Жена для Чудовища

Зак широко улыбнулся. Потянув повод, он заставил виверну подойти к Одуванчику вплотную и протянул мне руку. Я вскользь коснулась его пальцев. Странный жест, но стало спокойнее. Будто мне не хватало касания другого человека.

— Давай, мы уберёмся с этого кладбища, и я всё тебе расскажу?

— Хорошо, — кивнула я и глянула туда, куда ушёл Ливай. — А почему вы называете его Чудовищем?

— А самой неясно? С ним невозможно общаться. Он жестокий палач, не задумывающийся об окружающих. Знаешь, почему ему удаётся убивать монстров и захватывать самых громадных Пожирателей? — Зак опустил подбородок. — Он — один из них. Просто родился в человеческом обличии.

Сказано так, что не понять, всерьёз он или шутит. Неужели я вышла замуж за аналог Синей Бороды? И не пора ли мне бежать…

Глава 6

Одуванчик и виверна Зака взлетели, как лебеди — разбег, взмах крыльями, и тяжёлый отрыв от земли.

Честно скажу, это страшнее, чем первый раз летать на самолёте, но едва оторвались от земли, меня накрыло восторгом. Я охнула, вцепилась крепче в петлю, а после расхохоталась, наклонившись вперёд, чтобы не снесло.

Невероятное чувство. Сильные крылья ловили ветер, я чувствовала, как под кожей Одуванчика перекатываются мышцы. Восторг. Счастье. Я! Лечу! О, божечки!

Подо мной проносились рваные крыши разрушенных зданий, мелькали вспышки, Армандо или ещё кого, суетились люди в красных куртках, проверяя завалы, но я не воспринимала всё это как плохое и страшное. Дышала полной грудью и, казалось, никогда не чувствовала себя настолько живой. Всё тело подрагивало, я не могла не улыбаться, в горле замер крик, а глаза слезились от ветра.

Вскоре мы долетели до высоченной стены, обозначающей край города. Дома выглядели целее. Я лагерь, по которому бегали люди в белых одеждах (врачи?) и солдаты. Похоже, полевой госпиталь, а рядом… У них и правда есть поезд!

Одуванчик взял дугу на снижение, после чего мягко приземлился у головы состава. Выглядит старинным. Усилен металлическими листами и расписан закорючками. Что-то защитное?

Оглянувшись, я увидела спускающегося следом Зака. Решила предпринять попытку слезть самой, не хочу выглядеть беспомощной принцессой. Получилось… не очень грациозно, но я не разбила лицо о землю, прекрасно. Начинаю обживаться!

Избавившись от меня, Одуванчик пошёл ко второму вагону, похожему на грузовой, толкнул носом дверь и забрался внутрь, устраиваясь у выхода и выглядывая, как пёс из конуры.

У него день ненамного лучше моего. Летал, тёмных перекусывал, возил нас с Ливаем. Пока Зак расшнуровывал сумки, я подошла и неуверенно протянула Одуванчику руку.

— Ты молодец. Столько налетал сегодня. И прости за чудовище, некрасиво с моей стороны.

Только сейчас я поняла, что глаза у него фиолетовые с мелкой светлой крошкой, отчего радужка казалась настоящим космосом. Одуванчик ласково, как кошка, потёрся носом о ладонь.

— Для чего это? — спросил подошедший Зак. — Это просто виверна. Тренировка? Ну, чтоб не разучиться любить.

— Нельзя разучиться, — я недоумённо посмотрела на него. — Просто хотела сделать приятное. И ещё не видела драконов.

— Виверна. Драконы вымерли, — на губах Зака заиграла лёгкая полуулыбка, будто он говорил с ребёнком. — Нельзя значит… — мужчина галантно предложил мне локоть и повёл ко входу в первый вагон. — А как вы учитесь? И главное — для чего? Помогает в обычной жизни?

— Все умеют любить, — теперь мне казалось, что я говорю с ребёнком.

— Здесь нет.

Я недоумённо свела брови. Представить мир без любви не получалось.

— Брось. Вот твоя мама как к тебе относилась?

— Никак. Она вернулась в свой мир, сразу после родов, — Зак не удивился вопросу. — Заброшенки всегда хотят домой, но наш мир не отпускает просто так. Нужно оставить что-то после себя. Вернее кого-то. Ребёнка. Тогда, насколько я знаю, появляется возможность вернуться. Очень многие уходят.

— Но… — я сглотнула. — А ребёнок?

— Останется вместо тебя.

— Какая мать бросит ребёнка?!

Зак пожал плечами.

— Та, что попала в чужой опасный мир против воли. Та, что выносила и родила от мужчины, который ей не обязательно нравится. Ты ещё не понимаешь, но скоро почувствуешь, что тёмные, — он кивнул в сторону разрушенного города, — отнимают не только жизнь. Мы привыкли, но вам, знающим иной мир, трудно. Чем раньше решишься, тем быстрее вернёшься домой.

Я замерла. Вот ведь… Игорь — козлина! Это что мне… Нет, ну… Да нет же! Не смогу я так!

Неужели здесь настолько плохо, что кто-то соглашается на такой шаг? Хотя о чём я? Только что любовалась огромным монстром, способным высосать из человека жизнь.

Опять же, есть суррогатное материнство, и… Нет, рано об этом думать. Сейчас я точно не готова принимать сложные решение.

Зак открыл дверь вагона и спустил ступеньки. Потом подал мне руку и помог забраться. Внутри не оказалось ни купе, ни полок, но имелось всё необходимое для путешествия. Вдоль одной из стен длинный диван, напротив него стол, заваленный бумагами и свёрнутыми в рулоны картами. У противоположной стены длинный комод, на котором стоит что-то вроде самовара. Всё обшито лакированным деревом, а освещается вся эта красота протянутой над потолком светящейся трубкой. Похожа на длинную люминесцентную лампу, только внутри будто всполохи огня. Красиво.

— Располагайся. Выезд нескоро, пока всех загрузим, лагерь соберём.

— А… сколько детей у Ливая? — осторожно спросила я, вспомнив, что я не первая жена.

— У Ливая? — Зак прокашлялся в кулак. — Ни одного, конечно. Кто от такого детей захочет? У него жёны дольше месяца не держатся, сбегают к кому-то получше, — он мягко улыбнулся. — К стражу, в основном.

— Это тот, кто контролирует тёмных?

— Верно. Нас немного. Каждый защищает доверенный ему город, чтобы он не превратился в это.

— Если я умерла там, то как вернусь?

— Ты не умерла. Тело перенеслось сюда. Родишь нового стража, вернёшься назад.

Голова сейчас взорвётся. Меня словно посадили за орган с миллионом клавиш. В общих чертах я поняла суть, но переживания, трудный день и новости превратили мои мозги в желе. Правильно говорят, информации нужно отлежаться.

Первой, не связанной с бедственным положением, стала мысль о Заке. Поругав себя за бестактность, я коснулась его предплечья:

— Мне жаль, что твоя мама сделала такой выбор. Прости, я ещё мало знаю, не хотела обидеть.