Жемчужина из логова Дракона

Уверенные, четкие движения, снова ничего лишнего. Золотая влага так и светилась, впитывая отблески недалекого пламени.

– "Слезы Нимоа". Никогда не слышал?

– Приходилось.
– Ветер с любопытством воззрился на невзрачный, потемневший сосуд.
– Даже пробовать. Однажды.

– О нет, - усмехнулся Серый, поднимая свой кубок.
– Ныне секрет благословенного напитка безвозвратно утерян. Все - жалкие потуги. Последние капли настоящих "Слез" были закупорены еще до рождения нашего великого стихотворца. И кое-где их еще можно отыскать. Однако не исключено… - Кубок ушел в тень перед его обличьем, хозяин сделал медленный глоток.
– Что это последние. И если бы мне вздумалось отравить своего гостя, я бы выбрал… - он вновь отведал напиток, - что-нибудь менее редкостное.

Он снова попал в цель.

Хотя не нужно быть великим провидцем, чтобы в этот раз проникнуть в мысли Ветра. Не стоит поддаваться на такие простые фокусы. И поторопить Серого: представление затянулось, уже давно пора перейти к делу.

– Я благодарен господину за лестный выбор, но не могу разделить с ним редчайшее удовольствие. Потому что, несмотря на незавидное положение, никто не вправе требовать от узника изменить своим привычкам. А я не привык пить витамское с людьми, лица которых нельзя разглядеть.

Он ожидал всего, чего угодно: вспышки, гнева, едких насмешек, на которые его собеседник наверняка большой мастер. Всего, но не этого.

Незнакомец небрежно поднял капюшон, откинул за спину.

– Значит, нет больше повода для отказа?

Казалось, Серый намного моложе Ветра. Складки лишь обозначились на лбу, седина едва тронула у висков темные, почти черные волосы. Правильные черты, ничем особенно не примечательные. И глаза, необычные, ярко-синие, лишенные возраста. Взгляд пронизывал. В нем не было неприятной цепкости или тяжести, буравящего беспокойства. Словно незнакомец без труда мог прикоснуться к сокровенному, спрятанному глубже некуда, точно каждая мысль была доступна и видна, как путник на безлюдной дороге. И мягкая вкрадчивость каждый миг готова была смениться настойчивостью, повелением.

Ветер не мог отвести взгляд не только потому, что не в его обычае упускать столь явный вызов. На какой-то миг он ощутил непонятную связь, даже родство, почти неуловимое. И в то же время незнакомец казался опаснее любого, кто до сих пор встречался на пути. И снова эта страсть, мелькнувшая в синей глубине и тотчас растворившаяся… Она напоминала о чем-то… несбывшемся, быть может…

Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. У Серого едва заметно приподнялись уголки губ. Доволен.

– Кто ты?
– напрямик спросил Ветер, отбросив ненужные церемонии.

– Хороший вопрос, - незнакомец ободрительно кивнул, пригубил из своего кубка.
– Только что ты имеешь в виду, стихотворец?

Ветер замялся.

– Ты… здешний хозяин? И не только этого Святилища?

В ответ - легкий кивок.

– А в Вальвире ты тоже… вроде хозяина?

– Почему же "вроде"?

– Значит… - Ветер не знал, что бы еще сказать.
– Ты ведь редко показываешь лицо?

– Это правда.

– Значит мало кому известно, кто на самом деле заправляет в Вальвире?

– Мало. Но лица я не являю даже собственным слугам. Почти никому. Удобно быть безликим, ты не находишь, стихотворец?
– по-дружески обволакивал он Ветра.
– Никто не может быть уверен, что меня нет рядом, и потому я вездесущ.

– Ты главный служитель здешнего Святилища?
– спросил Ветер, уже чувствуя, что попал впросак.

– О нет. Ведь что такое Святилище? Пережиток древних традиций, не интересных больше ни местным светочам, ни черни. И в особенности тем, кто ими заправляет. Старик Гильхер, здешний старожил, давно это понял, потому и главенствует в этой "пещере", - нелестно отозвался Серый о Святилище.
– Он давно мечтает возродить былую славу служителей Дракона, потому полезен… А еще хитер и хранит многие знания… но не видит дальше своего носа.

