Жена для генерального

– Как с Воронежем, не случится?

Дима ухмыльнулся.

– Не тот уровень. Суммы слишком большие. Кроме «А-групп» в ходе расследования всплыли и другие заказчики. Налоговая уже закусила удила.

Я провел рукой по волосам. Работы за неделю было проделано и правда много. Если кроме меня обвинения поддержат и другие компании, то у Герасимова точно не хватит никаких денег, чтобы откупиться.

Вроде как можно было расслабиться. Год подготовки прошел не зря, но что-то смутное все еще тревожило. Как я не верил до конца, что Аглая теперь только моя, так не верил и в тюрьму для старого пня.

Не могло все закончиться просто. Некислая сумма денег за компромат и оставшийся на свободе снайпер казались малой платой.

Но, может, как и в случае с мышкой, во мне говорили страхи.

– И наш информатор не подкинет никакой сюрприз? – пролистав до конца вторую папку, уточнил я. – Где Шульц сейчас вообще?

– Давать гарантии за других не в моих правилах, – Дима пожал плечами. – Но пока что никаких странностей за ним замечено не было. Квартиру недавно сменил, но новым паспортом воспользоваться пока не успел. Подчищает банковские счета.

– А получилось выяснить, почему он вообще ушел от Герасимова?

– Об этом Шульц молчит, и даже у стрелка через его каналы ничего не удалось узнать. Наша главная версия – старик сам собирался избавиться от своего зама. На всякий случай. Наградить пулей за знания.

– Правдоподобно...

Я прислушался к себе. Внутренний голос ничего не ответил. Логика в словах Димы была, только мне почему-то таких аргументов не хватало. Словно еще какое-то звено отсутствовало.

– Ладно. – Решив не пугать Диму своим диагнозом, я вернул распечатки. – Тогда какой план на ближайшие дни? 

Будто ждал этого вопроса, Штерн расслабленно откинулся на спинку кресла и серьезно, без намека на улыбку спросил:

– Слушай, дела делами, а на свадьбу ты меня вообще звать собираешься?

От такой резкой смены темы я слегка уронил челюсть.

– Зоя просила передать, что своего волкодава команде «Яйца» обучила, – тем временем продолжил Штерн. – Планирует нагрянуть на днях, кольцо на пальце одной своей подопечной проверить. В случае чего – я тебя предупредил.

__________

* Гуантанамо – одна из самых охраняемых тюрем США. Находится на кубинской военно-морской базе.

** Шаолинь – буддистский монастырь, являющийся центром восточных боевых искусств.

Глава 19. Знакомство с родителями

Аглая.

После признания Марата я три дня сама себя не узнавала. Не знаю откуда, но во мне проснулась огромная потребность к гнездованию. На плите вечно что-то готовилось. Охранники, выделенные Бадоевым, умаялись переставлять мебель. А от курьеров службы доставки в коридоре было не протолкнуться.

В идеальной, обставленной профессионалами квартире Марата мне постоянно не хватало каких-то мелочей: то плюшевых декоративных подушек, то пуфа под ноги, то коврика в детской, то новых штор.

Со стороны это, наверное, смотрелось чистым безумием. Куда мне после дизайнеров что-то обставлять? Но Марат будто ничего не замечал. Вваливался в конце рабочего дня в квартиру. Бессовестно прижимал меня к первой попавшейся на пути поверхности. А потом, после общего душа, превращался в самую сговорчивую на свете няньку для Саши.

Всем пуфам, коврам и шторам доставалось лишь короткое: «Ого!», и мой мужчина мгновенно терял к ним интерес.

У него будто случилось собственное гнездование. Только без нового хлама в квартире. Зато с постоянно занятыми руками и губами.

Я за всю свою прошлую жизнь, в том числе с Маратом, не целовалась столько, сколько сейчас. Поцелуи были словно знаки препинания в каждом нашем разговоре. Долгий, жадный – после каждой фразы. Короткий, воздушный – во время любой заминки или паузы.

Из-за этих нежностей я даже с Сашей стала вести себя иначе. Она всегда была обласканным ребенком, но сейчас буквально поселилась на руках. Я минуты не могла провести, не коснувшись ее или не обняв.

Мы липли друг к другу, а перед каждым возвращением Марата с работы обе наряжались. Сашу я одевала в красивые комбинезончики, которые купила еще тетка, но у нас вечно не было повода примерить. Я – в платья. Не слишком новые, но с удобными застежками, с которыми мог справиться нетерпеливый Абашев.

Так странно это было. Так непривычно... Даже в «прежней» счастливой жизни у меня никогда не возникало желания красоваться перед кем-то. Наши с Маратом утренние скандалы из-за моих костюмов были лучшими тому доказательствами.

А сейчас будто проснулось что-то... незнакомое, бурлящее, девчачье. Сердце из груди выскакивало, когда видела вспыхивающие восторгом любимые глаза и слышала счастливый хохот моей маленькой кокетки.

Несмотря на все усилия, Роберт так и не смог привить мне желание быть красивой. Год назад в наши сладкие месяцы с Маратом я тоже не стремилась привлекать к себе внимание. А сейчас словно настройки в голове поменялись.

Мы больше не признавались друг другу в любви, не устраивали постельных марафонов, но все эти поцелуи, объятия, ночи в одной кровати... наверное, ни тетя, ни родная мать не узнали бы в нынешней разодетой счастливой мамаше прежнюю вымотанную, задерганную серую мышку.

«Вот что секс животворящий делает!» – любила говорить тетка, и только теперь я стала понимать настоящий смысл этой фразы. Секс, любовь, надежда развращали душу и превращали мозг в вату.

Я, будто бежала от чего-то, целыми днями занималась всякой ерундой. Получала от этого удовольствие. И только спустя две недели после переезда из Воронежа вспомнила, что так и не сказала о возвращении собственным родителям.

– Привет, это я, – первые слова дались мне тяжело. Мама ответила после третьего гудка, а я еще с пару секунд молчала, не зная, как начать.

– И тебе здравствуй, дорогая дочь. И месяца не прошло!

– Почти... – Я порылась в памяти, вспоминая последний звонок. Недели три или четыре назад это было. Тогда я еще включила видеосвязь, чтобы показать внучку, но у мамы вдруг нашлись какие-то срочные дела.

– Я глазам не поверила, когда увидела, кто звонит. Может, уже сообщишь мне свою главную новость?! А то все в курсе, одну меня в известность никто не желает поставить.