Жена Болотного царя

— Слушай, Ксэнар, — я честно старалась смотреть исключительно ему на брови, но взгляд предательски пытался соскользнуть вниз, — а в этом лесу кто-нибудь одетый вообще есть?

— Есть, — кивнул он, и когда я уж было обрадовалась, добил, — ты. И я хочу знать, что ты здесь делаешь.

Говорил он, вроде, спокойно, но прорывающиеся в голосе рычащие нотки свидетельствовали о крайней степени озверения.

— Да мы тут с Сэнар тоже решили… по-поохотиться, — обмирая от страха пробормотала я.

— Выходец тоже здесь? — прогремел яростный рев злого хищника. — Где?!

— Да где-то там остался, — неуверенно махнув рукой в том направлении, откуда совсем недавно прибежала, я сочла нужным уточнить, — кажется, он себя не очень хорошо чувствовал. Его немножечко поели.

Ксэнар обернулся на тело нечисти.

— Полунница, — раздраженно прорычал он, — почему из всех видов нечисти вы нарвались именно на ту, против которой беспомощен любой человек?

— Ну, что я могу сказать? Мы знатные оригиналы, — беспечно пожала плечами я, решив уже было, что буря миновала.

Ошиблась.

Больно схватив за плечо, Ксэнар дернул меня, почти впечатав в свое тело. Голенькое, что б его, тело.

Это не страшный лес, это нудистский лес какой-то.

— Смешно тебе?

— Да уж какое тут смешно, — сдавленно прошептала я, стараясь дышать как можно меньше. От Ксэнара просто одуряюще пахло псиной. Такой густой, тяжелый запах собачьей шерсти.

Сэнар, вывалившийся из кустов и чуть не наступив на руку полуночницы, как ее назвал Ксэнар, подоспел как раз вовремя.

— Рагда, ты в порядке? — выглядел Сэнар неважно. Пришибленный какой-то, дезориентированный, я бы даже сказала, беспомощный, не появись он так бесшумно.

Наш озверевший вожак отпустил меня, переключив все свое внимание на выходца. Даже целых три шага к нему сделал.

Кажется, уже что-то сказать собирался, но его снесло быстрой, черной тенью.

Тень оказалась огромной чешуйчатой образиной, которая почти откусила голову быстро обрастающему мехом оборотню.

Я не успела даже взвизгнуть, как зубастая пасть с отвратительным треском порвалась. Чудище конвульсивно дернувшись, обмякло.

С земли, скаля белые жуткие клыки, поднялся уже не человек, но еще не волк. Промежуточная стадия превращения без штанов выглядела просто ужасно.

— Лишать эту форму хвоста просто преступление, — громко поделилась я своими мыслями с общественностью, любуясь мохнатым, печально бесхвостым копчиком нашего устрашающего вожака.

Так же медленно, как и поднимался, он обернулся ко мне, и я подавилась воздухом.

Широкой общественности не понравилось мое замечание.

— Прости, вырвалось. На самом деле тебе очень идет. И это хорошо, что ничего не болтается ни сзади, ни, тем более, спереди. Так значительно удобнее, — сдавленно пробормотала я. Ксэнар оскалился, показывая, что все прекрасно понимает, — ох ты ж черт, заткните меня кто-нибудь.

— Убирайтесь, — прорычал он, многообещающе добавив, — завтра поговорим.

— Что? — неуверенно спросил Сэнар, заметив, как я погрустнела.

— Пойдем отсюда, нам здесь не рады.

— Куда?

— Обратно. В деревню.

Сэнар не возражал, покорно подставив мне спину и легко припустив по темному лесу. Он казался растерянным, сбитым с толку, даже смущенным.

— Прости, — выдавил из себя этот бледный страдалец, когда мы преодолели больше половины пути до деревни, — я не знал, что в вашем мире встречается что-то настолько страшное.

— Ну, эта дрянь, видимо, не может влиять на оборотней, так что не так уж она и опасна, — оптимистично заметила я, но Сэнар и не думал прекращать процесс самобичевания.

— Я рисковал твоей жизнью.

— Вообще-то, это тебя она собиралась сожрать. Ты только своей жизнью рисковал, — чуть соврала я.

— Рагда…

Пару раз среди деревьев я замечала белый силуэт, неотрывно следующий за нами. Вожак, не скрывая своего присутствия, проводил нас до самых ворот.

— Сэнар, успокойся. Утром нам и так достанется, давай хоть сами себе не будем нервы трепать? Ксэнар с этим и без нашей помощи неплохо справится.

Я оказалась права. Никогда раньше я еще не была так права, как в этот раз.

Вот только сидя на стуле, в общем зале, где по вечерам отдыхали уставшие оборотни, а сейчас было тихо и печально, чинно сложив ручки на коленях, не поднимая головы, почти касаясь плечом сидевшего рядом Сэнар, я очень жалела, что не ошиблась.

Ксэнар ругался, пугал последствиями, которые мог повлечь за собой наш в высшей мере необдуманный поступок.

Все сводилось, почему-то, к моей бесславной гибели, о том, что отправиться в тур на тот свет с билетом в один конец мог еще и Сэнар, волчара даже не вспомнил. Хотя, если быть объективной, во всем виноват был как раз-таки Сэнар. Он меня в лес потащил, и он же чуть не помер в объятиях жуткой чаровницы. А я просто его спасла.

ГЛАВА XXI. Топи

Нечисть Ксэнар отпустил, когда мы забрались совсем уж в мрачную и зловещую глубь леса, туда, где мне бы очень не хотелось бродить на своих двоих…

— А они точно найдут дорогу в поселение? — спросила я, оглядывая непроглядную темноту вокруг. Взгляду не за что было зацепиться. Лунный свет заблудился в ветвях, спутанных, пушистых от густой, пожелтевшей, но все еще не облетевшей, несмотря на позднюю осень, листвы.

Пахло сыростью и гнилью.

— За них не беспокойся. Беспокойся лучше за нас, — посоветовал Сэнар, сияя зеленью глаз. И он, и его брат, и даже маг в темноте видели неплохо, одна я чувствовала себя ослепшей и беспомощной.

Заметив мои страдания, Арис пожертвовал одним накопителем и вызвал магических светлячков.

Мягкий теплый свет взрезал темноту и испугал кого-то в кустах.

От нас в разные стороны, уже не скрываясь, прыснула нечисть.

— Нам должно просто зверски повезти, — пробормотала я, прислушиваясь к удаляющемуся шуму бегства. — Это сколько же нечисти здесь было?

— Тебя интересует количество тех, кто сбежал или остался? — деловито спросил Арис.

Едва ли он преследовал цель напугать меня, но мне все равно поплохело.

— Ничего не хочу знать.

Больше я старалась не глазеть по сторонам и быть как можно ближе к Ксэнару.

Я не могла бы точно сказать, сколько мы шли. Весь мир скрыла темнота, и его будто не существовало. Только мы, узкий участок земли, периодически обрывавшийся в ненадежную жижу, в которой с трудом можно было различить безопасные кочки, и непрекращающиеся шорохи, утробное рычание и свистящее, тяжелое дыхание.