– Кто же тогда ты такой и что тебе от меня нужно?
– Ветер начал терять терпение.
– К чему эти бесконечные представления? Вчерашнее - да, понимаю. Оно было великолепно. А я все гадал, что за мастер руку приложил! А к чему вот это?
– Он широко обвел рукой все вокруг: огонь в очаге, кубки с вином, самого хозяина.
– Сначала ты обрушиваешь на мою голову все возможные беды, потом обхаживаешь с превеликим тщанием, сыплешь ненужными мне откровениями, которых никто не ждал… Что ты хочешь от меня?

– Всему свое время. Предчувствую, наш разговор будет долгим, - синие глаза обезоруживали, и стихотворец приказал себе оставаться настороже.
– Считай вчерашнее… проявлением моей силы… умения, возможностей… и всего прочего. А еще небольшим уроком тебе. Ты же видел, как прежние почитатели на тебя набросились? Слышал, как чуть ли не крови требовали?

Ветер промолчал.

– Я был там, - сообщил Серый.
– И от меня ничто не ускользнуло. Ты ведь очень умен. Все понял. Ты такой, как я себе представлял, Вольный Ветер. И теперь ты знаешь, что всю жизнь гонялся за пустыми мечтами. Твоя слава, боль, стремление вечно угождать им, - все ничто. Все обернулось прахом, стоило кинуть толпе новую кость. К тому же… наполовину прогнившую кость, грубо и наспех сработанную. Но эта сказка приглянулась им больше любой другой твоей истории, из которых многие - чистая правда, от первого до последнего слова, даже если что-то там выдумано для пущей простоты изложения. Ведь я прав?

Точно вчерашним вечером он единственный слышал мысли Ветра. Одну за другой.

– Сколько ты отказывался от почестей, денег, спокойной жизни, чтобы не утерять славы любимца черни? Я знаю твою жизнь. Мои люди шаг за шагом вызнали все твое прошлое. Последние же годы - не отставали от тебя ни на шаг.

– Ильес? Или Така?
– спросил Ветер.

– Оба. Но надо отдать тебе должное, Ильес не устоял. Как прежде Драмма. Помнишь его? Он не пропал безвестно, не отстал по дороге, его удалили от тебя насильно. Как только перестал быть полезен. А Ильес вообще недолго продержался. Еще несколько дней, и наш впечатлительный друг проговорился бы любимому Учителю. Его схватили, когда парень пытался пробраться вслед за тобой к городским воротам. Планы у него были невнятные, но совершенно неистовые.

Что-то теплое всколыхнулось в груди, хоть Ильес и надзирал за ним от самой Мирры. Не приходилось сомневаться, что с ним сталось.

Серый покачал головой.

– Мне кажется, он еще пригодится. И потому пока жив и даже почти здоров. Однако мы и так непозволительно долго топчемся вокруг столь незначительной особы. Перейдем к делу.

Прозвучало это зловеще, хоть тон хозяина оставался тем же, вполне будничным, даже дружеским.

– Погоди… - Ветру казалось, что он барахтается в липком вареве, и с каждым рывком увязает все глубже. Однако тот, кто мешал это варево, вопреки всему порождал непомерное любопытство, жадный интерес.
– Сдается мне, дела такой таинственной персоны не предназначены для чужих ушей. А именно моих. Если только у хозяина этих ушей не осталось выбора.

– Выбор есть, - хозяин насмешливо воззрился на Ветра.
– Но ты прав: он невелик. Мои дела не для того, чтобы потом о них плели сказки во всех ведомых землях. Вчера перед тобой разыграли небольшую, хоть и весьма неприятную сценку, и уже сегодня молва о том разнеслась по всему Вальвиру, поползла за стены. Не сомневайся: при неблагополучном исходе нашего знакомства мне есть что добавить к нарисованной картине. Ты даже не представляешь, сколькими людьми я повелеваю, и сколько сил они готовы приложить, выполняя мою волю. Все это создавалось не год, и не два. Началось задолго до моего рождения. Даже старик Гильхер не видел тому начала. Росток давно превратился в дерево и глубоко впился корнями в Край Вольных Городов. Всего полгода дознания в узилище Вальвира - и умело скроенная людская молва сделает из бывшего любимца чудовище. Повсюду. А потом тебя отпустят. Ты будешь биться как муха в паутине, доказывая… А что ты собираешься доказывать? Ведь кое-что из сказанного - чистая правда, и это придает остальному значимость. Однако сейчас, сегодня, все еще можно повернуть вспять. Наказать очернителей. И ты станешь еще ближе своим почитателям. Мои люди пойдут перед тобою, будут ступать шаг в шаг и позаботятся об этом.