Жена Хана

Хладнокровно ответил мой муж. Я содрогнулась от ужаса и от того, каким спокойным голосом Тамерлан вынес Октаю приговор. Повернулась к мужчине, стоящему на коленях.

– Если признаешься, то тебя пощадят. Ты не умрешь. Я обещаю.

Краем глаза замечаю, как напрягся Хан и чувствую, насколько напряжена сама, словно внутри все нервы натянуты струной.

– Да…да! Я выполнял приказ…

– Чей?

– Ваш, - Октай весь трясся смотрел то на меня, то на Хана, молитвенно сложа руки, - вы прислали мне сообщение на сотовый приехать срочно и следить за госпожой, а потом вывести ее к машине.

Хан нахмурился и шагнул к своему бывшему начальнику, схватил за шкирку.

– Что ты несешь? Когда я присылал такую смску?

– Когда были на ринге. Я точно говорю. Мне написали вы… с вашего сотового. Я вывел ее…вывел на улицу и посадил в машину. Так было написано…

– Блядь! – Хан замахнулся и наотмашь ударил Октая, тот снова отлетел назад и пополз прочь от своего палача, - Мне почему не сказал? Почему молчал? Почему, твою мать?!

– Когда понял, что не вы… я боялся… я… очень боялся.

Хан долго и витиевато выругался на своем языке и повернулся ко мне.

– Ты сама его накажешь. Он в твоей власти. Только помни – из-за него тебя могли закопать живьем. Как бы с ним поступила жена Тамерлана Дугур-Намаева?

Я смотрела, как Октай ползет ко мне, на четвереньках, склонив голову, как его пальцы впиваются в землю, как он скулит и с уголка его рта стекает слюна. Омерзительная картина, когда от страха человек превращается в животное. Я склонилась к Октаю и тихо сказала.

– Я обещала, что ты будешь жить – я сдержу свое слово. Но больше я тебе ничего не обещала.

Я шла в сторону пристройки пока он истошно кричал у меня за спиной. Шла и сжимала руки в кулаки, чтобы не обернуться, чтобы не передумать, чтобы е броситься к своему мужу молить о пощаде для этого человека. Последнее, что он заорал мне в спину, прежде чем навсегда лишиться возможности говорить:

– Будь ты проклята, сука! Будь ты проклята! Когда-нибудь он тебя закопает! Это ненадолго! Ты здесь ненадолго!

Шумно выдохнула и ступила на первую ступеньку лестницы, решительно дернула на себя дверь и когда охранник попытался преградить мне дорогу, я просто прошла мимо и увидела, как мне навстречу быстро едет малышка Эрдэнэ, едет с такой скоростью, что колеса разворачиваются в разные стороны и у нее не получается ехать быстрее.

– Вера. Верочкааа. Моя Вера. Вернулась.

Обернулась к Хану, он смотрел на меня и на свою дочь, потом кивнул на окровавленого Октая, чтоб его унесли, а сам направился в сторону дома. Теперь мой муж знает, что я не виновата, но что от этого изменилось и изменится ли?

– Верааа. Ты вернулась. Вернеулааась. Мне сказали ты сбежала, сказали никогда не придешь. А я ждала. Я все время тебя ждала.

И заплакав, обняла меня за ноги, прижимаясь мокрым личиком к моим бедрам. Тамерлан больше не обернулся тяжелой поступью он шел к дому, а уже через несколько минут уехал.

***

– Эрдэнэ отказывалась есть. Все это время, пока тебя не было - она не ела.

Зимбага провела расческой по моим волосам.

– Он купил ей кучу игрушек все было вышвырнуто в окно. Она требовала вернуть тебя обратно.

Пока женщина говорила я видела перед глазами треугольное личико Эрдэнэ, залитое слезами и мое сердце сжималось от жалости. Все будет по-другому. Она больше не заплачет от одиночества. Я рядом. Я вернулась и больше никогда не уйду.

