиснув челюсти. — Я уверен, ты снова меня полюбишь. Со временем. А пока... — Он помолчал. — Не думаю, что жизнь со мной была бы для тебя такой уж мукой.

Карина была готова его пожалеть, но последняя фраза ее разозлила.

— Ты говоришь так, потому что это нужно тебе. А обо мне ты не думаешь. Ты хоть представляешь, через что я прошла? Что меня ждет впереди? Моя жизнь непредсказуема. Память ко мне может не вернуться. Как я могу выйти замуж за человека, который утверждает, что я его люблю, а я понятия не имею, так это или нет? Ты уверен, что если я любила тебя раньше, то полюблю и теперь?

Форд грустно кивнул.

— Мне кажется, это логично.

— Ну как ты не понимаешь, что это совершенно нелогично?!

— Карина, — с плохо скрываемым раздражением сказал Форд, — я думаю, ты не видишь очевидного — что я знаю тебя лучше, чем ты сама.

Карина сердито фыркнула. Ну нет, она не позволит навязать себе то, к чему она не готова, как бы разумны доводы Форда ни были.

— В данный момент, может, и лучше. Но не всегда же так будет. Наступит время, когда я все вспомню — кто я, какие чувства к тебе питала, все. А так... я могу выйти за тебя замуж, а потом обнаружить, что мы совсем чужие люди.

— Мне жаль, что ты так настроена, — сказал Форд совсем не извиняющимся, а, скорее, сердитым тоном. Карина не понимала, что с ним происходит. Многие месяцы у них были теплые, добрые отношения. Форд был терпелив, всегда ставил ее интересы выше своих, а сейчас все рушилось из-за того, что он требовал от нее большего, чем она могла дать.

— А мне жаль, что так настроен ты, — ответила она, продолжая стоять спиной к нему и наблюдая за лодками на реке. — Если это все, чего ты ждешь, может, нам пора расстаться?

— О, нет! — вырвалось у него так громко, что Карина даже вздрогнула. — Я совсем этого не хочу.

— А я не хочу, чтобы ты меня мучил, — гордо выпрямив спину, сказала она, глядя прямо перед собой, но ничего не видя. Сегодня она обнаружила в характере Форда новую черту. Чего еще можно ждать?

— Я и не предполагал, что мучаю тебя. Вряд ли пару поцелуев можно назвать мучением, Карина. Признайся честно, ведь они не были тебе противны. Скорее наоборот.

— Ну и что из этого? — Карина повернулась к нему. Глаза ее на раскрасневшемся лице сверкали. — Поцелуй — еще не согласие на брак.

— Предлагаешь забыть, что я сказал?

— Да.

— Черт возьми, Карина, я же не каменный, — сердито сказал он.

Она поджала губы.

— Тогда тебе лучше найти кого-то другого, — произнесла она, хотя ничего подобного не имела в виду. Но, с другой стороны, вступить в сексуальные отношения с Фордом она была не готова.

— Иногда, Карина, ты мне кажешься совершенно другой. — Форд покачал головой, испытующе глядя на нее прищуренными глазами.

— Возможно, я и правда другая. Выжив после такого несчастья, трудно остаться прежней. Если я тебе не нравлюсь такая, тогда...

— Не начинай все сначала, — резко оборвал ее Форд.

— Что не начинать? — сердито спросила она. — Думаю, тебе лучше уехать домой. Давай расстанемся на несколько дней, чтобы ты смог все обдумать.

— Мне не нужно ничего обдумывать, — огрызнулся он. — Я знаю, чего хочу.

— Наши желания не совпадают, — заметила Карина. — Я не желаю, чтобы ты меня торопил. Мы ведем бессмысленный разговор, Форд. Если тебя не устраивает теперешнее положение вещей, тогда не трудись больше сюда приходить.

— Ты этого хочешь? — В лицо ей смотрели темные, холодные, как зимняя вьюжная ночь, глаза. Их взгляд заставил Карину содрогнуться. Нет, она этого не хотела. Но так оно, может, и к лучшему.

Не верилось, что несколько поцелуев стали причиной их ссоры. Впервые после несчастного случая. Все это время Форд был на удивление терпеливым и снисходительным. И вдруг его как подменили — стал раздражительный, агрессивный и хочет от нее того, что она совершенно не готова ему дать.

Если бы он потерпел еще немного, может быть, это произошло бы само собой. А сейчас он только разрушил их дружбу, которая никогда уже не будет прежней.