Жемчужина боярского рода. Часть 2

– Госпожа Волкова! – объявило воплощение богини. Точнее, теперь божественного в женщине уже ничего не было, будто за время короткого пути оно испарилось. Просто женщина в храмовых одеждах. Богатых и строгих. Ой, это же мать настоятельница, мне Мила ее в красках описывала!

– Вот как, – задумчиво произнес среди всеобщей тишины тот самый господин с властным взглядом. – Стало быть, Ольга Барятинская окончательно умерла?

– Ваше величество… – сунулся было ему под руку какой-то пронырливый тип в богато изукрашенном мундире.

Ага. Это царь, что ли? А чего он тут делает? Уже до царя добрались?

Местному правителю понадобился всего один косой взгляд, чтобы непонятный дядька так же шустро канул обратно в толпу, не пытаясь больше влезть поперек батьки в пекло.

А я в это время пыталась понять: где Мила? Нет, я понимаю, что его величество не пустое место, остановилась и почтительно поклонилась. Но сама продолжала шарить глазами по залу в поисках подруги.

– Ваше величество!

А вот и папенька Ольгин появился. За прошедшие годы я почти забыла его внешний облик. А он за это время еще больше поистрепался. Это ж как надо было кутить, чтобы, владея магией и имея гораздо большую продолжительность жизни, чем у простого человека, так поистаскаться к полтиннику?!

– Ваше величество, прошу, не обращайте внимания на ветреные выходки вздорной девчонки! После того прискорбного случая моя дочь больна, и…

– Да уж лет-то вашей дочери многовато, чтобы быть вздорной девчонкой, – шевельнул бровью государь, рассматривая меня с ног до головы очень внимательно. А потом посмотрел на Алешу, тоже пристально так. Добился прямого волчьего взгляда в ответ и как-то слишком довольно усмехнулся в густые пшеничные усы.

А я вдруг вспомнила, что царская фамилия в этом мире вовсе не какие-то Романовы. Волковы они… Волковы. Великие князья, что им родня, но чином ниже, – Волковские. Ой, мама моя! А меня как храмовница назвала?!

В голове лихорадочно крутилось устройство здешних боярских фамилий. Они всегда шли от трех источников: либо от зверя – покровителя рода, либо от стихии, с которой данной семье легче всего работать, либо от земли, с которой этот род вышел и где их родовой источник расположен по сей день.

Последнее – это как раз про Барятинских. И привязанный к земле источник считается одновременно и сильнее, и неудобнее всех других.

Но эти мысли про мироустройство мелькнули и пропали, когда Алешка вдруг выскользнул из-под руки, подошел к царю и бесцеремонно его обнюхал. Вдумчиво так, долго исследовал, а мы всем залом стояли в ступоре и боялись дышать.

Я все же опомнилась первой и сердито зашипела на пса, добравшегося в своих исследованиях до царских ботинок:

– Алешка, фу! Нельзя!

– Ну отчего же, милая боярышня? – совершенно спокойно возразил мне государь. – Ему просто интересно познакомиться с родственником. Не вижу в этом ничего предосудительного.

А-а-а! Он это сказал! Вслух! Все же родственник! Только этого мне не хватало для полного счастья.

– Государь, я прошу простить. – Папеньке все неймется, как я погляжу. Плохо, что за его спиной маячит знакомая физиономия какого-то сурового мужчины. От этой знакомости мороз пробирает вдоль позвоночника. Ба! Это же старший Снежинский! Даже не отец Игоря – дед! – Но сменить имя, стать свободной от родовых обязательств и основать новый род – это не просто появиться в храме в сопровождении зверя и объявить об этом во всеуслышание! Это…

– Вы правы, сударь. – Его величество едва повернул голову в сторону выступающего Павла Барятинского. – Думаю, мы все с большим интересом станем следить за тем, как юная боярышня пройдет все стадии этого сложного процесса. И поздравим ее, в случае если все получится.

– А если нет? – это сам старший Снежинский спросил, глядя на меня в упор. Что деду-то нужно?!

