Жена Хранителя Теней

– Квэнни Даллеро-Нортон искренне ненавидела кружево, – тихо сказала Наставница.

Я только кивнула. Все матушкины платья поражали изящностью шитья и гладкостью шелка, но ни на одном из них не было и клочка кружева.

Рукава платья туго облегали и, как и подол, книзу становились чернее ночного неба. Здесь шитья не было, но именно благодаря этому серебряный браслет на запястье смотрелся особенно хорошо.

– Иди.

Кивнув, я повернулась к зеркалу спиной и вышла из комнаты. За ужином никто не позволит себе ничего лишнего, мне нечего бояться.

«Хотя мне и так нечего бояться. Перед лицом Матери-Магии я чиста, а Данриэль… Он явно настроен защищать свою невесты, кем бы эта невеста ни являлась», – подумала я и тонко усмехнулась. Терри Скратл не похож на человека, способного встать между своей женой и всем миром. А вот Хранитель Теней…

– Мы будем сопровождать вас, квэнти Лиарет, – едва слышно прошелестело за моей спиной.

А вот Хранитель Теней держит слово. Сказал, что теперь меня будут сопровождать и днем, – пожалуйста.

– Спасибо, – коротко произнесла я.

Украдкой осматриваясь, я поняла, что воины идут скрытно, прячутся от чужих глаз. Потому и говорить старалась тихо и незаметно.

Перед входом в столовую я чуть сбавила шаг. И тут же услышала негромкое:

– Квэнти Лиарет нечего бояться.

– Квэнти может взять еду и пойти в свой сад, – добавил второй. – Никто не сможет остановить квэнти.

И я как-то очень ярко представила, как вхожу в столовую, подхожу к столу, выбираю блюдо поаппетитнее и ухожу с ним в руках.

«Ринари бы оценила», – хихикнула я про себя.

– Спасибо, – шепнула я. – Вы очень добры ко мне.

Двери медленно распахнулись, и я шагнула вперед. Где меня тут же перехватил…

– Ты сбрил бороду? – ахнула я.

Данриэль небрежно пожал плечами:

– Устал.

Как от бороды можно устать? Но спорить я не стала. Просто любовалась четкой линией сильного, волевого подбородка. Даже позволила себе бросить осторожный взгляд на его губы. Аккуратная линия рта, ничего вызывающего. Тот же наследник Скратл обладал по-девичьи пухлыми ярко-розовыми губами. Это меня всегда ужасало.

С трудом отведя взгляд от своего переменившегося жениха, я посмотрела на уже сидящих за столом родственников. Ха, квэнни Даллеро узнала платье – вон как стиснула несчастную салфетку. Да и Анриетта тоже не выглядела особенно довольной. Отец… Слишком далеко, мне не видно выражение его лица: место главы рода, как и всегда, скрывается в тени, тогда как вся остальная часть столовой залита ярчайшим солнечным светом.

Солнечным светом, который, скользя по бесценному иренмарскому шелку, пробуждает в нем мириады крошечных искр. Воистину, только на свету можно отделить настоящий шелк от подделки. И подделок в матушкином гардеробе не было.

Данриэль усадил меня за стол и сам сел рядом. Квэнни Даллеро едва удержалась от замечания, ведь сесть я должна была рядом с Анриеттой.

– Начинайте, – сухо бросил отец.

В тот же момент в зале появились слуги. Долгий и утомительный ужин начался. Я даже немного позавидовала Наставице, которая сейчас спокойно поела, приказав доставить еду с кухни, и теперь так же спокойно собиралась.

– Дан, – тихо позвала я. – Моя наставница… Она была добра ко мне все эти годы. Я бы хотела забрать ее на Север.

Хранитель Теней чуть улыбнулся и шепнул:

– Тени сообщили мне об этом.

Мне стало ужасно стыдно. Щеки загорелись, и я опустила взгляд в тарелку.

– Я не против. – Дан аккуратно коснулся моей руки. – Тебе положена свита, Лиарет. Если у тебя есть доверенная служанка, ты также можешь забрать ее с собой. При условии, что девушка согласится.

– У меня нет никого, кроме Наставницы, – горько ответила я.

И надо же, чтобы именно в этот момент повисла тишина и мой голос разнесся по столовой. Подняв взгляд на отца, я заметила, что он откровенно сердит. Да и на лицо Анриетты набежала тень.

Спокойное замечание Данриэля разбило тишину:

– Это и к лучшему. Тебе будет проще приспособиться к нашему укладу.

Слуги отмерли, переменили блюда, а отец так и продолжил молчать.

Наконец алвориг Даллеро махнул рукой и все так же коротко бросил:

– Закончили.

– Я с тобой. – Данриэль взял меня за руку. – В вашу часовню мне хода нет, но я буду снаружи.

Он был напряжен. Как будто могло случиться что-то плохое. Но что? Мать-Магия всевидяща и вездесуща, она не прощает без искупления, но и не наказывает без преступления.

«Еще немного, и ты заговоришь стихами, Лиарет», – фыркнула я про себя.

Прежде чем на холме выросла твердыня Даллеро, там была возведена часовня Матери-Магии. И когда первый алвориг Даллеро преклонил колено пред алтарем, тот раскололся и породил родник. Тогда-то и было решено строить крепость здесь.

Теперь вокруг той скромной часовенки выросла вторая, нарядная. В эту яркую, многоцветную часовню может войти любой. Но пройти сквозь нее к истинному алтарю Матери-Магии может лишь тот, в ком течет кровь Даллеро.

Остановившись подле уставленного цветами крыльца, Данриэль отпустил мою руку. Я зябко повела плечами – откуда-то повеяло морозом – и негромко ойкнула, увидев двух воинов, возникших из ниоткуда.

– Мы не можем пройти, – отчитался один из них.

– Не стойте на солнце, – попросила я. – Дан, не стоит так беспокоиться. Мать-Магия справедлива.

Посмотрев в его морозно-светлые глаза, я постаралась молча уверить его, что уж мне-то ничего не грозит. Да, возможно, я могла найти какой-то другой выход из той ситуации. Может, нужно было позвать на помощь и соврать, что переход был случаен. Может, стоило закатиться под кровать. В конце концов, я клялась молчать, а не помогать Анриетте. Но все случилось так, как случилось. Значит, Судьба, младшая сестра Отца-Хаоса, именно так распорядилась нитью моей жизни.

Алвориг и квэнти Даллеро первыми взошли по белоснежным ступеням. Следом за ними поднялись и мы с Анриеттой.

– Ты красива, – бросила сестра. – Никогда не замечала в тебе такой яркой красоты.

– А что ты замечала? – против воли заинтересовалась я.

Но Риетта уже утратила интерес к разговору. Я видела, что она бледна и напугана. Мать-Магия благоволит роду Даллеро, родник, насыщенный чистой силой, до сих пор не пересох. А ведь это происходит повсеместно. Где-то алтари пересыхают, а где-то, напротив, начинают источать живительную влагу. И только алтарь рода Даллеро не пересыхал на протяжении вот уже восьми столетий.