Желтый билет
Шрифт:
— Я ответила, что, по имеющимся у меня сведениям, в твоем образе жизни ничего не изменилось.
Я покачал головой.
— Я не скрываюсь. Теперь у нас есть телефон и все прочее. Номер тебе известен. Так же, как и Ловкачу.
— И он когда-нибудь звонит?
— На прошлой неделе, — ответил я. — Он звонил на прошлой неделе.
— Ты снял трубку?
— Я был в саду, и, пока подошел, им надоело ждать.
— У тебя есть сигареты?
— Могу свернуть тебе одну.
— Вечно ты со своими причудами. — Она встала, нашла в буфете блок сигарет, открыла пачку, зажгла от спички длинную
Я оглядел свой костюм.
— А что тебе не нравится?
— Ему десять лет. По меньшей мере.
— Одиннадцать.
— Так по какому случаю ты его нацепил? — спросила Одри. — В прошлый раз ты заявился в комбинезоне и сапогах.
— Мне собираются заплатить кучу денег за две недели работы. Я подумал, что должен принарядиться.
— Комбинезон мне понравился больше. Кто же платит тебе кучу денег?
— Роджер Валло.
Одри скорчила гримасу, показывая, что она не слишком высокого мнения о Валло.
— Ты его знаешь? — спросил я.
— Мы встречались. Странный тип. И что ты должен для него сделать?
— Высказать свои соображения о том, что произошло с Арчем Миксом.
Она выдержала этот удар. Лишь слегка задрожала левая рука, когда она подносила сигарету ко рту. И то я бы не заметил дрожи, будь менее внимательным.
— Ты все-таки сукин сын, не так ли?
— Возможно.
Одри встала, подошла к раковине, затушила сигарету под струей воды и бросила окурок в мусорное ведро. Затем обернулась.
— Однако это забавно.
— Что именно?
— Вы с Ловкачом очень схожи.
— Мне это говорили.
— Когда Ловкач позвонил на прошлой неделе, его интересовали только дети и я. Он расспрашивал меня не меньше пятнадцати минут. Я думала, он никогда не замолчит. Он даже предложил повести детей в зоопарк. Но я сказала, что они терпеть не могут это заведение. Тогда он переключился на меня. Как я себя чувствую? Что он может для меня сделать? Не пообедать ли нам в ближайшие дни? А затем, ненавязчиво, даже перейдя на французский, он спросил, что, по-моему, могло случиться с Миксом? Именно таким будет твой следующий вопрос, не правда ли, Харви?
— Ты совершенно права.
— Ну, я могу сказать тебе только то, что сказала Ловкачу перед тем, как положила трубку. Я не знаю, что произошло с Миксом. Мы порвали все отношения шесть недель назад. Он исчез, или его похитили месяц назад. Полагаю, сейчас он уже мертв. Иначе и быть не может.
— Это длилось довольно долго, не так ли?
Одри отвернулась от меня и начала открывать и закрывать дверцы буфета. Наконец она нашла бутылку шотландского виски. Плеснула немного в стакан, выпила, шумно выдохнула. Пила она редко. Снова налила виски в стакан, добавила воды и села за стол напротив меня.
— Ты знаешь, сколько это длилось, — сказала она. — Год. А когда он ушел, я побежала к моему старшему брату за… за чем? Утешением? Поддержкой? Поглаживанием по голове? Ну, пожалуй, я получила все, что ты мог мне дать. Но благодаря Рут поездка не пропала зря. Она позволила мне выговориться.
— Я тоже не мешал тебе говорить.
— Ты слушал меня пятнадцать минут, а потом заерзал.
— Я допустил ошибку. Я не представлял, насколько это
серьезно. Ты же не впервые встречалась с женатым мужчиной.— Я все время забываю, что являюсь главной проституткой восточного побережья.
— Я же сказал, что ошибся. Серьезно ошибся.
— Полагаю, другого извинения я от тебя не услышу.
Она отпила из стакана и вновь шумно выдохнула.
— И как только люди пьют эту гадость?
— Привыкают, — я пожал плечами. — И потом, лучше не начинать до завтрака.
— Они приходили ко мне.
— Кто?
— Полицейские.
— И как они себя вели?
— Были вежливы. Решительны. Дотошны. И в то же время чувствовалось, что они зашли в тупик. А может, они хотели, чтобы я видела их именно такими. Мне нечасто приходилось сталкиваться с полицией.
— А Микс?
— Что Микс?
— Каким показался он тебе при вашей последней встрече?
Одри зажгла следующую длинную коричневую сигарету.
— Честным. Честным, грустным и нервным.
— То есть сказал, что возвращается к жене и детям.
Она медленно кивнула.
— Странные вещи происходят с некоторыми мужчинами, когда им переваливает за сорок, иногда за пятьдесят, особенно если они рано женились. Они находят кого-нибудь помоложе и посимпатичнее, думают, что это их последний шанс, и хватаются за него. А потом у них возникает чувство вины или страха или того и другого, и они возвращаются туда, где безопаснее. Скучнее, но безопаснее.
— Ты сказала, он нервничал. Из-за ваших отношений или чего-то еще?
— Если что-то и было, мы об этом не говорили. Разговор шел о нас, искусстве, литературе, жизни, в конце концов, — она помолчала. — Он несколько раз упоминал и тебя.
— О? Надеюсь, он хорошо отзывался обо мне?
— Не очень.
— И что же он сказал?
— Он сказал, что ты человек с принципами, но без цели в жизни и ему тебя жаль.
— Ты, естественно, защищала меня.
— Я сказала, что не совсем уверена насчет принципов.
Глава 5
Черный седан, «плимут», все еще стоял на другой стороне улицы, неподалеку от дома моей сестры. Я видел его, когда час назад трижды проехал вдоль квартала в поисках свободного места. Хотя машина осталась прежней, за рулем сидел другой человек.
Я пересек мостовую и пошел к «плимуту». У переднего бампера я остановился, достал жестяную коробочку и начал сворачивать сигарету. Мужчина за рулем наблюдал за мной. Я кивнул и улыбнулся. Ответного кивка я не заметил. Так же, как и улыбки. Свернув сигарету, я сошел на мостовую и, обойдя «плимут» спереди, подошел к дверце водителя. Тот встретил меня холодным взглядом.
— У вас есть спички, мистер? — дружелюбно спросил я.
— Я не курю.
С широкой улыбкой, казалось, приклеившейся к моему лицу, я похлопал себя по карманам, достал спички, закурил. Затем оглядев «плимут» взглядом человека, разбирающегося в автомобилях.
— Отличная машина «плимут», — сказал я. — Это модель «фьюри», не так ли?
Мужчина коротко кивнул. Ему было лет двадцать восемь — двадцать девять. Круглое пухлое лицо с голубыми глазами и маленьким носиком не вязалось с жестким, бесчувственным ртом. Светлые волосы закрывали воротник рубашки.