– А если нет – все будет по-прежнему, дочь останется под опекой отца. Разве что сыновья и дочери славной боярышни смогут попытаться еще раз, буде покровитель рода проявит к ним благосклонность, – пожал плечами государь. – Перед законом родовой магии все равны, как вы знаете. Даже если это кому-то не нравится.

Я коротко вдохнула и выдохнула, старательно утихомиривая бурю в душе. То есть мне сейчас разрешили подать заявку на основание собственного рода. Уже хорошо. Но сначала велели отбиться от прежнего – самостоятельно. Это хуже.

– Ваше величество, пока Ольга не заявила о желании основать новый род и не получила официальную бумагу о том, что она свободна от всех обязательств по отношению к семье, девушке следует вернуться под кров отчего дома.

Тьфу! Уже даже папенька заткнулся, переваривая царские слова, а Снежинскому-деду все неймется. Какого лешего он ко мне прицепился? Зачем я им всем так понадобилась?! Даже если Игорь проболтался о том, что девчонка-проводник и выгоревшая боярышня – одно и то же лицо, даже если они узнали про фирму на паях с Петровичем и Марфой, все равно это ничего не объясняет. Про жемчужину они не могут знать!

И если выдернуть этот фактор из уравнения, то вдвойне непонятно, зачем Снежинские так упорствуют. И даже не сам бывший жених, а глава рода. Свет клином на мне сошелся? Вряд ли. Что-то тут нечисто, и именно поэтому я намерена отбрыкиваться до последнего!

Глава 10

– Ваше величество! – Пока государь в приказном порядке не отправил меня домой, надо было успеть высказать просьбу и при этом не тараторить как девчонка. Аргументы правильные опять же подобрать. Уф, всегда знала, что чем дальше от начальства, тем спокойнее! – Я пять лет провела в затворе, без содержания и заботы со стороны родственников. Поневоле научилась справляться сама и отвыкла от многих вещей. Позвольте мне до начала переговоров о выходе из рода пожить самостоятельно. Все равно никуда бежать из столицы я не собираюсь.

Государь пару секунд помедлил, явно обдумывая и слова Снежинского, и мою просьбу. За это время я успела обвести глазами зал и заметить, как кисло кривится Алиса, стоя по левую руку от тети Серафимы Павловны, как хмурится Игорь, стоя еще дальше в толпе, как где-то у самых дверей мелькает бледное лицо Алексея Вьюжина. Как заинтересованно блестят глаза всей остальной «боярской тусовки».

Но ни Лиса, ни Милы по-прежнему видно не было. Мое беспокойство сразу возросло в несколько раз. И я поспешила добавить пару слов, видя, что его величество все никак не может принять окончательное решение:

– Кроме того, ваше величество, я ведь пришла в храм не ради обретения новой фамилии и покровителя, – на этих словах пальцы сами зарылись в густую Алешкину шерсть. Я не могла попросить прощения, но старалась хоть жестом передать, как тяжело мне это дается. – А ради Людмилы Оленской. Чтобы попросить у богини снисхождения к моей подруге. И ее голос обещал исполнить мою просьбу, раз уж я прошла до конца лабиринта.

В зале тихо охнули. Тихо, но хором, так что эхо пошло гулять под высокий купол. Я этому не удивилась – за те дни, что мы готовились к походу в храм, успела наслушаться разных сказок про ужасы, скрывающиеся в подземелье. Сама себе удивлялась – чем больше пугали, тем крепче становилась моя уверенность в том, что надо идти. И что у меня все получится!

А вот остальные, видимо, больше верили в страшные сказки, чем в себя. Поэтому народ продолжал активно перешептываться, и у меня буквально чесалось все тело от множества пристальных взглядов.

– Кхм, – высказался наконец государь. – Что ж… полагаю, вы правы, юная боярышня. Даю вам месяц самостоятельной жизни, за это время вы должны решить все дела с прежним родом и доказать право основать новый. Если не успеете… – Он выразительно развел руками.

Но тут же чуть нахмурился и строго посмотрел на папеньку.