Жена без срока годности

Нашей семьи нет уже двадцать с хвостиком лет: разве вопросы, кто виноват и что делать, могут быть до сих пор актуальны?

Глава 8. Обед с посторонним

Я пришла в ресторан раньше назначенного срока, но Андрей все равно меня опередил: не стал тратиться на цветы, зато потратил время, чтобы привести себя в порядок. Не сомневаюсь, этой ночью бессонница его не мучила. Костюм с утра не успел помяться. Он прямо из дома ко мне или у него целый гардероб в офисе и гардеробщица…

Я выдавила из себя приветственную улыбку.

— Не спала? — не стал он играть со мной в джентльмена.

Что ж: я тоже не играла в принцессу. Нанесла лёгкий макияж, как в офис. Без тональника и скульптурирования лица. Какая есть, такая есть. Не девочка. И спать действительно хочется. Сильно.

— Спала немного.

— Ела? — спрашивал, точно доктор.

Ага, хирург, режущий по сердцу без наркоза.

— Суп бы съела.

— Солянку хочешь? Или слишком жирно?

— Нет, не жирно. Если ты о калориях, — усмехнулась я криво. — Щи с борщом я умею готовить сама. А солянку никто не оценит, минестроне предпочитают.

— Кто?

— Твой сын, например, — специально не назвала я Алекса по имени. — Мы живем вместе.

— А чего так? — смотрел он мне в глаза, не мигая.

— А вот так, привыкли. Они с семнадцати у нас живут. После третьего штрафа за превышение скорости, я сказала, что поговорю с ее родителями о переезде.

— В плане?

— Андрей, в прямом! Алекс учился дома… Я могла возить девочку перед работой в школу.

— Алекс?

— Ну чего ты переспрашиваешь? — повысила я голос. — Я вообще могу замолчать, если тебе не интересно.

— Я это сказал? — прорычал он.

— Я догадалась, — зарычала я в ответ. — Было б интересно, как у Алекса профессиональные дела или личные, мог бы позвонить…

— У меня нет его телефона, — перебил Андрей все так же зло, даже, может, больше.

— У меня есть. Я не прятала от тебя ребёнка. Он знает о твоём существовании. Ты, кстати, об его существовании тоже знал все эти годы. Но детали его существования тебя не особо интересовали.

— Если бы ты хотела, чтобы мы общались, позвонила бы сама.

— А самому позвонить? Слабо?

— Я в чужую семью не лезу.

— Он не называл Сунила папой. Он знал, что папа у него живет в другой стране.

— Чего ты хочешь, Марина?

— Ничего. Кроме солянки. Ты будешь делать заказ? Кстати, вот… — я сунула руку в сумку и достала стопку пятитысячных купюр.

Банкомат не предложил мне конверта, так что денежный обмен будет открытым.

— Это твоя часть денег с нашего общего счёта. Я его закрыла, потому что ты, к счастью, оформил его с «или» между нашими именами, а не с «и», так что твоя подпись не была нужна.

Деньги остались лежать на салфетке, когда я убрала руку.

— Возьми, пожалуйста. Это часть. Я не смогла снять сегодня всю сумму.

Андрей молчал. Смотрел сычом и молчал. Деньги лежали между нами. Как и пропасть — пропасть почти в четверть века.

— Мне важно отдать тебе эти деньги. Я вычла половину пошлины, которую я заплатила за оформление развода. Кстати, у тебя нет случайно американского счёта? Я бы тебе остаток через Зелле перевела. Я не прошу данные российского. Хотя, если хочешь, переведу тебе остаток через Вестерн Юнион в долларах или рублях, на твой выбор.

Молчит. Буравит меня взглядом и молчит.

— Андрей, убери деньги.

— Сама убирай! — огрызнулся он наконец. — Мне ничего от тебя не надо.

По его тону казалось, что он произнёс вместо этих слов какое-то жесткое ругательство.

— Ты продал акции? — задала я вопрос, который ввёл моего визави в ступор сильнее, чем вид денег.

— Нет.

— Почему?

Он снова молчал.

— Из-за двойного налогообложения? — подсказала я ему ответ. — Оно ж того стоило. Тысяч сто ведь точно было?

— Всего сто, — буравил он меня злым взглядом. — Не та сумма, чтобы играть в игры с АйЭрЭс, — произнёс он аббревиатуру американской налоговой службы.

— Заплатил бы и все.

— Так просто? — скривил он губы. — Я не знал, как подать из-за границы декларацию о налогах. И с учётом не уплаченных предыдущих…

— Я подала общую декларацию тогда. Или ты сомневался?

Глаз не опускает.

— Я тогда про тринадцатое апреля и не вспомнил, — назвал он дату подачи деклараций. — Да и… Это общие деньги. Я не собирался присваивать их. И рисковать получить уголовный срок в свободной стране…

— Я тоже не собираюсь присваивать твои деньги. Забери рубли.

Он не опустил глаз к столу.

— Давай я дам тебе доступ к биржевому счету. Сейчас эти акции тысяч десять, наверное, стоят. Отдай их… — он сделал паузу. — Алексу.

— Я не буду заморачиваться из-за десяти тысяч. Продавай и отдавай сам. Никакой налоговик не спросит, был ты тогда женат или нет. Там только твоё имя. Плати спокойно американцам. Ты перед ними чист.

— Мне эти деньги не нужны. Тоже, — понизил Андрей голос. — Скажи, если Алексу нужны?

— Он получает больше десяти штук за пейчек, — сказала я про двухнедельную зарплату сына. — Вряд ли он примет что-то от постороннего человека, — ударила я его словами.

Надеюсь, довольно больно. Или нет — кто Андрей нам, если не посторонний? Он и сам это понимает. Наверное…

— Если у него такая зарплата, то зачем он живет с мамой?

Ударить меня в ответ у Андрея не получилось.

— Потому что ему хорошо с мамой. И его девушке хорошо. Я стираю их носки! Мы уже пять лет под одной крышей живем. Ну… Не постоянно. Она уезжала на учебу, но это два с половиной часа поездом от нас, так что то Алекс к ней мотался, то она к нам на выходные приезжала. Я хорошая свекровь. Я так думаю.

— Он женат? Не рано ли?

— Ты в его возрасте уже был в разводе… Если забыл.

— Они другое поколение…

— Они даже не помолвлены. Но какое это имеет значение, когда они живут счастливо вместе сейчас? Что так смотришь?

— Слушаю.

— А… — взяла я в руки меню. — Может, уже закажешь мне что-нибудь? А деньги убери. Это за мой паспорт. Там же придётся заплатить? Не хочешь помогать, я сама все сделаю. Ты принёс свидетельство?

— Нет.

— Забыл… — протянула я с досадой. — Или специально проигнорировал мою просьбу? Я согласилась встретиться с тобой только ради документа.