Жена Болотного царя
Шрифт:
Я даже с мыслями собраться не успела, а он уже требовал, чтобы я решила свое будущее. Вот так просто…
Если бы не договоренность с Арисом, я бы сейчас пребывала в ужасе.
Но договоренность существовала, а это значит, выбора, столь щедро предоставленного Болотным царем, у меня по сути и не было. Маг обещал мне месть, и, чтобы это Ксэнаршилось, я должна была остаться здесь. В Зыби.
Но дать свой ответ я не успела.
Одна из дверных створок распахнулась, заставив меня вздрогнуть, а Ксэнара поморщиться.
— Почему собрались без меня? — весело спросил стоявший на пороге
— Мне казалось, тебя не интересуют дела поселения, — сухо заметил царь. — Несколько дней назад ты покинул зал советов, последовав за моим отрядом и бросив все на Ллэт. Не скажу, что она была этим довольна.
— Правда? — опасливо уточнил Сэн, растратив б'oльшую часть своего энтузиазма.
— Ты ее еще не видел? — с каким-то издевательским равнодушием поинтересовался Ксэнар у своего вмиг погрустневшего брата.
— У меня целы все кости, — огрызнулся тот, — как ты думаешь?
— Хм-м-м…
Долго переживать из-за того, что может случиться, этот странный эва не умел. Уже через несколько мгновений, смирившись со всем, что его ждет, Сэнар с беспечным видом рухнул на соседний с моим стул, отчего деревянные ножки со скрипом проехались по полу.
— И что вы здесь обсуждаете?
— Мое будущее. — Унылый тон ответа заинтриговал эва.
— И что же, мой негостеприимный брат желает поскорее от тебя избавиться? — спросил он. Сэн хорошо знал Ксэнара и даже не сомневался в правильности своего предположения, а потому, не дав мне сказать и слова, радостно сообщил: — Но если у тебя сейчас нет сил для путешествий и новых знакомств, я с удовольствием возьму на себя заботу о благополучии такой прекрасной гостьи.
— Правда? — с сомнением спросила я. — С чего бы это?
Царь в серьезности слов Сэнара не сомневался и просто утомленно прикрыл глаза рукой.
— Ты же принцесса! — с укором напомнил эва. — А принцессы у нас еще не гостили. Все больше каторжники да люди, ищущие лучшей доли… или смерти. Или девицы из соседних людских деревень, что от замужества бежали. Но это все не то...
— И все же, на вопрос вы не ответили. Чем я обязана такой чести? — спросила хмуро. Рядом с этим эва я чувствовала себя своей нянюшкой. Вечно недовольной, строгой, подозревающей подвох в каждом слове.
Впрочем, думаю, рядом с Сэнаром любой бы чувствовал себя серьезным сухарем, никогда не знавшим, что такое веселье.
— Ну как же ты не понимаешь? — сокрушенно вздохнул он. — Я, как исключительный ценитель твоей дивной красоты и интересной неоднозначности нового статуса, просто не мог остаться равнодушным к твоей беде.
Я подозрительно смотрела на эва, повернувшись к нему всем корпусом. Дивной красоты, как же – видела я сегодня свое отражение… придумал бы что-нибудь более правдоподобное.
Сэн улыбался.
— Ну так что скажешь, прекрасная принцесса? — спросил он легко и весело.
И от этого, казалось, совершенно простого вопроса защемило сердце и перехватило дыхание. Перед глазами все поплыло.
Глупее причины для слез невозможно было и придумать. Я же так долго держалась, мне почти удалось. Но веселье в голосе эва и этот вопрос, который я так часто слышала от брата, всколыхнули слишком много воспоминаний за раз.
И
о том, как мы в детстве воровали яблоки... Радан был на два года старше меня и на пару дюймов ниже — конечно, со временем он вытянулся, стал на голову выше меня, раздался в плечах…И о том, как он втайне ото всех учил меня стрелять из лука и ездить в мужском седле.
И о том, как об этом узнала мама.
И о том, как мало ценила я все, что у меня было…
Не сразу я поняла, что не так, почему Сэн перестал улыбаться, а царь подался вперед, с недоверием вглядываясь в мое лицо. Заволновались совы, и Нэшар зашептал им что-то успокаивающее.
По щекам текли теплые слезы, щекоча кожу. Осторожно коснувшись лица, я стерла влажный след и затаила дыхание, с ужасом разглядывая пальцы.
Лет в тринадцать, тайком пробравшись в оружейную, я хорошенько распорола ладонь одним из мечей, неудачно схватившись за лезвие. Тогда на руку, красную от крови, я смотрела с таким же ощущением непоправимой, уже Ксэнаршившейся беды: несколько мгновений просто стояла в оцепенении, наблюдая за тем, как собранная в горсть ладонь быстро наполнилась кровью, а на пол щедро капало. Тогда я измазала подол платья, будто в насмешку белого и очень маркого, и хорошенько пропитала собственной кровью широкий манжет, окрасив мелкий жемчуг вышивки розоватыми разводами. Лишь спустя некоторое время, окончательно осознав, что сама по себе кровь не остановится, почти теряя сознание от ужаса, я бросилась искать помощи. У брата.
А совсем недавно видела, как его голову отделили от тела широким лезвием секиры…
Сдерживаться дальше уже просто не было сил.
Я разрыдалась.
Совы всполошились, встревоженно заворчали, вытягивая шеи и хлопая на меня рыжими глазами. Сэн потерянно молчал, чем занимался царь, я не видела, спрятала лицо в ладонях, с отчаянием понимая, что не могу успокоиться.
Стакан мутного стекла, до краев полный водой, мне в руку вложил Ксэнар, силой отняв ее от моего зареванного лица.
— Что не так? — тихо, даже ласково, спросил он. Будто с напуганной лошадью разговаривал или с собакой. — Сэн, конечно, дурак, каких поискать, но обидеть тебя ему было нечем. Так почему ты плачешь?
Сжав мои пальцы на стакане, Ксэнар не отпустил сразу, уверенный, что сама я его не удержу. И был прав.
Я сейчас мало что понимала, почти не чувствовала прохладной гладкости стекла и тепла широкой ладони, и когда от очередного судорожного всхлипа рука моя дернулась, а вода расплескалась — этого даже не заметила.
— Я не специально, — пробормотала сипло, продираясь сквозь сдавивший горло спазм. — Простите.
— Пусть выплачется, — посоветовал издалека пастух. — Видно же, давно копилось.
— Когда ты стал знатоком людских душ? — резко спросил Сэн, не знавший, что делать, и, кажется, чувствовавший себя виноватым.
— Я всегда был внимательнее тебя, — беззлобно отозвался Нэшар.
Меня будто штормило, приступы судорожных рыданий накатывали приливной волной, топили меня, но неизменно отступали раньше, чем горе успевало полностью поглотить сознание. В попытке попить я расплескала воду по груди, коленям и Ксэнару и разрыдалась сильнее.