Посмотрела на Зимбагу и кокетливо поправила лямку белого нижнего белья. Я еще ни разу его не надела с тех пор как Хан выбрал его для меня несколько недель назад. Оно казалось мне слишком развратным, слишком прозрачным и вызывающим. Вера не такая. Вера скромная девочка и она не умеет соблазнять мужчин. Но я больше не она… я буду другой, стану другой для него.

– Как ты думаешь ему понравится кружево?

Женщина перевела взгляд на мои плечи, на едва прикрытую тоненькой паутинкой грудь, бурно вздымающуюся от волнения и предвкушения наступления вечера.

– Хан знает, что я не виновата и… и теперь все будет иначе. Теперь все должно вернуться…правда?

С надеждой посмотрела на Зимбагу, но та как раз складывала расческу в ящик комода.

– Ты вся ему нравишься, чтобы ты не надела. – не глядя на меня сказала она, а потом все же ободряюще улыбнулась мне через зеркало.

Я впервые готовилась к его приходу, впервые волновалась так, что перехватывало горло и дрожали колени, впервые ждала его и прислушивалась к каждому звуку снаружи. Не подъезжает ли его машина. Не слышны ли шаги на лестнице. Принимала разные позы на постели, то разбрасывая волосы по подушке, то собирая их на одну сторону, спуская лямку с плеча, оголяя ногу, то бедро, то кусочек груди. Чтобы воспламенило его больше всего?

Не выдерживая, я нервно подбегала к окну, прижимаясь к нему пылающим лицом, всматриваясь вдаль. Пока не увидела пыль вдалеке и свет фар. А вот и он…возвращается домой. Ну и что, что так поздно. Плевать. Я дождалась и сегодня мы начнем все сначала. Бросилась на постель, прикрылась покрывалом, закрыла глаза. Шли минуты, а шаги по лестнице не раздавались, где-то хлопнула дверь. Я полежала еще какое-то время, вслушиваясь в тишину, потом вскочила с постели, набросила халат и вышла из комнаты, спустилась босиком по лестнице, толкнула дверь кабинета и застыла на пороге – он валялся на диване и спал, запрокинув голову. Рубашка небрежно застегнута не на все пуговицы, волосы растрепаны, мощные, сильные пальцы, свисающей с дивана, руки касаются пола. Приблизилась на один шаг, потом еще на один, и ощутила, как сдавливает тисками бешено бьющееся сердце…и как хочется к нему прикоснуться.

Глава 4

Любовью все покупается, все спасается... Любовь такое бесценное сокровище, что на нее весь мир купить можешь, и не только свои, но и чужие грехи еще выкупишь. 

Ф.М Достоевский

Сделала несколько маленьких шажков, ощущая легкие покалывания в кончиках пальцев и в ногах. Их буквально свело судорогой от едкого желания дотронуться до него, до его волос, колючей щеки, мощной кисти руки, ощутить эту тяжесть на своем теле. Спрятаться от всего за этим непробиваемым каменным человеком. Укутаться в его жар, в его неистовость и ощутить себя защищенной. Я все же скучала по нему. И даже не представляла, что так будет…Ведь я должна ненавидеть этого мужчину. Но вместо ненависти во мне бушуют совсем другие чувства. Они зародились там, в лабиринте, когда я увидела его скрюченного у памятника. Они зародились, когда я увидела отчаяние в его глазах и поняла, что он страдал. Из-за меня.

От мысли об этом захотелось броситься к нему, сдавить руками, накинуться губами на его губы. Но подойдя ближе вдруг уловила запах спиртного довольно сильный, им пропитался воздух и смешивался еще с каким-то непонятным запахом…настораживающим и заставляющим сердце биться чаще, сильнее и больнее. Духи. Сладкий, навязчивый аромат духов. Он остался на его рубашке и в волосах. Когда я склонилась ниже мне показалось это смрад яда, и я сейчас задохнусь. Взгляд зацепился за красные следы на воротнике и на мочке уха. Помада.